альб де десерт что это
Альб де десерт что это
Венедикт Ерофеев, Эдуард Власов
Москва—Петушки. С комментариями Эдуарда Власова
© Венедикт Ерофеев (наследник), 2015
© Эдуард Власов, комментарии, 2015
© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015
Первое издание «Москва—Петушки», благо было в одном экземпляре, быстро разошлось. Я получал с тех пор много нареканий за главу «Серп и Молот – Карачарово», и совершенно напрасно. Во вступлении к первому изданию я предупреждал всех девушек, что главу «Серп и Молот – Карачарово» следует пропустить, не читая, поскольку за фразой «И немедленно выпил» следуют полторы страницы чистейшего мата, что во всей этой главе нет ни единого цензурного слова, за исключением фразы «И немедленно выпил». Добросовестным уведомлением этим я добился только того, что все читатели, в особенности девушки, сразу хватались за главу «Серп и Молот – Карачарово», даже не читая предыдущих глав, даже не прочитав фразы «И немедленно выпил». По этой причине я счел необходимым во втором издании выкинуть из главы «Серп и Молот – Карачарово» всю бывшую там матерщину. Так будет лучше, потому что, во-первых, меня станут читать подряд, а во-вторых, не будут оскорблены.
Вадиму Тихонову, моему любимому первенцу, посвящает автор эти трагические листы
Москва. На пути к Курскому вокзалу
Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец, насквозь и как попало – и ни разу не видел Кремля.
Вот и вчера опять не увидел, – а ведь целый вечер крутился вокруг тех мест, и не так чтоб очень пьян был: я, как только вышел на Савеловском, выпил для начала стакан зубровки, потому что по опыту знаю, что в качестве утреннего декокта люди ничего лучшего еще не придумали.
Так. Стакан зубровки. А потом – на Каляевской – другой стакан, только уже не зубровки, а кориандровой. Один мой знакомый говорил, что кориандровая действует на человека антигуманно, то есть, укрепляя все члены, ослабляет душу. Со мной почему-то случилось наоборот, то есть душа в высшей степени окрепла, а члены ослабели, но я согласен, что и это антигуманно. Поэтому там же, на Каляевской, я добавил еще две кружки жигулевского пива и из горлышка альб-де-дессерт.
Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше – что ты пил? Да я и сам путем не знаю, что я пил. Помню – это я отчетливо помню – на улице Чехова я выпил два стакана охотничьей. Но ведь не мог я пересечь Садовое кольцо, ничего не выпив? Не мог. Значит, я еще чего-то пил.
А потом я пошел в центр, потому что это у меня всегда так: когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на Курский вокзал. Мне ведь, собственно, и надо было идти на Курский вокзал, а не в центр, а я все-таки пошел в центр, чтобы на Кремль хоть раз посмотреть: все равно ведь, думаю, никакого Кремля я не увижу, а попаду прямо на Курский вокзал.
Что это за подъезд, я до сих пор не имею понятия; но так и надо. Все так. Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.
Я вышел на воздух, когда уже рассвело. Все знают – все, кто в беспамятстве попадал в подъезд, а на рассвете выходил из него, – все знают, какую тяжесть в сердце пронес я по этим сорока ступеням чужого подъезда и какую тяжесть вынес на воздух.
Я пошел направо, чуть покачиваясь от холода и от горя, да, от холода и от горя. О, эта утренняя ноша в сердце! о, иллюзорность бедствия! о, непоправимость! Чего в ней больше, в этой ноше, которую еще никто не назвал по имени, чего в ней больше: паралича или тошноты? истощения нервов или смертной тоски где-то неподалеку от сердца? А если всего поровну, то в этом во всем чего же все-таки больше: столбняка или лихорадки?
«Ничего, ничего, – сказал я сам себе, – закройся от ветра и потихоньку иди. И дыши так редко, редко. Так дыши, чтобы ноги за коленки не задевали. И куда-нибудь да иди. Все равно куда. Если даже ты пойдешь налево – попадешь на Курский вокзал; если прямо – все равно на Курский вокзал. Поэтому иди направо, чтобы уж наверняка туда попасть».
О, тщета! О, эфемерность! О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа – время от рассвета до открытия магазинов! Сколько лишних седин оно вплело во всех нас, в бездомных и тоскующих шатенов! Иди, Веничка, иди.
Москва. Площадь Курского вокзала
Ну вот, я же знал, что говорил: пойдешь направо – обязательно попадешь на Курский вокзал. Скучно тебе было в этих проулках, Веничка, захотел ты суеты – вот и получай свою суету…
– Да брось ты, – отмахнулся я от себя, – разве суета мне твоя нужна? люди разве твои нужны? Ведь вот Искупитель даже, и даже Маме своей родной, и то говорил: «Что мне до тебя?» А уж тем более мне – что мне до этих суетящихся и постылых?
Я лучше прислонюсь к колонне и зажмурюсь, чтобы не так тошнило…
– Конечно, Веничка, конечно, – кто-то пропел в высоте так тихо, так ласково-ласково, – зажмурься, чтобы не так тошнило.
О! Узнаю! Это опять они! Ангелы Господни! Это вы опять?
– Ну, конечно, мы, – и опять так ласково.
– А знаете что, ангелы? – спросил я, тоже тихо-тихо.
– Что? – ответили ангелы.
– Да мы знаем, что тяжело, – пропели ангелы. – А ты походи, легче будет, а через полчаса магазин откроется: водка там с девяти, правда, а красненького сразу дадут…
– Красненького, – нараспев повторили ангелы Господни.
О, как я стал взволнован.
– Вы говорите: походи, походи, легче будет. Да ведь и ходить-то не хочется… Вы же сами знаете, каково в моем состоянии – ходить.
Помолчали на это ангелы. А потом опять запели:
– А ты вот чего: ты зайди в ресторан вокзальный. Может, там чего и есть. Там вчера вечером херес был. Не могли же выпить за вечер весь херес.
– Да, да, да. Я пойду. Я сейчас пойду узнаю. Спасибо вам, ангелы.
И они так тихо-тихо пропели:
А потом так ласково-ласково:
Какие они милые. Ну что ж… Идти так идти. И как хорошо, что я вчера гостинцев купил, – не ехать же в Петушки без гостинцев. В Петушки без гостинцев никак нельзя. Это ангелы мне напомнили о гостинцах, потому что те, для кого они куплены, сами напоминают ангелов. Хорошо, что купил… А когда ты их вчера купил? вспомни… иди и вспоминай…
Вино «Алб де десерт» 1964 года урожая
Вино 1964 года урожая «Алб де Десерт» (Белое Десертное)
Коллекционное десертное вино «Алб де Десерт» 1964 года урожая из энотеки Бельцкого Коньячного Завода.
Старейшая марка молдавских десертных вин, которая существовала до 70 годов 20 века. Вино настолько редкое, что даже не занесено в каталоги советских вин 80-х годов.
Это аукционное вино штучного уровня. Всего в энотеке Бельцкого ВКК до наших дней сохранилось 6 бутылок.
Цвет золотистый, чистый, небольшой осадок с кристаллами, которые сверкают как бриллианты. Это говорит о том, что вино проживет еще очень долго.
Винотека Бельцкого Коньячного Завода.
Известная среди узкого круга коллекционеров энотека, которая была оcнована в 1962 году. Состоит из трех погребов общей вместимостью около 50 тысяч бутылок. Погреба закладывались по десятилетиям и потом замуровывались. Коллекция вин формировалась за счет взаимных подарков друг-другу производителей вин и коньяков при СССР. Тогда на съездах виноделов или при посещении предприятия для обмена опытом, было принято дарить друг-другу определенное количество самого лучшего вина. Погреба располагаются на глубине 15 метров за двухметровыми кирпичными стенами. Невысокая влажность и абсолютная неподвижность позволила очень хорошо сохранится бутылкам и вину.Погреба были размурованы в 2013 году.
Упаковка, аннотация и прочее.
Словари
531 
альб-де-десерт
АЛЬБ-ДЕ-ДЕСЕРТ albe de dessert? Название какого вина? Не прочь пофиздоболить за бутылкой хереса или, допустим, альб-де-десерт: ставил ли тайный советник Иоганн фон Гете ноги в шампанское, когда писал свою нетленку. И. Иванов Как стеклышко. // Знамя 1998 9 173.
сущ., кол-во синонимов: 2
длинное белое литургическое одеяние католических и лютеранских клириков, препоясанное веревкой
типичная форма средневековой куртуазной лирики, изображающая тайное свидание рыцаря с женой сеньора, прерываемое наступающей зарёй
Сочная земная краса стала объектом всеобщего поклонения. Это о ней слагали свои сладострастные альбы ― песни рассвета ― подвижники-трубадуры.
— Жанр средневековой лирики.
— Утренняя песня трубадуров.
— Льняное одеяние до щиколотки с узкими рукавами.
— Американская актриса, исполнившая роль Невидимой Леди в фильме «Фантастическая четвёрка».
— Герцогиня с портрета Франциско Гойи.
— Средневековая «песня о заре».
— Американская актриса, исполнившая главную роль в фильме «Глаз» 2008 года.
— Американская актриса, исполнившая роль Сартаны в фильме «Мачете».
— Королевство, существовавшее на территории Шотландии.
— Название Шотландии на шотландском языке.
— Древнее название реки Тер в Каталонии.
— Американская актриса, ставшая известной благодаря главной роли в телесериале «Тёмный ангел».
— Испанский военачальник, государственный деятель, командующий войском императора Карла V, победивший немецких протестантов у Мюльберга (Саксония) в 1547 г., завоеватель Португалии в 1580 г.
А́льба Альварес де Толедо (Alba Álvarez de Toledo) Фернандо (15071582), испанский военачальник и государственный деятель. В войне с Шмалькальденским союзом немецких протестантов командовал войском императора Карла V и одержал победу у Мюльберга (Саксония) в 1547. Фанатичный католик, Альба пользовался особым расположением короля Филиппа II. В 1567 Альба был послан им губернатором в Нидерланды (исторические), где проводил жестокую прокатолическую и централизаторскую политику (в числе многочисленных жертв были граф Эгмонт и Горн). В 1573 отозван королём в Испанию. В 1580 завоевал Португалию.
А́льба Альварес де Толедо Фернандо (Alba álvarez de Toledo) (1507-1582), герцог, испанский полководец, губернатор Нидерландов (исторических) в 1567-1573, где проводил жестокую прокатолическую и централизаторскую политику. В 1580 завоевал Португалию.
А́льба-Ло́нга (Alba Longa), древний город к юго-востоку от Рима. По преданию, основан около 1152 до н. э. В начале 1-го тысячелетия центр Латинского союза; в VII в. до н. э. разрушен римлянами.
Альб де десерт что это
В реальной части комментарий Власова — набор не проверенных по источникам данных, бесконечных ошибок. Так, часть комментария, поясняющая факты жизни, относящиеся к теме пития, не содержит ни одной содержательной справки. Такой подход ничем не может быть оправдан, тем более, что к настоящему времени издано множество превосходных справочников, где можно было бы легко проверить все эти факты (см., напр.: Охременко Н. С. Виноделие и вина Украины. М., 1966; Козуб Г. И. Марочные игристые вина Молдавии. Кишинев, 1983; “Все о напитках”. М., 1993; “Рецепты ликеров, наливок, настоек и инструкции по приготовлению полуфабрикатов к ним”. М., 1951; “Краткий словарь алкогольных терминов”. М., 1994; Похлебкин В. В. История водки. М., 1997 и мн. др.). Названия напитков в комментарии даны неправильно или не полностью, крепость их не указана или указана неверно, этимологии ошибочны, страны-производители указаны часто неправильно, о стереотипах поведения и традициях питья не сказано ни слова и т. д. Даже объем граненого стакана в первом издании был указан неправильно: “Что же касается стакана, то речь идет, без сомнения, о классическом советском граненом стакане из толстого дешевого стекла, объем которого равнялся 250 мл” (СП, стр. 5). Нет человека в России, который бы не знал, что традиционный советский граненый стакан — двухсотграммовый. Естественно, эта оплошность была исправлена редакторами в новом издании (“Вагриус”, стр. 129).
Единственное, что иногда сообщает автор об алкогольных напитках, так это процент содержания в них спирта. Но поскольку источниками автор не пользовался, а приводил данные “по памяти”, то, естественно, почти всегда неверно. Так, “Зубровка” содержит не 30 % спирта, как уверяет Власов, а 40 %; “Тминная” — не 35, а 40 %; “Кориандровая” — тоже не 35, а 40 %, и приготавливается не “на плодах кориандра” (СП, стр. 5), а с использованием множества компонентов, в том числе кориандрового семени, тминного семени, анисового семени, сахара. Данные оплошности настолько нелепы, что конечно же были исправлены в новом издании.
Про вино “Альб де Десерт” Власов в первом издании комментария пишет: “Учитывая иноязычное звучание названия, можно предположить, что речь идет об импортном вине — скорее всего об алжирском — дешевом, низкого качества, поставлявшемся в СССР из Алжира как компенсация за военную и экономическую помощь. В 1960-е годы оно регулярно продавалось в Москве” (СП, стр. 6). Вся эта информация — ложная. “Можно предположить” и “скорее всего” — вот метод, способ и принцип построения комментария Власовым. На самом деле это вино несложно найти в отечественной справочной литературе советского времени, например в книге “Вина и коньяки Молдавии” (М., 1976). Заглянув в справочники, легко убедиться, что это не алжирское, а молдавское белое ординарное десертное специальное вино (спирт — 15 — 17 %, сахар — 14 — 16 %, кислотность — 6 г/л.). Забавно, что эта ошибка была исправлена в новом издании, но заметил ее не автор, а удивленный читатель, приславший автору письмо с исправлениями ляпсусов Власова. Иногда автор комментария, не зная точного содержания спирта, указывает на всякий случай приблизительное: так, “округленно” указано содержание спирта в той же “Зубровке” — “ крепкая (35 о — 40 о )” (СП, стр. 5; читатель остается в неведении, сколько же в ней градусов: 35, 36, 37 или больше?) Конечно, Веничка пил сорокаградусную “Зубровку”: эту ошибку исправили редакторы комментария (“Вагриус”, стр. 129).
Неудивительно и закономерно и общее определение спиртных напитков, данное Власовым: оказывается, это “жидкая алкогольная продукция из винограда, пшеницы и картофеля” (СП, стр. 36). В новом издании после тщательного редактирования было решено определение оставить, но слово “жидкая” — изъять (“Вагриус”, стр. 181).
Но и в новом издании комментария есть много удивительного. Так, выясняется, что “Охотничья” — это сорокаградусная “настойка типа зубровки” (СП, стр. 6). В действительности же “Охотничья” ничего общего с “Зубровкой” не имеет — последняя производится с добавлением настоя одноименной лекарственной травы зубровки, тогда как “Охотничья” изготавливается из спиртового настоя имбирного корня, калгана, корня дягиля аптечного, ангеликового корня, гвоздики, перца черного, ягоды можжевельника обыкновенного, перца стручкового красного, кофе, грецкого ореха, бадьяна, аниса звездчатого, сушеных лимонных и апельсиновых корок, с добавлением белого портвейна и сахара, имеет темно-коричневый цвет и мягкий пряный вкус (см., напр.: “Рецепты ликеров, наливок, настоек и инструкции по приготовлению полуфабрикатов к ним”. М., 1951, стр. 128; “Ликеро-водочные изделия”. [М.,] 1950, стр. 22). В новом издании “Охотничья” уже не сравнивается с “Зубровкой”, но крепость ее указана по-прежнему ошибочно, правильное название ее и какие-либо точные данные не приводятся (“Вагриус”, стр. 131). Комментатор должен был бы указать, что ее правильное название — “Горькая настойка Охотничья”, что она содержит 45 % спирта и т. д. К другим напиткам Власов вообще не дает никакой информации, не указывает содержание спирта, не приводит правильного названия. По Власову, “Кубанская. — популярный сорт советской водки” (СП, стр. 31). Между тем это не водка, а горькая настойка и точное ее название — “Настойка горькая Кубанская любительская”. Весь этот неинформативный пассаж перекочевал и в новое издание (“Вагриус”, стр. 173). Точно так же “Лимонная” — это не “сорт водки” (СП, стр. 83), а “Горькая настойка”. Эти ошибки фигурируют и в новом издании (“Вагриус”, стр. 258).
Альб де десерт что это
Я пять лет проработал на железной дороге. Наверное, это неважно, но, с другой стороны, даже спустя десять лет я чувствую некую причастность ко всему связанному с перемещением грузов и людей по рельсам. У каждого свои литературные ассоциации с железной дорогой — у меня это, конечно, «Москва—Петушки» Венедикта Ерофеева.
Признаться, мне было интересно повторить путь героя бессмертной поэмы, материализовавшегося на Савеловском вокзале со стаканом «Зубровки». Я так не могу, поэтому до начала путешествия мне пришлось добираться обычным способом. Символично: чтобы попасть на Савеловский вокзал мне надо пройти мимо площади Борьбы, где установлены памятники Веничке Ерофееву, прижимающему к груди портфельчик, которому только предстоит стать тяжеленьким, и его Белокурой Стерве.
Эта скульптурная группа появилась здесь в конце 1998 года, когда с помпой праздновалось 60-летие Венедикта Ерофеева. Чтобы показать всенародную любовь к нему, была отряжена специальная электричка, проследовавшая без остановок с Курского вокзала до Петушков и обратно. На вокзале в Москве планировалось установить памятник Веничке, а в Петушках — его Белокурой Стерве. Должен заметить, что решение не выпускать празднующих на промежуточных станциях было абсолютно разумным. Поскольку атмосфера в этом экспрессе имени «беззаветной любви к алкоголю» была столь непринужденной, что некоторые особо увлекшиеся любители литературы не «дожили» даже до станции Храпуново. А после возвращения выяснилось, что вроде бы установку памятника на перроне согласовать не удалось. Без этого оставлять вторую его часть в Петушках не было смысла, и обе фигуры по-тихому поставили на площади Борьбы.
С первыми трудностями моя попытка повторить путешествие Венички столкнулась на Савеловском вокзале. Найти там «Зубровку» оказалось решительно невозможно. Johnny Walker Blue Label за 10 тыс. рублей — пожалуйста, а «Зубровка» — нет. «Зубровку» мне удалось отыскать только на «Менделеевской». Там же я обнаружил и «Охотничью», два стакана которой он выпил уже на улице Чехова (ныне Малая Дмитровка), и «Кубанскую» с «Российской», которые главный герой поэмы взял с собой в электричку. Из его списка только «Жигулевское», пару кружек которого Веничка выпил на Каляевской улице (ныне Долгоруковская), в Москве продается повсеместно.
Самые большие трудности возникли с «Кориандровой» и «Альб-де-дессерт». Первую перестали производить, по всей видимости, из-за обнаруженного Веничкой антигуманного воздействия. А второе, будучи молдавским белым десертным вином (спирт — 15-17%, сахар — 14-16%), попало в опалу и решительно отсутствует как на прилавках, так и под ними.
Таким образом, чтобы дойти до Садового кольца в одном градусе с главным героем поэмы, мне пришлось бы искать замену этим двум напиткам. На мой взгляд, все горькие настойки действуют одинаково антигуманно — к этому выводу я пришел эмпирически, употребив как-то чрезмерное количество «Имбирной» настойки и похмелившись на следующий день «Стрелецкой». Поэтому я счел «Зверобой» достойной заменой «Кориандровой». Что же касается «Альб-де-дессерт», то его может заменить белый крымский портвейн, в изобилии продающийся в Москве.
Что именно пил Веничка, пересекая Садовое кольцо, не знает никто, включая его самого. Но я знаю, что он пил бы там в наше время. Под Садовым кольцом в районе бывшей улицы Чехова есть подземный переход, в начале и конце которого продается пиво. Жигулевского там, правда, нет, но есть выбор пива крепких сортов, которые могли бы заинтересовать героя поэмы.
Должен признаться, что, реально оценивая свои силы, я не стал дословно следовать инструкциям Венички по употреблению алкоголя на марше, ведь я не собирался ночевать в подъезде. Впрочем, на Курский вокзал я прибыл хоть и трезвый, но с фляжкой водки в кармане. Херес, которого Веничке не дали в привокзальном буфете, я разыскать честно попытался, но не преуспел. Не удалось мне найти и «Крепкого розового» (19% спирта, 3% сахара), которое нужно для приготовления коктейля «Поцелуй тети Клавы». По определению автора, он «невзрачен по вкусовым качествам, он в высшей степени тошнотворен, им уместнее поливать фикус, чем пить его из горлышка». А поскольку я был лишен возможности его попробовать, то почувствовал облегчение и купил билет до Петушков и обратно.
Как писал Венедикт Ерофеев, «на Петушинской ветке контролеров никто не боится, потому что все без билета. Если какой-нибудь отщепенец спьяну и купит билет, так ему, конечно, неудобно, когда идут контролеры». Так вот, те времена прошли. У меня дача по этому направлению, и я точно знаю, что порядок, который установил старший ревизор Семеныч,— грамм за километр — больше не действует. Кроме того, по всей Москве для прохода на электричку установили турникеты. Я знаю три способа их преодоления — купить билет, выпросить билет «туда-обратно» у пассажира, выходящего с перрона, и перепрыгнуть через турникет. Несмотря на популярность двух последних способов, я предпочитаю первый.
Сев в электричку Москва—Петушки, я обнаружил, что здесь пьют исключительно пиво и алкогольные коктейли, химический состав которых намного сложнее, чем коктейлей «Слеза комсомолки» или «Ханаанский бальзам». Как и положено последователю Венички, впервые отхлебнул из своей фляжки, на перегоне Серп и молот—Карачарово. Мне всегда было интересно, действительно ли Венедикт Ерофеев написал после фразы «и немедленно выпил» полторы страницы чистейшего мата. Но в вагоне обсудить это было явно не с кем.
Среди серой массы пассажиров выделялась пара с энергетическими напитками — голубоватый парень и помятая девушка. Где-то до Реутова меня забавляли рассуждения молодого человека о том, что его работа (продавца в бутике) крайне творческая и нервная, а менеджер — дура. После Кучина эта нескончаемая история начала меня раздражать, а ближе к Железнодорожной я не выдержал и перешел в другой вагон, благо электричка была практически пуста.
В районе станции Черное до моего вагона добрались многочисленные продавцы ненужных вещей. Следующие 20 минут были заполнены криками о чудо-вешалках, разноцветных ручках и всевозможной печатной продукции. В районе станции 33-й километр поток продавцов схлынул, но через вагон по ходу движения потянулся ручеек пассажиров, переросший к станции 43-й километр в полноводную реку. Контролеры!
И тут оказалось, что я нахожусь в самом стратегически удачном вагоне — третьем с начала. Электричка остановилась на станции Храпуново, в вагон вошли контролеры, и тут огромная людская толпа бросилась по перрону от второго вагона в сторону четвертого. Наверное, так выглядит миграция лосося вверх по реке во время нереста.
Я стал подумывать о переходе в четвертый вагон, чтобы влиться в толпу зайцев, спасшихся от контролеров, и ощутить восторг победителя, но обнаружил, что теперь это решительно невозможно. Дело в том, что выпитые моими недальновидными соплеменниками пиво и коктейли дали о себе знать, и тамбуры между вагонами оказались заблокированы. Поняв, что выхода нет, я решил всерьез заняться своей фляжкой. В конце концов, я подъезжаю к Павловскому Посаду, а все еще неприлично трезв. В то время как Веничка, приближаясь к этой станции, уже вместе со всем вагоном пил «за орловского дворянина Ивана Тургенева, гражданина прекрасной Франции!». К Орехово-Зуеву я разобрался с фляжкой, в результате чего настроение мое стало стремительно улучшаться, и к концу пути я уже не сомневался в том, что «Петушки — это место, где не умолкают птицы ни днем, ни ночью, где ни зимой ни летом не отцветает жасмин. Первородный грех — может, он и был — там никого не тяготит. Там даже у тех, кто не просыхает по неделям, взгляд бездонен и ясен. «.
Венедикт Ерофеев, Эдуард Власов
Москва—Петушки. С комментариями Эдуарда Власова
© Венедикт Ерофеев (наследник), 2015
© Эдуард Власов, комментарии, 2015
© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015
Первое издание «Москва—Петушки», благо было в одном экземпляре, быстро разошлось. Я получал с тех пор много нареканий за главу «Серп и Молот – Карачарово», и совершенно напрасно. Во вступлении к первому изданию я предупреждал всех девушек, что главу «Серп и Молот – Карачарово» следует пропустить, не читая, поскольку за фразой «И немедленно выпил» следуют полторы страницы чистейшего мата, что во всей этой главе нет ни единого цензурного слова, за исключением фразы «И немедленно выпил». Добросовестным уведомлением этим я добился только того, что все читатели, в особенности девушки, сразу хватались за главу «Серп и Молот – Карачарово», даже не читая предыдущих глав, даже не прочитав фразы «И немедленно выпил». По этой причине я счел необходимым во втором издании выкинуть из главы «Серп и Молот – Карачарово» всю бывшую там матерщину. Так будет лучше, потому что, во-первых, меня станут читать подряд, а во-вторых, не будут оскорблены.
Вадиму Тихонову, моему любимому первенцу, посвящает автор эти трагические листы
Москва. На пути к Курскому вокзалу
Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец, насквозь и как попало – и ни разу не видел Кремля.
Вот и вчера опять не увидел, – а ведь целый вечер крутился вокруг тех мест, и не так чтоб очень пьян был: я, как только вышел на Савеловском, выпил для начала стакан зубровки, потому что по опыту знаю, что в качестве утреннего декокта люди ничего лучшего еще не придумали.
Так. Стакан зубровки. А потом – на Каляевской – другой стакан, только уже не зубровки, а кориандровой. Один мой знакомый говорил, что кориандровая действует на человека антигуманно, то есть, укрепляя все члены, ослабляет душу. Со мной почему-то случилось наоборот, то есть душа в высшей степени окрепла, а члены ослабели, но я согласен, что и это антигуманно. Поэтому там же, на Каляевской, я добавил еще две кружки жигулевского пива и из горлышка альб-де-дессерт.
Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше – что ты пил? Да я и сам путем не знаю, что я пил. Помню – это я отчетливо помню – на улице Чехова я выпил два стакана охотничьей. Но ведь не мог я пересечь Садовое кольцо, ничего не выпив? Не мог. Значит, я еще чего-то пил.
А потом я пошел в центр, потому что это у меня всегда так: когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на Курский вокзал. Мне ведь, собственно, и надо было идти на Курский вокзал, а не в центр, а я все-таки пошел в центр, чтобы на Кремль хоть раз посмотреть: все равно ведь, думаю, никакого Кремля я не увижу, а попаду прямо на Курский вокзал.
Что это за подъезд, я до сих пор не имею понятия; но так и надо. Все так. Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.
Я вышел на воздух, когда уже рассвело. Все знают – все, кто в беспамятстве попадал в подъезд, а на рассвете выходил из него, – все знают, какую тяжесть в сердце пронес я по этим сорока ступеням чужого подъезда и какую тяжесть вынес на воздух.
Я пошел направо, чуть покачиваясь от холода и от горя, да, от холода и от горя. О, эта утренняя ноша в сердце! о, иллюзорность бедствия! о, непоправимость! Чего в ней больше, в этой ноше, которую еще никто не назвал по имени, чего в ней больше: паралича или тошноты? истощения нервов или смертной тоски где-то неподалеку от сердца? А если всего поровну, то в этом во всем чего же все-таки больше: столбняка или лихорадки?
«Ничего, ничего, – сказал я сам себе, – закройся от ветра и потихоньку иди. И дыши так редко, редко. Так дыши, чтобы ноги за коленки не задевали. И куда-нибудь да иди. Все равно куда. Если даже ты пойдешь налево – попадешь на Курский вокзал; если прямо – все равно на Курский вокзал. Поэтому иди направо, чтобы уж наверняка туда попасть».
О, тщета! О, эфемерность! О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа – время от рассвета до открытия магазинов! Сколько лишних седин оно вплело во всех нас, в бездомных и тоскующих шатенов! Иди, Веничка, иди.
Москва. Площадь Курского вокзала
Ну вот, я же знал, что говорил: пойдешь направо – обязательно попадешь на Курский вокзал. Скучно тебе было в этих проулках, Веничка, захотел ты суеты – вот и получай свою суету…
– Да брось ты, – отмахнулся я от себя, – разве суета мне твоя нужна? люди разве твои нужны? Ведь вот Искупитель даже, и даже Маме своей родной, и то говорил: «Что мне до тебя?» А уж тем более мне – что мне до этих суетящихся и постылых?
Я лучше прислонюсь к колонне и зажмурюсь, чтобы не так тошнило…
– Конечно, Веничка, конечно, – кто-то пропел в высоте так тихо, так ласково-ласково, – зажмурься, чтобы не так тошнило.
О! Узнаю! Это опять они! Ангелы Господни! Это вы опять?
– Ну, конечно, мы, – и опять так ласково.
– А знаете что, ангелы? – спросил я, тоже тихо-тихо.
– Что? – ответили ангелы.
– Да мы знаем, что тяжело, – пропели ангелы. – А ты походи, легче будет, а через полчаса магазин откроется: водка там с девяти, правда, а красненького сразу дадут…
– Красненького, – нараспев повторили ангелы Господни.
О, как я стал взволнован.
– Вы говорите: походи, походи, легче будет. Да ведь и ходить-то не хочется… Вы же сами знаете, каково в моем состоянии – ходить.
Помолчали на это ангелы. А потом опять запели:
– А ты вот чего: ты зайди в ресторан вокзальный. Может, там чего и есть. Там вчера вечером херес был. Не могли же выпить за вечер весь херес.
– Да, да, да. Я пойду. Я сейчас пойду узнаю. Спасибо вам, ангелы.
И они так тихо-тихо пропели:
А потом так ласково-ласково:
Какие они милые. Ну что ж… Идти так идти. И как хорошо, что я вчера гостинцев купил, – не ехать же в Петушки без гостинцев. В Петушки без гостинцев никак нельзя. Это ангелы мне напомнили о гостинцах, потому что те, для кого они куплены, сами напоминают ангелов. Хорошо, что купил… А когда ты их вчера купил? вспомни… иди и вспоминай…
Вино 1964 года урожая «Алб де Десерт» (Белое Десертное)
Коллекционное десертное вино «Алб де Десерт» 1964 года урожая из энотеки Бельцкого Коньячного Завода.
Старейшая марка молдавских десертных вин, которая существовала до 70 годов 20 века. Вино настолько редкое, что даже не занесено в каталоги советских вин 80-х годов.
Это аукционное вино штучного уровня. Всего в энотеке Бельцкого ВКК до наших дней сохранилось 6 бутылок.
Цвет золотистый, чистый, небольшой осадок с кристаллами, которые сверкают как бриллианты. Это говорит о том, что вино проживет еще очень долго.
Винотека Бельцкого Коньячного Завода.
Известная среди узкого круга коллекционеров энотека, которая была оcнована в 1962 году. Состоит из трех погребов общей вместимостью около 50 тысяч бутылок. Погреба закладывались по десятилетиям и потом замуровывались. Коллекция вин формировалась за счет взаимных подарков друг-другу производителей вин и коньяков при СССР. Тогда на съездах виноделов или при посещении предприятия для обмена опытом, было принято дарить друг-другу определенное количество самого лучшего вина. Погреба располагаются на глубине 15 метров за двухметровыми кирпичными стенами. Невысокая влажность и абсолютная неподвижность позволила очень хорошо сохранится бутылкам и вину.Погреба были размурованы в 2013 году.
Упаковка, аннотация и прочее.
На фото бутылка представлена как есть — именно в таком виде она хранится в коллекции. Перед отправкой она будет упакована в специальный целлофан для коллекционных вин, на нее будет наклеен стикер с аннотацией, целлофан пломбируется и бутылка упаковывается в коробку для коллекционных вин.
Описание:
Альба – это сладкий татарский рецепт десерта. Это простой в приготовлении деликатес.
Ингредиенты
Инструкции
1) Подготовительный этап: для данного рецепта необходимо выбрать муку высшего сорта. А так же смешаем сахар с водой – это наш сахарный сироп.
2) Выбираем удобную емкость (это может быть чугунок, либо кастрюля с толстым дном) и растапливаем в ней масло.
3) Всыпаем муку небольшими порциями в кипящее масло, непрерывно помешивая массу лопаткой. Ни в коем случае не поджаривать и не допускать подгорания массы.
4) Мука приобрела желтый вид? Добавляем понемногу уже готовый сахарный сироп, не забывая помешивать.
5) Варим 15-20 минут на медленном огне. Готовая альба густая и желтоватого цвета. Однако при желании ей можно придать любой цвет, добавив, например, немного сока.
Готовая альба выкладывается на порционные тарелки еще теплой, это позволит придать ей любую форму. Обычно в украшении используют сухофрукты, орехи, мяту.
В различных источниках встречается более узкое определение бормотухи, зачастую противопоставляющее [7] её другим дешёвым винам. В частности, имеются следующие варианты:
В связи с использованием низкокачественных ингредиентов, бормотухи нередко ядовиты и могут при употреблении вызывать отравление, сопровождающееся рвотой, иногда вплоть до смертельного исхода (в частности, значительное число людей умерло от употребления «Солнцедара» [5] [8] ).
Содержание
Потребление [ править | править код ]
В СССР [ править | править код ]
В Российской Федерации [ править | править код ]
В результате ущерба, нанесенного виноградарству антиалкогольной кампанией и последовавшего за распадом СССР общего экономического спада, многие винзаводы перешли к массовому производству очень дешевого вина, часто из плохого винограда, из сусла третьего или четвертого отжима, к которому добавляли сахар и дрожжи, а также и к производству «винных напитков» из разведенного спирта с добавлением красителей, эссенций, ароматизаторов. Именно тогда название «шмурдяк» для дешевых вин стало распространенным. [14]
После распада СССР, в продаже появились всевозможные дешёвые и низкокачественные спирты и водки импортного производства, а затем — различные «лекарственные» настойки в аптеках крепостью 60—95 % об.
Поскольку стоимость спирта всегда ниже, чем бормотухи в пересчёте на спирт, то бормотуха так и не обрела былую популярность в Российской Федерации. Молодёжь, которая в советское время также занимала существенную долю в контингенте потребителей бормотухи, ныне предпочитает пивные напитки, а также слабоалкогольные коктейли.
Но при этом производство бормотухи в России свёрнуто не было. На данный момент основная часть производства дешевого креплёного вина сосредоточена (в основном) на Северном Кавказе (Кабардино-Балкария, Северная Осетия), Краснодарском и Ставропольском краях, также производить дешевые вина в Российской Федерации стали в регионах традиционно не связанных с виноделием (Новосибирская, Тюменская и Ленинградская области). Производится креплёное вино крепостью 15—19 %, разливается в бутылки ёмкостью 0,7 л. и в ПЭТ-бутылки ёмкостью 1,5 л. Также производятся так называемые «винные напитки» крепостью 10—14 %, которые продаются в емкостях Tetra Pak объёмом 1 л. под различными названиями такими как: «Портлэйн», «Каберне», «Кадряночка», «Тёщин погребок», «Vinita», «Vinogor», «Alma Mia», «Vino de Fruta» и т. д..
В Белоруссии [ править | править код ]
В Белоруссии «чернила» производятся и потребляются в огромном количестве, в стране существует более 200 наименований напитка и несколько десятков заводов, где он производится. Там её называют «чернило» или «чарлик» (название «бормотуха» не употребляется вообще), в большинстве случаев произносится на белорусский манер с твердой буквой «ч» — «чарла», «чарлик» и «чарнила». Также её именуют «крыжачок», «бырло», «бырлятина», «бырлотуха» «бодрило», «компот», «божественная амброзия» и «синька». По объёму делятся на «ноль семь» (она же «взрослая», «большая», «фугас», «фауст», «палтарачка») и «ноль пять» (она же «детская», «маленькая», «гаубица»).
В других странах [ править | править код ]
Во Франции напиток аналогичного свойства пользуется большим спросом у местных клошаров; иногда оно разливается в крупные ёмкости (двухлитровые бутылки). У него есть вполне официальное благозвучное наименование, которое всегда пишется на этикетке: vin de table, то есть «столовое вино». Это иногда приводит к недоразумениям у недостаточно знающих французский язык, поскольку, как выяснилось, словосочетание «вино стола» по свойству человеческой психологии ассоциируется с изысканной сервировкой и высококачественным марочным вином. (В действительности «столовое вино» производится из отходов, иногда даже из отбросов виноделия).
В США напитки типа бормотухи получили широкое распространение после отмены 18-й поправки к Конституции, за время действия которой в стране практически полностью была разрушена культура употребления вина, и алкогольные напитки стали цениться в первую очередь за способность опьянять. Неразборчивые виноделы изначально ориентировали такие марки как Thunderbird, MD 20/20, Wild Irish Rose и др. на низшие классы и деклассированный элемент — бродяг, хобо и т. п., число которых резко выросло во время Великой Депрессии. Они очень быстро получили в народе прозвище «bum wine» — «вино для бомжей», а алкоголики, специализирующиеся на их употреблении, стали называться «wino». Большинство классических марок продолжает выпускаться и поныне, хотя из-за своего люмпенизированного образа этот тип напитков и уступил позицию основного средства недорого напиться так называемому «malt liquor» — крепким слабо охмелённым сортам пива.
Известные марки [ править | править код ]
Типичная цена в советское время (70-е — 80-е гг.) — от 92 коп. до 1 рубль 87 коп. (стоимость пустой бутылки 0,5 литра — 12 коп.; 0.7 литра — 17 коп.). Иногда на бутылке писали просто «Вино», «Красное», «Вермут», «Плодово-ягодное». Но некоторые имели и собственные наименования [8] [20] :