ах маменька там написано что это господина загоскина сочинение

Ах маменька там написано что это господина загоскина сочинение

1.1.2. Что заставляет городских чиновников «трястись от страха»?

1.2.2. При помощи каких художественных средств поэту удалось передать состояние гармоничного покоя в природе?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1–1.1.2.

Анна Андреевна. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?

Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня лёгкость необыкновенная в мыслях. Всё это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф». всё это я написал.

Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?

Хлестаков. Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин даёт за это сорок тысяч.

Анна Андреевна. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?

Хлестаков. Да, это моё сочинение.

Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.

Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.

Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.

Анна Андреевна. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!

Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.

Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!

Хлестаков. Просто не говорите. На столе, например, арбуз – в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку – пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник

и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвёртый этаж – скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель. » Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница стóит. А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я ещё не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж. ж. ж. Иной раз и министр.

Городничий и прочие с робостью встают со своих стульев.

Мне даже на пакетах пишут: «Ваше превосходительство». Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, – куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место?

Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, – нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь – просто чёрт возьми! После видят, нечего делать, – ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры. можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? – я спрашиваю. «Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдёт до государя, ну да и послужной список тоже. «Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни. Уж у меня ухо востро! уж я. » И точно: бывало, как прохожу через департамент, – просто землетрясенье, всё дрожит и трясётся как лист.

Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится ещё сильнее.

О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого. я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш.

(Поскальзывается и чуть-чуть не шлёпается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задание 1.2.1.—1.2.2.

Тени сизые смесились,

Цвет поблекнул, звук уснул –

Жизнь, движенье разрешились

В сумрак зыбкий, в дальний гул.

Мотылька полёт незримый

Слышен в воздухе ночном.

Час тоски невыразимой.

Всё во мне, и я во всём.

Сумрак тихий, сумрак сонный,

Лейся в глубь моей души,

Тихий, томный, благовонный,

Чувства – мглой самозабвенья

Переполни через край.

Дай вкусить уничтоженья,

С миром дремлющим смешай!

1.1.1. В приведённой сцене Хлестаков самозабвенно лжёт. Почему он это делает?

1.2.1. Почему стихотворение «Тени сизые смесились…» можно отнести не только к пейзажной, но и к философской лирике?

1.1.1. Почувствовав себя в полной безопасности и даже царем, Хлестаков начинает красоваться перед дамами. Лжеревизор врет и завирается так, что захлебывается в собственной лжи, проглатывая и не договаривая концы фраз и предложений. Вранье в сцене настолько наглое и открытое, что не увидеть этого просто невозможно. Не будь так напуганы чиновники и городничий, вряд ли Хлестакова можно было бы принять за проверяющего. Не будь настолько «рыльце в пушку» у городских чиновников, вряд ли сцена закончилась бы безнаказанно для Хлестакова.

1.2.1. Философская лирика — лирика размышлений о жизни, смысле бытия, целях и ценностях. Центральной темой стихотворения Ф. Тютчева «Тени сизые смесились» является тема единения человека и его божественного разума с миром природы. Поэт описывает ночные раздумья лирического героя, его невыразимую тоску. Единственным выходом из мучительного одиночества для души человеческой становится попытка слиться с окружающим миром. Именно глубокие размышления поэта о единении человека с миром природы и позволяют причислить стихотворение к философской лирике.

1.1.2. Хлестаков — гений вранья, он переживает свой звездный час. Гомерический размах ошарашивает присутствующих «тридцать пять тысяч курьеров» несутся во весь опор, чтобы разыскать героя, без него некому управлять департаментом. Солдаты при виде его «делают ружьем». Суп в кастрюльке едет к нему из Парижа. Во мгновенье ока, как сказочный джинн, он строит и рушит целый фантастический мир — мечту современного меркантильного века, где все измеряется сотнями и тысячами рублей.

Вранье в сцене настолько наглое и открытое, что не увидеть этого просто невозможно. Не будь так напуганы чиновники и городничий, вряд ли Хлестакова можно было бы принять за проверяющего. Не будь настолько «рыльце в пушку» у городских чиновников, вряд ли сцена закончилась бы безнаказанно для Хлестакова.

1.2.2. В стихотворении «Тени сизые смесились» поэт использует эпитеты, передающие его отношение к окружающему миру: «сумрак тихий, томный, благовонный; сумрак зыбкий, полёт незримый». Что стоит за этими словами? Эпитеты характеризуют состояние покоя, тишины, гармонии. Поэту такое состояние по душе.

Дополняют картину и другие образы: «звук уснул» − метафора опять говорит о том, что в природе наступил гармоничный покой. Лирическому герою хочется продлить это состояние. Поэт акцентирует это желание риторическими восклицаниями:

Источник

Ах маменька там написано что это господина загоскина сочинение

Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, городничий.

Анна Андреевна, жена его.

Марья Антоновна, дочь его.

Лука Лукич Хлопов, смотритель училищ.

Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин, судья.

Артемий Филиппович Земляника, попечитель богоугодных заведений.

Иван Кузьмич Шпекин, почтмейстер.

Петр Иванович Добчинский, городской помещик.

Петр Иванович Бобчинский, городской помещик.

Иван Александрович Хлестаков, чиновник из Петербурга.

Христиан Иванович Гибнер, уездный лекарь.

Федор Иванович Люлюков, отставной чиновник, почетное лицо в городе.

Иван Лазаревич Растаковский, отставной чиновник, почетное лицо в городе.

Степан Иванович Коробкин, отставной чиновник, почетное лицо в городе.

Степан Ильич Уховертов, частный пристав.

Февронья Петровна Пошлепкина, слесарша.

Мишка, слуга городничего.

Гости и гостьи, купцы, мещане, просители.

Характеры и костюмы

Городничий, уже постаревший на службе и очень неглупый по-своему человек. Хотя и взяточник, но ведет себя очень солидно; довольно сурьезен; несколько даже резонер; говорит ни громко, ни тихо, ни много, ни мало. Его каждое слово значительно. Черты лица его грубы и жестки, как у всякого начавшего службу с низших чинов. Переход от страха к радости, от грубости к высокомерию довольно быстр, как у человека с грубо развитыми склонностями души. Он одет, по обыкновению, в своем мундире с петлицами и в ботфортах со шпорами. Волоса на нем стриженые, с проседью.

Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит только в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.

Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.

Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьезно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или поношенный сюртук.

Бобчинский и Добчинский, оба низенькие, коротенькие, очень любопытные; чрезвычайно похожи друг на друга; оба с небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много помогают жестами и руками. Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и живее Добчинского.

Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.

Земляника, попечитель богоугодных заведений, очень толстый, неповоротливый и неуклюжий человек, но при всем том проныра и плут. Очень услужлив и суетлив.

Почтмейстер, простодушный до наивности человек.

Прочие роли не требуют особых изъяснений. Оригиналы их всегда почти находятся перед глазами.

Господа актеры особенно должны обратить внимание на последнюю сцену. Последнее произнесенное слово должно произвесть электрическое потрясение на всех разом, вдруг. Вся группа должна переменить положение в один миг ока. Звук изумления должен вырваться у всех женщин разом, как будто из одной груди. От несоблюдения сих замечаний может исчезнуть весь эффект.

Комната в доме городничего

Городничий, попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, судья, частный пристав, лекарь, два квартальных.

Городничий. Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.

Аммос Федорович. Как ревизор?

Артемий Филиппович. Как ревизор?

Городничий. Ревизор из Петербурга, инкогнито. И еще с секретным предписаньем.

Аммос Федорович. Вот те на!

Артемий Филиппович. Вот не было заботы, так подай!

Лука Лукич. Господи боже! еще и с секретным предписаньем!

Городничий. Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали — и пошли прочь. Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова, которого вы, Артемий Филиппович, знаете. Вот что он пишет: «Любезный друг, кум и благодетель (бормочет вполголоса, пробегая скоро глазами)… и уведомить тебя». А! Вот: «Спешу, между прочим, уведомить тебя, что приехал чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд (значительно поднимает палец вверх). Я узнал это от самых достоверных людей, хотя он представляет себя частным лицом. Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито… Вчерашнего дня я…» Ну, тут уж пошли дела семейные: «…сестра Анна Кирилловна приехала к нам со своим мужем; Иван Кириллович очень потолстел и все играет на скрыпке…» — и прочее, и прочее. Так вот какое обстоятельство!

Аммос Федорович. Да, обстоятельство такое… необыкновенно, просто необыкновенно. Что-нибудь недаром.

Лука Лукич. Зачем же, Антон Антонович, отчего это? Зачем к нам ревизор?

Городничий. Зачем! Так уж, видно, судьба! (Вздохнув.) До сих пор, благодарение богу, подбирались к другим городам; теперь пришла очередь к нашему.

Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.

Источник

Ах маменька там написано что это господина загоскина сочинение

1.1.1. В приведённой сцене Хлестаков самозабвенно лжёт. Почему он это делает?

1.2.1. Почему стихотворение «Тени сизые смесились…» можно отнести не только к пейзажной, но и к философской лирике?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1–1.1.2.

Анна Андреевна. Так вы и пишете? Как это должно быть приятно сочинителю! Вы, верно, и в журналы помещаете?

Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня лёгкость необыкновенная в мыслях. Всё это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф». всё это я написал.

Анна Андреевна. Скажите, так это вы были Брамбеус?

Хлестаков. Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин даёт за это сорок тысяч.

Анна Андреевна. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?

Хлестаков. Да, это моё сочинение.

Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.

Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.

Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.

Анна Андреевна. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!

Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.

Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!

Хлестаков. Просто не говорите. На столе, например, арбуз – в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку – пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник

и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвёртый этаж – скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель. » Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница стóит. А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я ещё не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж. ж. ж. Иной раз и министр.

Городничий и прочие с робостью встают со своих стульев.

Мне даже на пакетах пишут: «Ваше превосходительство». Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, – куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место?

Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, – нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь – просто чёрт возьми! После видят, нечего делать, – ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры. можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? – я спрашиваю. «Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдёт до государя, ну да и послужной список тоже. «Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни. Уж у меня ухо востро! уж я. » И точно: бывало, как прохожу через департамент, – просто землетрясенье, всё дрожит и трясётся как лист.

Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится ещё сильнее.

О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого. я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш.

(Поскальзывается и чуть-чуть не шлёпается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задание 1.2.1.—1.2.2.

Тени сизые смесились,

Цвет поблекнул, звук уснул –

Жизнь, движенье разрешились

В сумрак зыбкий, в дальний гул.

Мотылька полёт незримый

Слышен в воздухе ночном.

Час тоски невыразимой.

Всё во мне, и я во всём.

Сумрак тихий, сумрак сонный,

Лейся в глубь моей души,

Тихий, томный, благовонный,

Чувства – мглой самозабвенья

Переполни через край.

Дай вкусить уничтоженья,

С миром дремлющим смешай!

1.1.2. Что заставляет городских чиновников «трястись от страха»?

1.2.2. При помощи каких художественных средств поэту удалось передать состояние гармоничного покоя в природе?

1.1.2. Хлестаков — гений вранья, он переживает свой звездный час. Гомерический размах ошарашивает присутствующих «тридцать пять тысяч курьеров» несутся во весь опор, чтобы разыскать героя, без него некому управлять департаментом. Солдаты при виде его «делают ружьем». Суп в кастрюльке едет к нему из Парижа. Во мгновенье ока, как сказочный джинн, он строит и рушит целый фантастический мир — мечту современного меркантильного века, где все измеряется сотнями и тысячами рублей.

Вранье в сцене настолько наглое и открытое, что не увидеть этого просто невозможно. Не будь так напуганы чиновники и городничий, вряд ли Хлестакова можно было бы принять за проверяющего. Не будь настолько «рыльце в пушку» у городских чиновников, вряд ли сцена закончилась бы безнаказанно для Хлестакова.

1.2.2. В стихотворении «Тени сизые смесились» поэт использует эпитеты, передающие его отношение к окружающему миру: «сумрак тихий, томный, благовонный; сумрак зыбкий, полёт незримый». Что стоит за этими словами? Эпитеты характеризуют состояние покоя, тишины, гармонии. Поэту такое состояние по душе.

Дополняют картину и другие образы: «звук уснул» − метафора опять говорит о том, что в природе наступил гармоничный покой. Лирическому герою хочется продлить это состояние. Поэт акцентирует это желание риторическими восклицаниями:

Чувства – мглой самозабвенья

Переполни через край.

Дай вкусить уничтоженья,

С миром дремлющим смешай!

1.1.1. Почувствовав себя в полной безопасности и даже царем, Хлестаков начинает красоваться перед дамами. Лжеревизор врет и завирается так, что захлебывается в собственной лжи, проглатывая и не договаривая концы фраз и предложений. Вранье в сцене настолько наглое и открытое, что не увидеть этого просто невозможно. Не будь так напуганы чиновники и городничий, вряд ли Хлестакова можно было бы принять за проверяющего. Не будь настолько «рыльце в пушку» у городских чиновников, вряд ли сцена закончилась бы безнаказанно для Хлестакова.

1.2.1. Философская лирика — лирика размышлений о жизни, смысле бытия, целях и ценностях. Центральной темой стихотворения Ф. Тютчева «Тени сизые смесились» является тема единения человека и его божественного разума с миром природы. Поэт описывает ночные раздумья лирического героя, его невыразимую тоску. Единственным выходом из мучительного одиночества для души человеческой становится попытка слиться с окружающим миром. Именно глубокие размышления поэта о единении человека с миром природы и позволяют причислить стихотворение к философской лирике.

Источник

paul_kartashev

Блог Павла Карташева

• Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено — там ни одного. (Преподобный Амвросий Оптинский)

«Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение»

Особняк С.П. Берга; Денежный переулок, 5 (рядом с Арбатом)

Один из крупнейших особняков Москвы конца XIX века. Изначально в этом доме жил писатель, драматург, директор московских театров и московской оружейной палаты, действительный статский советник Михаил Николаевич Загоскин (1789-1852), который прославился благодаря романам «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» и «Рославлев, или Русские в 1812 году«.

«Юрий Милославский, к слову сказать, был очень популярен среди всех слоёв русского общества. Выпускались табакерки, платки и др. предметы с изображениями сцен из этого первого в России исторического романа вальтерскоттовского типа. Свидетельством необычайной популярности сего сочинения, распространившейся повсеместно, вплоть до провинциальных уездных городов, откуда «хоть три года скачи — ни до какого государства не доскачешь», является знаменитая сцена хвастовства Хлестакова в гоголевском «Ревизоре»:

Анна Андреевна. Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!

«Рославлев» же, написанный в 1831 г., был самым популярным романом об Отечественной войне 1812 года до появления «Войны и мира» Льва Толстого.

После смерти писателя в особняке поселился текстильный промышленник С.П. Берг, знаменитый владелец литейных заводов и ткацких фабрик. Для него в 1897 г. дом был перестроен в стиле итальянских и французских городских дворцов и по всему фасаду облицован камнем. Позади расположился огромный сад с лабиринтом дорожек, фонтаном и деревянными беседками в мавританском стиле.

Особняк Берга стал одним из первых домов в Москве, где был установлен дверной звонок и проведено электричество. Так, празднование новоселья вошло в анналы истории как первый московский «электрический приём», который преподнёс неожиданность московским дамам: они впервые увидели свои лица при электрическом освещении.

В 1918 году после отъезда Берга в Швейцарию в особняке разместилась немецкая миссия во главе с посланником фон Мирбахом, который был убит в Красном зале двумя чекистами, членами партии левых эсеров. В том же году особняк становится штаб-квартирой Исполкома Коммунистического Интернационала, а с 1920 г. — местом самого настоящего «паомничества» делегаций социалистических партий и рабочих организаций из Западной Европы. Здесь работали Зиновьев, Троцкий, Радек и Бухарин. Часто приходила сюда и жена Ленина Надежда Крупская, бывал Ленин.

После установления дипломатических отношений между Италией и Советским Союзом особняк Берга был передан в 1924 г. дипломатической миссии Италии.

Общеизвестная «дискуссия» Генерального Секретаря КПСС Хрущева с Президентом Итальянской Республики Гронки происходила также в особняке Берга (февраль 1960 г.): после своего официального выступления Хрущев предложил Главе Итальянского Государства вступить в Коммунистическую партию, на что в ответ ему Гронки объяснил причины, по которым он предпочел бы, чтобы Генеральный Секретарь сам вступил в христианско-демократическую партию, после чего последовала колоритная «словесная перепалка».

В настоящее время особняк занимает посольство Италии.

Последняя из комнат наиболее загадочна: вся она буквально усыпана всякими символами. Помимо лилий Валуа на дверях, комоде и потолке нашелся герб фаворитки французского короля Генриха II Дианы де Пуатье.

Источник