американская пастораль о чем книга

КнигиАмериканская пастораль:
5 главных произведений Филипа Рота

Лучшие книги одного из самых важных современных американских авторов

Текст: Александра Баженова-Сорокина

23 мая скончался Филип Рот — один из самых влиятельных современных американских писателей, автор романов «Людское клеймо» и «Американская пастораль». Выходец из семьи американских евреев украинского происхождения (предки отца были из Львова, а матери — из Киева), Рот получил два высших образования, успел отслужить в армии и поработал журналистом; он преподавал литературу в университетах вплоть до 1991 года. Ему принадлежит более тридцати книг. В 2012 году писатель официально закончил карьеру, а в 2014-м последний раз появился на публике.

На протяжении многих десятилетий Рот изучал жизнь американского еврейства и современную идеологию США — за это он был высоко оценён критиками (лишнее доказательство тому — множество литературных премий со всего мира, от Пулитцера до чешской премии Франца Кафки), а среди читателей нажил как истовых поклонников, так и врагов, считавших его внутренним шовинистом и «ненавидящим себя евреем». Другой важнейшей особенностью его прозы было выстраивание автобиографических и псевдобиографических сюжетов, в частности, с помощью героев-двойников автора, самым известным таким альтер эго стал Натаниэль Цукерман.

С одной стороны, наличие этих полуавтобиографических героев, рассказывающих о жизни евреев среднего класса, пытающихся сепарироваться от установок родителей и еврейской общины, создаёт ощущение, что мы знаем автора — и это не особо приятный человек. С другой — благодаря глубокой интроспекции авторских двойников читатели всего мира смогли по-новому увидеть и несмотря на неприязнь понять, что такое американская мечта — и её кризис.

Пять книг Филипа Рота, которые обязательно нужно прочесть

Американская пастораль

Здесь есть и война во Вьетнаме, и сексуальная революция, и Уотергейт, и попытка воссоздать жизнь человека по чужим рассказам, минимуму свидетельств и паре личных встреч: в роли Рота в книге выступает Натаниэль Цукерман (впервые этот герой появляется в романе «The Ghost Writer»).

Людское клеймо

Самая известная книга Филипа Рота, много лет входящая в списки главных американских романов современности, в которой снова в роли посредника между читателем и главным героем появляется Натаниэль Цукерман.

Сосед Цукермана, пожилой профессор литературы Коулмен Силк, попадает в скандальную историю, после которой его жизнь катится под откос. Силк во многом напоминает Сеймура Левова из «Американской пасторали» с той разницей, что герой «Людского клейма» с самого начала живёт в мире, который не кажется ему идиллическим, а крах его карьеры — это не столько крушение надежд, сколько возможность наконец освободиться от бремени воплотителя американской мечты. Не менее важны здесь и второстепенные герои, а описание посттравматического расстройства одного из них по-прежнему кажется одним из сильнейших высказываний о войне в мировой литературе.

Заговор против Америки

Поздний роман Рота — история детства писателя, соединённая с альтернативной историей США, в которой на выборах 1940 года вместо Рузвельта к власти приходит военный лётчик и пронацистский консерватор Чарльз Линдберг (действительный оппонент будущего президента).

Линдберг критикует «еврейскую нацию» за попытку втянуть США во Вторую мировую, уровень антисемитизма растёт и семья маленького Филипа Рота, как и многие подобные ей, теперь подвергаются гонениям. В этом году продюсер сериалов «Прослушка» и «Двойка» Дэвид Саймон объявил, что экранизирует роман как мини-сериал.

Прощай, Коламбус

Рота начали публиковать уже во время обучения писателя в университете Чикаго, а после появления первой книги, сборника повестей «Прощай, Коламбус», о нём заговорили как о молодом даровании (в частности, книга выиграла National Book Award 1960 года).

Сквозная тема шести повестей сборника — это поданные в сатирическом ключе истории американских евреев второго и третьего поколения эмиграции, которые начинают жить «американской» жизнью и пытаются отдалиться от религиозного и культурного микросоциума своих семей. Именно эта книга вызвала множество обвинений в адрес Рота как писателя, выставляющего жизнь национального меньшинства в превратном свете.

Операция «Шейлок»

Книга, о которой Джон Апдайк писал, что её «нужно прочесть каждому, кого волнует 1) Израиль и последствия (его существования) 2) развитие постмодернистского деконструктивистского романа 3) Филип Рот».

Это книга, в которой писатель Филип Рот рассказывает о службе в израильской разведке и том, как во время первой интифады он находит своего двойника, использующего имя «Филип Рот» в корыстных целях. Недобрый сатирический взгляд на историю Израиля в этом романе соединён с одним из самых интересных осмыслений отношений автора, героя и творения.

Фотографии: Getty Images (1)

Источник

Американская пастораль о чем книга

Роман обманывает читателя с самого начала – с названия. Это не пастораль. Не идиллическое описание сельской жизни. Это только мечта о счастье в окружении любящей семьи и прекрасной природы. Заблуждение длиною в жизнь, полной непонимания себя и других. Роман говорит: люди не такие, какими кажутся.

Сначала мы видим главного героя Шведа Лейвоу глазами рассказчика писателя Натана Цукермана (персонажа многих произведений Филипа Рота): жизнь Шведа – «приятная пустота», всё в ней обыкновенно и замечательно. У него прекрасная семья, три сына, которыми он гордится; в прошлом Швед – блистательный спортсмен, сейчас – преуспевающий бизнесмен, продолжающий семейное дело по изготовлению перчаток. Жизнь удалась? Нет. Всё это только фасад, маска. Это, конечно, не ложь: и сыновья у героя есть, и бизнес, да вот только это не важно. Главное – у него была любимая дочь, которая однажды стала террористкой и убийцей. И вот это трагедия. То, с чем жил герой. Боль, которую можно скрыть от людей маской «счастливый отец трех сыновей», но не скрыть от себя.

Краткую версию биографии героя читатель узнает из первой части романа (вплоть до смерти Шведа от рака). Вторая и третья части – детальное описание трагедии героя, попытка справиться с бедой. Герой пытается понять дочь, но это невозможно. Между ними всё те же заблуждения, которыми наполнены жизни всех людей (мысль, высказанная рассказчиком в первой части).

У романа нелинейная конструкция. Первая часть – встреча рассказчика Цукермана со Шведом и одноклассниками, воспоминания, она претендует на максимальную достоверность. Вторая и третья части – это писательская попытка понять жизнь и трагедию Шведа. Цукерман не так много узнает о своем герое от других, он пишет книгу, которая быть может и не является настоящей историей Шведа, это реконструкция, попытка заглянуть за маску: поэтому там нет ни слова о втором браке героя и трех сыновьях, но есть много о дочери (умной, но заикающейся), первой жене – красавице «Мисс Нью-Джерси», отце, сделавшем бизнес успешным, их взаимоотношениях. События не следуют в логической последовательности. Настоящее ищет в прошлом ответ на вопрос, почему трагедия произошла. Почему у человека, который всю жизнь вёл себя правильно, случилась трагедия? «Трагедия человека, не созданного для трагедии, — это трагедия каждого».

Источник

Рецензии на книгу « Американская пастораль » Филип Рот

На осине порой вырастают апельсины, а яблоко от яблони может очень далеко упасть. Вы не виноваты, что он/она получился/лась таким/такой. Вы порядочные люди, вы всегда были хорошими родителями и делали все, чтобы дети росли умными и сильными, здоровыми и счастливыми. Вы не спали ночами у их кроваток. Вы отказывали себе в малых и крупных удовольствиях, чтобы у них было все, чего вы не получали в своем детстве. Вы оплачивали их занятия спортом и развитие творческих способностей. Вы трудились, созидая то, что можно было бы передать им по наследству. Нет, вы не творили из них кумира, не баловали сверх меры, с детства приучали к труду, и своим примером воспитывали.

Да вот же, посмотрите, второй, третий ребенок воспитывался в тех же условиях, а вырос совершенно нормальным. Но почему он/она такой/такая? Не мучай себя. Просто так есть. Это карма. Ты не виноват, не ищи все время, в каком месте совершил ошибку, не взваливай на себя крест тяжелее, чем тебе по силам нести. Что выросло, то выросло. С этим трудно жить, но с этим надо научиться жить. Филип Рот не дает своему герою этого немудрящего утешения. Снова, и снова, и снова проводит его сквозь круги родительского ада, в которых все грехи детей падают на головы отцов.

За его жену, красавицу Доун, дочь простого ирландского водопроводчика которая готовилась стать учительницей музыки, но решила попробовать силы в конкурсе красоты, чтобы иметь возможность помочь брату с оплатой колледжа (и чтобы доказать миру, что она чего-то стоит). А победив на этапе штата, продолжила борьбу за титул мисс Америка. Не выиграла, но и о закулисье конкурса, благодаря роману, знаю теперь много,и это хорошие знания, не скандальные, не желтоватые и не с душком. Просто такая работа в индустрии красоты. Жесткая до жестокости и требующая немыслимой самодисциплины. А после, будучи женой обеспеченного человека без необходимости трудиться ради хлебе насущного, Доун создаст ферму.

Отличная книга. Горькая, глубокая и жестокая. И такая неожиданно актуальная, спустя двадцать три года, в части шварцев (кто понимает). Филип Рот мощь.

Источник

Рецензии на книгу «Американская пастораль» Филип Рот

Трагедия внешне очень приличной семьи, в которой беды ничего не предвещало. Сбылась американская мечта! Да, теперь уже и не только американская, а всего общества потребления, общества, стремящегося к успеху. Семья американского еврея достигла пика этого счастья. Ему достался неплохой стабильный бизнес от отца, перчаточная фабрика, дело всей жизни, дом, красавица-жена, выигравшая престижный конкурс красоты, Сеймур по прозвищу Швед успешен во всем, у него растет дочка. Они любят друг друга, по крайней мере, создают такое впечатление. И ничто беды не предвещало!

Последний романтик. Май.

Мелкие затруднения, неизбежные в каждой семье, под влиянием невероятного, раскалывающего сознание события разрастаются до размеров катастрофы.

Чем заслужил Швед жизнь, полную бесконечного одиночества и краха всех ожиданий?
Мужчины редко плачут. Одна-единственная мужская слеза во сто крат больнее режет сердце, чем целые потоки женских слез. А каково видеть горько рыдающего мужчину, с бессильно опущенной головой, который больше не может держать в себе боль по непутевому чаду. Он отчаянно пытается найти ответ на самый главный вопрос: «Что я сделал не так? Что МЫ сделали не так?»

Каждый кузнец своего счастья. Какая глупость! Рождаясь, человек причиняет боль и страдание. Он живет, продолжая делать то же самое. Плывет по морю из крови, непрестанно капающего с Меча Судьбы. Кто-то барахтается и захлебывается, кто-то отпускает себя воле ветра, кто-то топит других и продолжает свой путь по трупам. Это выживание в личной трагедии, в вечной одинокости.

Да, мы одиноки, глубоко одиноки, и впереди у нас одиночество еще более глубокое. И ничем нам не развеять его. Нет, одиночество не должно удивлять, как бы ни изумляла нас горечь этого чувства. Можно попробовать вывернуть себя наизнанку, но все равно будешь одинок, только внутренностью наружу.

Великолепная проза от Рота, которая стала для меня откровением. Это Исповедь человека, которую слушаешь вдумчиво, с натянутыми до предела нервами, выхватываешь отдельные мысли и смакуешь их. Пропитываешься их потрясающей мощью и хочешь запомнить, вспоминать и снова пережить тот самый момент, когда она тебя впервые поразила.
Браво автору! Великолепно!

Трудно оказалось предсказать впечатления от книги. Хоть автора с уверенностью могу назвать любимым, но есть у него книги, которые я просто не догоняю. Вот и в этот раз толи я замучила книгу, толи она меня.
Самый объемное произведение Рота, из мною прочитанных, как оказалось, он может быть многословен.
Пастораль до предела американская, я запредельно далека от нее, потому и от книги тоже.
Это определенно потрясающий труд, настолько приближенный к реальности, что даже главные действующие лица имеют реальный прототип. И пусть история этих героев не основана на их реальной судьбе, но события, беседы на тему, обсуждения и потрясения реальны на 100 процентов и на столько же процентов социально-политические.
Вот тут то я и споткнулась, потому, как совсем никогда не интересовалась жизнью Америки.
Что бы оценить роман по достоинству, надо или быть американцем, или хорошо знать, чем жила Америка 60-70-ых годов, о социально–политической нестабильности и беспорядках.

Но можно отнестись к роман, как социально-психологической драме (что я и сделала).
Правда, в этом случае, досадно, что добрую треть книги я читала совершенно зря.
Можно смело начинать с 150 страницы и знакомится с историей Шведа, рассказанной от лица писателя Цукермана, собирающего историю по крупицам и не со слов рассказчика. А значит заведомо обрекая нас на отсутствие ответов на вопросы.

я неожиданно поймал себя на мысли о том, о чем Швед, должно быть, недоуменно размышлял до последнего дня своей жизни: каким образом он стал игрушкой истории?.

«Следует, разумеется, помнить и о том, что правильное понимание людей — это не жизнь. Жизнь — это их неправильное понимание, все большее в него углубление, добросовестный пересмотр своих умозаключений и снова неправильный вывод. Заблуждения — вот что позволяет нам жить дальше.

Перед нами обычная американская семья. Зажиточная, вовремя попавшая в золотую струю. Мама, папа, дочь.
Сеймур Лейвоу, по прозвищу Швед, мог гордиться собой и своими достижениями. Всё, как у всех, возможно даже и лучше. Да только это видимость благополучия. Потому что его дочь- террористка, убийца. Отбросок общества,- это не будет слишком жестоко применительно к ней. Его девочка, любимый, желанный ребёнок, теперь изгой, вызывающий презрение и позывы к рвоте даже у самого отца.
Что пошло не так? Ведь воспитывали же, старались. Где упустили момент? Когда совершили ошибку? Когда оборвалась ниточка взаимопонимания? Или её и не было никогда?
А звоночки былы, были: «Поцелуй меня так, как ты ц-ц-целуешь м-м-маму.» И он подался, поцеловал. Почему? Этого объяснить не мог. Но, возможно, уже тогда начался переломный момент? Или тогда, когда Мерри написала всего одну строчку в сочинении: «Жизнь — это просто короткий отрезок времени, пока ты живой«? Или когда она, двухлетняя малышка говорила: «Мне одиноко»?
Трудно сказать, трудно определить, но какое-то разрушительное начало жило в этой девочке с самого детства. Кнопка тревоги уже была готова к нажатию, механизм запустился и в один ужасный момент демоны зла выбрались наружу.
И тогда семьи не стало. Рассыпалась, как карточный домик. «В их семейной трагедии повинно время — им не хватило того времени, что они были с ней». И вот теперь их дочь- террористка. Это не укладывается в голове, это не принимается, не складывается в картинку. Такого просто Не Может Быть. И всё же это есть.

Потеря ребёнка- это очень страшно. Но потерять его вот так, видя, как разлагается личность, понимать, что «интеллект остался невредим, и однако она безумна«, осознавать, что больше никогда не сможешь нормально общаться со своей девочкой,- это не просто страшно, это почти что умереть.
Мать запрятала воспоминания подальше, а отцу только и остаётся делать, что заниматься самоедством. Переживать, думать, раз за разом перематывать плёнку прошлого в поисках ответа. Думать и вспоминать, вспоминать и думать.

. И может, самое правильное — перестать беспокоиться о верности или ложности нашего взгляда на людей и просто продолжать идти по жизни. Если тебе удается такое, ты счастливчик.»

Для клуба Последний романтик ЛЛ. (тут я хмыкну несколько раз))
Оксана ksu12 большое спасибо за предложение. Одну звёздочку сняла за излишнюю, на мой взгляд, затянутость.

Источник

Филип Рот: Американская пастораль

Здесь есть возможность читать онлайн «Филип Рот: Американская пастораль» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: СПб, год выпуска: 2007, ISBN: 5-8370-0454-4, издательство: Лимбус Пресс, категория: Современная проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Американская пастораль: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Американская пастораль»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Филип Рот: другие книги автора

Кто написал Американская пастораль? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Американская пастораль — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Американская пастораль», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

ФИЛИП РОТ

АМЕРИКАНСКАЯ ПАСТОРАЛЬ

Пусть солнце зашло, мечтай,
И мечта приведет тебя в рай.
Не бойся, жизнь не страшна,
И одна лишь мечта важна.

Редкий случай, когда ожидаемое приходит…

Уильям Карлос Уильямс, из стихотворения «У Кеннета Бёрка» (1946)

ВОСПОМИНАНИЕ О РАЕ

Швед. Во время войны, когда я учился еще в средних классах, звук этого имени завораживал в наших кварталах Ньюарка всех, даже взрослых, всего лишь поколение назад переселившихся из старого городского гетто на Принц-стрит и еще не настолько пропитанных американизмом, чтобы млеть от восторга при виде спортивной ловкости подростка. Звук его имени завораживал, как завораживало и его удивительное лицо. Ни у кого из нескольких блондинистых евреев нашей почти стопроцентно еврейской бесплатной средней школы не было ничего похожего на волевой подбородок и застывшую на лице бесстрастность этого светловолосого голубоглазого викинга, родившегося в нашем роду-племени и носившего имя Сеймур Ирвинг Лейвоу.

Швед блистал. Блистал как нападающий в футболе, как центровой в баскетболе и как первый базовый в бейсболе. Сколько-нибудь приличным был у нас только баскетбол — команда дважды побеждала на городских соревнованиях, и именно он приносил ей почти все очки, — но, до тех пор пока Швед был на голову лучше своих противников, командный рейтинг нас почти не волновал: мы были отпрысками родителей, чаще всего недостаточно образованных и чрезмерно озабоченных, ценивших, в первую очередь, хорошие отметки. Мускульные атаки, пусть и обузданные спортивной формой, ограниченные строгими правилами и никак не направленные против евреев, не приносили им особого удовольствия, а вот отличная успеваемость — приносила. И все-таки благодаря Шведу жители наших кварталов приобщались к фантастическому ощущению себя и окружающих, к иллюзорному миру, повсеместно создаваемому болельщиками, и, словно неевреи (насколько они представляли себе неевреев), на время забывали о реальности, сосредоточив весь жар надежд на спортивной борьбе. Самое главное: в эти моменты им удавалось забыть о войне.

Возведение Шведа Лейвоу в ранг еврейского Аполлона из Уиквэйка объяснялось, я думаю, войной с немцами и японцами, страхом, которым эта война наполняла все души. Пока Швед уверенно побеждал на поле, жизнь, превратившаяся в непонятный и убивающий надежды хаос, преображалась, и восторженное слияние с невинным самозабвением игрока вносило успокоение в сердца тех, кто страшился никогда больше не увидеть сына, брата или мужа.

Но чем была для него эта слава, эта сакрализация каждого точного броска, каждого перехваченного на лету паса, каждого мощного удара вдоль левой линии поля, позволявшего добежать до второй базы? Не она ли сделала его мальчиком с этим закрытым и словно выточенным из камня лицом? Или то, что казалось взрослой солидностью, было лишь внешним отражением упорной борьбы с нарциссизмом, который все мы навязывали ему вместе с нашей восторженной любовью?

Группа поддержки, работавшая на нашу школьную команду, всегда встречала его особенным кликом. В отличие от других возгласов, обращенных ко всем игрокам или подстегивающих эмоции зрителей, это был совершенно особый, ритмически слитый с топотом клик, обращенный к одному только Шведу и прославлявший его неуязвимое, непревзойденное мастерство. При игре в баскетбол этот клик наполнял гимнастический зал при каждой его подаче и при каждом заброшенном мяче, во время футбола он проносился над нашим крылом стадиона каждый раз, когда Швед давал пас или завоевывал очко. Даже на малопопулярных домашних матчах по бейсболу в Ирвинг-парке, где не было группы поддержки, фиксировавшей, опускаясь на колени, драматические моменты игры, этот клик звенел над головами сидевших на деревянных скамейках рьяных болельщиков Уиквэйка не только когда Швед изготавливался, чтобы ударить, но и когда он в самой простой ситуации успевал передать мяч партнеру на первую базу. Клик состоял из восьми слогов, три из которых образовывали его имя. «Ба-ба-ба! ба-ба-ба… ба-ба!» — звучало над площадкой и постепенно крепчало, особенно на футбольных матчах, делаясь все сильнее при каждом повторе и наконец достигая предела, когда десяток фигурок наших девушек из группы поддержки ломал вытянутый вдоль края поля строй и, забыв о своих упражнениях, устраивал «фейерверк», словно оранжевые ракеты взлетая в воздух перед нашими блестящими от восторга глазами. Конечно, все это отражало не их любовь к нам или к кому-то из нас, а только и исключительно к несравненному Шведу. Швед Лейвоу — это звучит почти как «любовь»… Швед Лейвоу — любовь, Швед Лейвоу — любовь.

Источник