а п волынский что сделал
Князь Волынский – жертва Бирона или светский скандалист?
В среде профессиональных историков существует спорный, но небезосновательный взгляд на историю государств как череду описаний судеб отдельных людей, внесших значительный вклад в развитие общества. Мнение, конечно, одностороннее и ограниченное, но, тем не менее, не лишено доли объективной истины, поэтому сегодня мы предлагаем обратиться к биографии одного из представителей петровской эпохи и его судьбы во времена «биронщины». История жизни этого человека является отражением смены эпох, и анализ ее позволяет делать конкретные выводы об атмосфере, царившей в России в период дворцовых переворотов.
Артемий Петрович Волынский принадлежал к древнему благородному роду, родился в 1689 году, хотя точная дата не известна. Вследствие утраты достоверных сведений о конкретном возрасте этого человека некоторые историки указывают различные года. Детство будущего государственного деятеля и скандалиста прошло в условиях типичного допетровского дома. Указанное обстоятельство вкупе с суровым богобоязненным воспитанием наложили глубокий отпечаток на личность Артемия Петровича. Однако строгий нрав отца, а также ежедневная смиренная молитва не охладили пыл молодого Волынского. Характер Артемий имел не просто сложный, это был человек умный, но резкий и даже взрывной.
Едва достигнув 15-ти лет, Волынский отправляется на службу в драгунский полк и уже в 1711 году участвует в Прутском походе в звании ротмистра. Смелый, талантливый юноша быстро выделяется из общей массы, в результате чего его замечает Петр Алексеевич. Попытки изобразить Артемия Петровича глупым и грубым человеком, предпринимаемые некоторыми историками, необоснованны. Одно то, что Волынский был особо отмечен императором, является доказательством обратного. Петр I не выносил дураков, считая их одной из самых страшных бед государства. Расположение царственной особы было получено во многом благодаря тому, что в 1712 году, попав совместно со своим командиром Шафировым в плен в Константинополе, Волынский остался предан России и государю.
Кроме того, Артемий Павлович был направлен императором в Персию в качестве посла. Сущность поручения заключалась в изучении государственного устройства и заключении важных торговых соглашений о предоставлении России определенных преимуществ в торговле. За старание и ум Волынский получил звание генерал-адъютанта, что было высокой честью даже для высокородного придворного князя. В 1719 году Артемия Павловича ожидает новый пост губернатора в Астрахани. Энергичный и молодой губернатор привел в порядок административные дела, провел ряд мероприятий экономического характера. Деятельность Волынского была направлена на обеспечение и организации Персидского похода.
Доверие к Артемию Павловичу росло с каждым новым делом и предприятием. В 1722 году его блестящая карьера, а также благосклонность со стороны императорского дома позволили просить руки двоюродной сестры Петра Алексеевича, и получить на то благословение. Свадьба прошла со всей положенной роскошью, однако возвышение Волынского устраивало далеко не всех. Вскоре «доброжелатели» нашептали императору о том, что в неудачах похода против Персии есть значительная вина Артемия Павловича. Царь долгое время отвергал подобные версии, но вскоре был подтвержден факт взяточничества, и удача отвернулась от успешного сановника.
По словам современников, Петр Алексеевич был взбешен и даже избил жадного подданного своей дубинкой. Следует сказать, что любовь к наживе была свойственна Волынскому, то был порок неискоренимый в его натуре. После такого позорного наказания Артемия Павловича удалили из гущи политических событий, но взятки брать он не перестал. Строгого суда избежать, впрочем, удалось, поскольку взошедшая на престол Екатерина оказалась милостива к провинившемуся, но заслуженному чиновнику. Императрица вспомнила о его супруге Александре Львовне Нарышкиной и назначила провинившегося Волынского губернатором Казани и начальником над местными калмыками. Опыт работы в администрации у Артемия Павловича был огромен, и он отлично справился с поставленными задачами. Однако и в этот период в силу его вспыльчивого и даже несколько буйного характера был отстранен от должности, вернуться на которую ему помогли Черкасский и Долгорукий.
Невоздержанность и частые припадки гнева все же вынудили правительство сместить Волынского с должности казанского губернатора в 1730 году. Увы, весьма умный и талантливый администратор не мог контролировать свое поведение и часто ввязывался в безобразные перепалки и даже драки, а мздоимство стало принимать характер грабежа. Удивительное свойство мыслить и анализировать сочеталось в этом человеке с полным отсутствием такта и какого-либо самоконтроля.
Вновь к государственной деятельности Артемий Павлович был привлечен по протекции своего давнего благодетеля Салтыкова, который, по всей вероятности, и порекомендовал его кандидатуру Бирону. Левенвольд, Бирон и Миних были для Волынского лишь средством для достижения престижной и доходной должности, а вот политические взгляды он разделял совсем иные. Татищев, Хрущев и прочие тайные противники «немецкой клики», критикующие засилье иностранцев и предлагающие собственные проекты преобразования страны, были частыми гостями его незатейливого жилища. Назвать Артемия Павловича дураком было большой ошибкой со стороны известного историка Шишкина. Острый ум этого человека помог расположить сначала к себе всю немецкую элиту, окружавшую Анну Иоанновну, а затем и саму императрицу. Уважение к интеллектуальному уровню, опыту и заслугам князя было настолько значительным, что ему прощались резкие высказывания и излишняя прямолинейность даже в отношении весьма влиятельных особ. Миних считал до некоторого времени его своим преданным слугой и «светлой головой» России. Особенную любовь своенравной императрицы князь заслужил за искусно подготовленную свадьбу в Ледяном дворце, о которой впоследствии ходили легенды.
Одновременно с разработкой планов о внутренних переменах, столь необходимых, по мнению Волынского и его единомышленников, в России, Артемий Павлович участвует в осаде Данцига в 1733 году в качестве командира отряда, в 1736 получает звание обер-егермейстера, а в 1737 является вторым министром в Немирове. Беда Волынского заключалась лишь в том, что он стал орудием Бирона в борьбе с Остерманом, причем орудием весьма непредсказуемым и самовлюбленным. Чопорные и сдержанные немцы не могли принять горячий нрав и пороки русского князя, несмотря на его светлую голову. Вскоре он стал обременительным и даже опасным для могущественного Бирона.
Дело в том, что кроме всего прочего страдал Волынский и чрезмерным честолюбием. Приблизившись к императрице и понимая ее, мягко говоря, необразованность, что было особенно заметно при решении дел государственного значения, князь все больше стал претендовать на роль первого лица в стране. В 1739 году он совершил, пожалуй, самую главную свою ошибку – подал Анне Иоанновне письмо, разоблачавшее его же покровителя. Попытка донесения на Бирона была жестко пресечена, и Волынский впал в немилость. Бирон относился к политикам злопамятным и мстительным и попытку предательства своему протеже не простил.
С этого момента влиятельный немец начинает активно провоцировать вспыльчивый нрав Волынского, в чем ему помогает придворный шут Тредиаковский. В начале следующего года провокация удается. Тредиаковский публично назвал Артемия Павловича русаком, намекая на его политические взгляды и скорую опалу. Острота шутки выражалась в том, что, ассоциируя князя с одним из любимых видов охотничьей добычи императрицы, Тредиаковский выразил свое предположение и о дальнейшей судьбе князя, акцентируя внимание на его малой значимости для императорского двора. Самолюбивый князь не смог оставаться спокойным и кроме бранных слов, по одним данным сам, а по другим посредством своей прислуги, избил шутника. Потасовка произошла в покоях курляндского герцога Бирона, что стало основанием для его справедливого негодования и жалобы императрице. В своем обращении Бирон указывал, что Артемий Петрович стал не только невыносимо груб, но бессовестно драчлив, в результате последнего отстранили от дел.
Однако останавливаться на достигнутом герцог не собирался, так как Анна Иоанновна, по непроверенным сведениям, все же питала некоторые симпатии к своенравному сопернику. Бирон решил воспользоваться недовольством императрицы и напомнил ей попытки нравоучений и даже поучительный тон провинившегося подданного, но правительница все сомневалась. Тогда по требованию немца были проведены ревизии и проверки по должности Волынского, в результате чего немедленно были выявлены многочисленные кражи. Преступление было очевидным, и по действовавшим имперским законам полагалось учинить суд над виновным. Князя заключили под домашний арест, но тот вел себя, как и прежде, пытаясь обличать своих врагов.
Императрица колебалась и в момент утверждения приговора, что в очередной раз свидетельствует о том, что она была благосклонна к несчастному. Ее решение было принято под давлением Бирона и лишь на третий день. Анна Иоанновна все же смягчила наказание, заменив кол отсечением руки и головы. Некоторые историки говорят о том, что замена одного вида смертной казни на другой совсем не является милостью, но в данном случае это было именно снисхождение. Сажание преступника на кол было самым жестоким убийством, а палачи настолько овладели этим видом истязания, что могли затягивать процесс на несколько часов. Особенно ценились палачи, способные вводить деревянный кол таким образом, что большее время казни жертва оставалась живой. О том, что могущественный Бирон сумеет разыскать умельцев столь страшного действия, императрица знала, поэтому замена была именно милостью.
Казанский губернатор Артемий Волынский: верная служба царю и бунтарские мысли реформатора
Артемий Петрович Волынский, дважды казанский губернатор: краткая история. Часть 1.
Краевед, колумнист «Реального времени» Лев Жаржевский, рассказывая в авторских колонках об истории административно-территориального устройства Татарстана, поведал о первом казанском губернаторе графе Петре Апраксине. Автор продолжает знакомить читателей нашей интернет-газеты с руководителями Казанской губернии. И сегодняшние заметки он посвятил Артемию Волынскому — человеку с непростой судьбой.
Самый известный казанский губернатор
Сначала несколько, так сказать, личных строк.
Из детских воспоминаний о Сытном рынке на Петроградской:
— Почем ваша редиска, дама?
— Отдам за рубль, дама.
Автор заметок подрос, и в семидесятые ему довелось служить в Выборге. За четыре года не раз проходил по Подгорной улице (бывшей Пииспанкату) мимо живописных руин. Тогда он еще не знал, что вспомнит и питерский рынок, и выборгские руины, когда будет писать для «Реального времени» о казанском губернаторе Артемии Волынском. Вернее, дважды казанском губернаторе: уж так сложилась судьба Артемия Петровича. К Сытному рынку мы вернемся в конце первой части повествования, к выборгским руинам — в конце второй.
Когда решился написать несколько заметок о казанских губернаторах, то долго раздумывать над кандидатурами было ни к чему: о первом казанском губернаторе Апраксине было написано ранее, вторым неизбежно должен быть А.П. Волынский — самый известный из казанских администраторов.
Писать о нем и легко и трудно одновременно. Легко потому, что ни о каком из здешних губернаторов не было написано столько, сколько о нем: достаточно вспомнить два романа — «Ледяной дом» Лажечникова и «Слово и дело» В. Пикуля, недавно изданную книжку о нем в серии «Жизнь замечательных людей» и много статей в периодике. Остается только выбрать из этого массива сведений только необходимое и достаточное и по возможности то, что касается Казани и губернии.
Автору кажется, что лучше всего для его заметок подходят публикации казанского профессора-историка Д.А. Корсакова в «Древней и новой России» и «Русской старине». Экстракт из этих публикаций (с неизбежными сокращениями и пропусками) автор и предлагает читателям.
Волынский был назначен губернатором во вновь учрежденную Астраханскую губернию
На службе у Петра
Волынский происходил из древнего рода. Отец его, Петр Артемьевич, был при царе Феодоре Алексеевиче стряпчим, а затем стольником, судьей московского судного приказа, воеводой в Казани. Обыкновенно полагают, что А.П. родился в 1689 году. Своим воспитанием Волынский был обязан семье С.А. Салтыкова. Он много читал, был «мастер писать», имел довольно значительную библиотеку. В 1704 году был зачислен солдатом в драгунский полк. В 1711 году был уже ротмистром и снискал расположение царя. Состоя при вице-канцлере Шафирове во время Прутского похода, он в 1712 году разделяет с ним плен в Константинополе, а в следующем году посылается в качестве курьера к Петру с мирным трактатом, заключенным в Адрианополе.
Через два года Петр отправил Волынского в Персию, «в характере посланника». Его миссия имела две цели: всестороннее изучение Персии и приобретение торговых привилегий для русских купцов. Оба поручения Волынский выполнил успешно (1718) и был произведен в генерал-адъютанты, а в следующем году назначен губернатором во вновь учрежденную Астраханскую губернию. Здесь он скоро успел ввести и некоторый порядок в администрации, поправить отношения с калмыками, поднять экономическую жизнь края и сделать немало приготовлений к предстоявшему Персидскому походу. В 1722 году Волынский женился на двоюродной сестре Петра Великого, Александре Львовне Нарышкиной. Предпринятый в этом году поход в Персию окончился неудачно. Враги Волынского объясняли это поражение Петру ложными будто бы сведениями, доставленными Волынским, и кстати указали на его взяточничество. Царь жестоко наказал Волынского своей дубинкой и уже не доверял ему по-прежнему. В 1723 году у него была отнята «полная мочь», предоставлена одна только деятельность административная, и от участия в войне с Персией он был совсем устранен.
Бирон, считавший себя оскорбленным со стороны Волынского за избиение Тредьяковского, совершенное в его «покоях», и за поношение им действий Бирона, прибегнул к последнему средству: «Либо мне быть, либо ему», — заявил он Анне Иоанновне
Верноподданный с «бунтовскими речами»
Екатерина I назначила Волынского губернатором в Казань и главным начальником над калмыками. В последние дни царствования Екатерины I Волынский по проискам главным образом Ягужинского был отставлен от той и другой должности. При Петре II в 1728 году ему снова удалось получить пост губернатора в Казани, где он и пробыл до конца 1730 года. Страсть его к наживе и необузданный нрав, не терпящий противоречий, в Казани достигли своего апогея, что вызывает учреждение над ним со стороны правительства «инквизиции». Отставленный от должности, он получает в ноябре 1730 года новое назначение в Персию, а в конце следующего года (1731), оставшись выжидать в Москве вскрытия Волги, определяется вместо Персии воинским инспектором под начальством Миниха. Политические взгляды Волынского высказаны были в первый раз в «Записке», составленной (1730) сторонниками самодержавия, но поправленной его рукой. Заискивая перед всесильными тогда иноземцами: Минихом, Левенвольде и самим Бироном, Волынский сходится, однако, и с их тайными противниками: Еропкиным, Хрущовым и Татищевым, ведет беседы о политическом положении Русского государства и много строит планов об исправлении внутренних государственных дел. В 1736 году он был назначен обер-егермейстером, а 3 февраля 1738 года кабинет-министром.
В его лице Бирон рассчитывал иметь опору против Остермана. Волынский быстро привел в систему дела кабинета, расширил его состав более частым созывом «генеральных собраний», на которые приглашались сенаторы, президенты коллегий и другие сановники; подчинил контролю кабинета военную, адмиралтейскую и иностранную коллегии, до того действовавшие самостоятельно. В 1739 году он был единственным докладчиком у императрицы по делам кабинета. Вскоре, однако, главному его противнику Остерману удалось вызвать против Волынского неудовольствие императрицы. Хотя ему удалось устройством шуточной свадьбы князя Голицына с калмычкой Бужениновой (которая исторически верно описана Лажечниковым в «Ледяном доме») на время вернуть себе расположение Анны Иоанновны, но доведенное до ее сведения дело об избиении поэта Тредьяковского и слухи о бунтовских речах Волынского окончательно решили его участь. Остерман и Бирон представили императрице свои донесения и требовали суда над Волынским; императрица не согласилась на это. Тогда Бирон, считавший себя оскорбленным со стороны Волынского за избиение Тредьяковского, совершенное в его «покоях», и за поношение им действий Бирона, прибегнул к последнему средству: «Либо мне быть, либо ему», — заявил он Анне Иоанновне. В первых числах апреля 1740 года Волынскому было запрещено являться ко двору; 12 апреля, вследствие доложенного императрице дела 1737 года о 500 рублях казенных денег, взятых из конюшенной канцелярии дворецким Волынского Василием Кубанцем «на партикулярные нужды» его господина, последовал домашний арест, и через три дня приступила к следствию комиссия, составленная из семи лиц.
Патриот-реформатор или государственный изменник?
Первоначально Волынский вел себя храбро, желая показать уверенность, что все дело окончится благополучно, но потом упал духом и повинился во взяточничестве и утайке казенных денег. Комиссия искала и ждала новых обвинений и из них самое большее внимание обратила на доносы Василия Кубанца. Кубанец указывал на речи Волынского о «напрасном гневе» императрицы и вреде иноземного правительства, на его намерения подвергнуть все изменению и лишить жизни Бирона и Остермана. Допрошенные также по доносу Кубанца «конфиденты» Волынского подтвердили во многом эти показания. Важным материалом для обвинения послужили затем бумаги и книги Волынского, рассмотренные Ушаковым и Неплюевым. Между его бумагами, состоявшими из проектов и рассуждений, например, «о гражданстве», «о дружбе человеческой», «о приключающихся вредах особе государя и обще всему государству», самое большое значение имел его «генеральный проект» об улучшении в государственном управлении, писанный им по собственному побуждению, и другой, уже с ведома государыни, проект о поправлении государственных дел.
Возвращенные из ссылки на другой год после казни дети Волынского с разрешения императрицы Елисаветы Петровны поставили памятник на могиле своего отца, похороненного вместе с Хрущовым и Еропкиным близ ворот церковной ограды Сампсониевского храма на Выборгской стороне. В 1886 году по почину М.И. Семевского на пожертвования частных лиц был воздвигнут на могиле Волынского, Еропкина и Хрущова новый памятник.
В 1886 году по почину М.И. Семевского на пожертвования частных лиц был воздвигнут на могиле Волынского, Еропкина и Хрущова новый памятник
История надгробий казненным государственным деятелям, в том числе и бывшему казанскому губернатору, сама по себе богата и увлекательна, но мы вынуждены пройти мимо нее: формат есть формат.
Мельница мифов: вторая жизнь Волынского
Как часто мифы создают не враги и не друзья, а литераторы! В нашей серии мы неоднократно писали про мифы, созданные гением великого романиста Александра Дюма-отца. В русской беллетристике похожую роль сыграл романист Иван Иванович Лажечников. По крайней мере, сказанное касается одного романа и одного человека — Артемия Петровича Волынского.
В «Ледяном доме» Артемий Петрович Волынский представлен патриотом и романтическим героем-любовником, погибшим в неравной борьбе с бездушным иностранцем. Скажите, ну чем не француз Дюма с его неприязнью к итальянцам Екатерине Медичи и Мазарини?
Если кто-то заметит, что нельзя ставить на одну доску талант Дюма и Лажечникова, отметим, роман «Ледяной дом» только в XIX веке выдержал более 50 изданий и издается до сих пор. Представьте себе, сколько поколений читателей получило представление о Волынском из этой книги? В конце концов, жители Петербурга стали совершать паломничества на могилу казненного, о чем еще в 1826 году пророчествовал Рылеев. Собственно от благонамеренного Ивана Ивановича и пошел термин «бироновщина», ставший обозначением царствования Анны Иоанновны и режима ее фаворита Эрнста Иоганна Бирона, и понимаемый шире как управление Россией иностранцами.
В оправдание литератору можно только сказать, что сказывался архивный голод: документы политического сыска были труднодоступны. Как свидетельствует современный исследователь жизни Артемия Волынского историк Игорь Курукин: «В последний год жизни Пушкин получил от Жуковского «Записку об Артемии Волынском», составленную в 1831 году министром внутренних дел Д. Н. Блудовым по указанию Николая I на основании следственного дела — но воспользоваться ею уже не успел; полностью же она была напечатана лишь в 1858 году». Позже появились и другие документы, пролившие свет на истинную фигуру одного из «птенцов гнезда Петрова».
И вот появляются характеристики, данные Артемию Волынскому крупнейшими русскими дореволюционными историками. С. М. Соловьев отметил совсем не недовольство Волынского политическим режимом, а борьбой за первенство во властных сферах. В. О. Ключевский, назвавший Артемия Петровича «выдающимся дельцом» в положительном смысле, относил его к тем деятелям петровских преобразований, которые являлись «чистыми детьми воспитавшего их фискально-полицейского государства с его произволом, его презрением к законности и человеческой личности, с притуплением нравственного чувства».
Однако массовое сознание воспринимает образ казненного 27 июня 1740 года, в день годовщины Полтавской победы, ее участника, бывшего обер-егермейстера двора и кабинет-министра императрицы Анны Иоановны, Артемия Петровича Волынского как главу патриотической партии, противостоящей «иноземному засилью», с целью устранения «узурпатора» Бирона.
Основателем рода Волынских принято считать князя Дмитрия Боброка-Волынского, будущего героя Куликовской битвы. Родословные Волынских и летописи, сообщает Игорь Курукин, не называют ни его предков, ни владений. Нет однозначного ответа на вопрос, к какой династии, русской или литовской, он принадлежал. Сам Артемий Волынский вроде бы считал себя потомком князя Дмитрия Алибуртовича, племянника Ольгерда Литовского, но источник этих данных вызывает у историков сомнение.
«Возможно, что в роду Волынских был даже святой. В 1456 году в Троицком Клопском монастыре под Новгородом умер игумен Михаил, а в 1547 году он был канонизирован», — читаем у Курукина. Далее историк пишет, что предположительно святой Михаил Клопский мог быть неизвестным сыном Дмитрия Боброка.
Артемий Петрович Волынский был потомком «нарочитого полководца» и организатора победы на Куликовом поле князя Боброка в десятом поколении. Дата и место его рождения также покрыты мраком неизвестности. Он мог появиться на свет либо в Москве, либо в одной из отцовских деревень, то ли около 1689 года, или в 1691 году. Из ведомости второй роты гвардейского Преображенского полка известно, что в 1704 и последующих годах Артемий Петрович служил рядовым.
В 1708 году Волынский принимал участие в сражении при Лесной — «матери Полтавской баталии», на следующий год — под Старыми Сенжарами, Красным Кутом и был ранен. Под Полтавой Волынский взял в плен шведскогосолдата, который крестился в православие, женился на крепостной девушке и навсегда остался служить в его доме. В 1709 году служил в офицерском чине в генеральном эскадроне под командованием А. Д. Меншикова, который принимал участие в боях под Опошней и в Полтавской битве, а также сопровождал царя в поездках.
Во время крайне неудачного Прутского похода, когда 38-тысячная русская армия была окружена 150-тысячной турецко-татарской армией, ротмистр Волынский отправился на переговоры к визирю. Делегацию возглавлял ловкий вице-канцлер Петр Шафиров, а в качестве курьеров служили будущий дипломат Михаил Бестужев-Рюмин и Артемий Волынский.
Зато уже летом 1715 года молодой подполковник Артемий Петрович Волынский сам отправляется в ранге полномочного «резыдующего посланника», то есть резидента, возглавив дипломатическую миссию в Иран. Долгие переговоры с персидским шахом закончились тем, что отныне русские купцы могли торговать на всей территории Ирана с уплатой обычной пошлины и не терпеть злоупотребления чиновников, ранее забиравших у них товары даром или по низкой цене. Посланный защищать интересы российской торговли, Волынский параллельно занимался всесторонним изучением Персидской державы. Во многом из увиденного и услышанного в этих краях, он сделал верные выводы, о чем свидетельствуют его донесения начальству.
Результатом успешной работы стало назначение Артемия Петровича (март 1719 года) в полковники. Став начальником только что основанной Астраханской губернии, Волынский вошел в избранный круг лиц из окружения Петра, принимавших наиважнейшие решения. Судя по не датированному письму государю, Волынский не был доволен этим назначением, но ослушаться Петра он не мог.
Про триумф кабинет-министра Волынского, поразившего столицу невиданным зрелищем — свадьбой царского шута князя Михаила Голицына и шутихи-калмычки Евдокии Бужениновой в специально выстроенном на Неве «Ледяном доме» достаточно подробно описано и у Лажечникова, и у Валентина Пикуля. Апогей политической карьеры этого государственного мужа и мужа двоюродной сестры Петра Первого во времена царствования Анны Иоановны оказался началом его конца.
На суде Волынский сознался в неоднократных взятках, о сравнении нехорошей неаполитанской королевы с российской государыней. Он подтвердил, что противодействовал браку принцессы Анны с сыном Бирона. Более того, подсудимый заявил, что «ево Волынского фамилия не плоше Романовых», и если царя Михаила Федоровича в 1613 году избрали на престол «по свойству» с женой Ивана Грозного, «то де и по ево Волынского с московской великою княжною Анною свойству могут дети или внучатые или правнучатые во Волынского российского престола приемниками быть».
В результате отсутствия прямых улик в деле, следователи решили сыграть на признании Волынского в древности его рода, куда приобщили копию с местнической грамоты якобы XVI века, в которой упоминается предок князь Дмитрий Алибуртович (Михайлович) Волынский, занимавший первое место среди бояр нижегородского князя Дмитрия Константиновича.
Сподвижника Великого Петра, участника многих славных баталий и дипломатических переговоров, казнили страшной казнью. Артемию Волынскому в тюрьме вырезали язык и повезли на эшафот, расположенный на Обжорке, или Сытном рынке, где, зачитав приговор, казнили. Детей же его отправили в ссылку. На этом первая жизнь А. П. Волынского завершилась, а вскоре началась вторая — уже как литературного персонажа романа известного беллетриста.
Итак, как видите, руководитель «протестной оппозиции» XVIII века вовсе не был борцом с «иноземным засильем» в высших эшелонах власти тогдашней России (кстати, при Петре Алексеевиче его точно такое же «иноземное засилье» вполне устраивало). Его интересовала лишь собственная карьера, и боролся он всего-то за собственное продвижение вверх по политической лестнице. Кстати, если бы тот же самый Бирон вдруг помог бы ему в осуществлении честолюбивых замыслов, то можно быть уверенным в том, что Волынский сразу же подружился бы со своим врагом…
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.