артефакты что это в психологии
Майкл Коул. Теория артефактов
В качестве отправной точки в формировании своей теории Майкл Коул принимает российский культурноисторический подход к психологии, который надеется привести в соответствие с современными представлениями антропологии и когнитивной науки.
Российский культурноисторический подход рассматривал культуру, как один из центральных факторов психологии, наряду с биологией и социальным взаимодействием. Ее центральный тезис, как определяет его Майкл Коул, «состоит в том, что структура и развитие психических процессов человека порождаются культурно опосредованной исторически развивающейся практической деятельностью. Психические процессы человека возникают одновременно с новыми формами поведения, в которых люди изменяют материальные объекты, используя их как средство регулирования своего взаимодействий с миром и между собой. В те времена о таких способах опосредования было принято говорить как об орудиях труда, но я предпочитаю использовать более общее, родовое понятие «артефакт «. «[1] Традиционно термин артефакт относят материальному объекту, изготовленному человеком. Но М.Коул рассматривает артефакты шире, как продукты истории человечества, включающие идеальное и материальное, ссылая на то, что в российской школе под «орудием » понимался, например, язык, явление очевидно не материальное, а все средства культурного поведения (по терминологии Коула артефакты) по своей сути, по своему происхождению и развитию социальны. Культура в этом случае целостная совокупность артефактов, накопленных социальной группой в ходе ее исторического развития.
Эту двойственность в американской традиции подчеркивает Лесли Уайт: «При помощи слов человек создает себе новый мир мир идей и философии. И в этом мире человек живет столь же истинно, как и в физическом мире ощущений. В самом деле, человек ощущает, что настоящая ценность его существования сводится к пребыванию в этом мире символов и идей или, как он еще иногда формулирует, в духовном мире. И этот мир идей, в отличие от внешнего мира чувственных ощущений, обладает свойствами постоянства и непрерывности. Он включает в себя не только настоящий момент, но также прошлое и будущее. С временнóй точки зрения он является не совокупностью дискретных эпизодов, а континуумом, открытым в обоих направлениях, в каждом из которых лежит вечность. Этот внутренний мир идей, в котором пребывает человек, подчас кажется ему более настоящим, чем внешний мир чувственных ощущений. В наиболее наивных философских системах идеи и слова всегда первичны. Они «более настоящие «, чем предметы, данные в ощущениях. Они живучи, они вечны. И в этом мире чувственных ощущений человек познает и использует орудия труда. Инструмент для него не просто предмет материального мира и не чувственный образ, каким он может представляться обезьяне. Он также и идея. Он часть того вневременного внутреннего мира, в котором пребывает человек. Инструмент для человека не есть нечто, существующее лишь в данный момент, он действует в живом прошлом и проецируется на еще не наступившее будущее. Орудие труда в сознании человека вечно, как Платонова идея в Божественном сознании. Таким образом, опыт человека по использованию орудий труда не сводится к серии не связанных между собой эпизодов, в каждом из которых человек берет инструмент, пользуется им и потом откладывает в сторону. Каждое из этих внешних действий лишь частное выражение идеационного опыта, который длителен и непрерывен. «[5]
Ни артефакты, ни действия, с точки зрения Коула, не существуют изолированно. Они переплетены другом с другом и с социальными мирами людей, выступая для них в качестве посредников в формировании сети взаимосвязей. Здесь Коул обращается к идее трехуровневой иерархии М. Вартовского, который описывает артифакты, включая орудия и язык, как «объективизацию человеческих потребностей и намерений, уже насыщенных когнитивным и аффективным содержанием. «[6]
В качестве вторичных артифактов Коул рассматривает культурные схемы, модели, сценарии, которые он определяет в качестве «культурных средств «. Здесь Коул обращается к когнитивной психологии, согласно которой человеческий опыт, опосредован когнитивными схемами, которые канализируют индивидуальное мышление, структурируя отбор, сохранение и использование информации. В последней термин «схема » используется для обозначения структур знания, части которого соотносятся друг с другом и с целым определенным заданным образом.[8] «Схема содержит в себе сеть взаимоотношений, которые, сохраняются во всех частных случаях ее действия. «[9] Существуют схемы знаний об объектах, ситуациях, событиях, последовательностях событий, действиях, последовательностях действий все это вторичные артефакты. По собственному определению Коула, «схемы это механизмы отбора, они определяют, как связаны между собой определенные существенные элементы, оставляя возможность включения других, менее существенных элементов по необходимости в соответствии с обстоятельствами. «[10]
Трактуемые как внутренние структуры психики, схемы и сценарии хорошо соответствуют представлению о культуре как о внутренних смыслах, отделившихся от своих материальных носителей. Но при таком подходе представление о схеме оказывается несопоставимым с представлением об артефактах, которое развивает Коул. Решение, с его точки зрения, состоит в том, чтобы признать, что сценарии не являются исключительно интрапсихическими феноменами, но, как и все артефакты, участвуют в событиях по обе стороны «поверхности кожи «.[11]
Интересно, что Ф.К. Батлетт, основоположник теории схем,[12] «писал о схемах как о конвенциях, социальных практиках, существующих как внутри, так и вне психики, являющихся одновременнно и материализованными практиками и психическими структурами «.[13]
Вторичные артифакты, такие, как культурные схемы и сценарии, являются компонентами «набора культурный средств «. Они и идеальны, и материальны; они и материализованы и идеализированы (концептуализированы) в артефактах, опосредующих совместная деятельность людей. Самим фактом конкретизации они превращаются в источники как индивидуальных представлений, так и постоянного воспроизводства способов представления деятельности, необходимого для представления самой деятельности. Но такие структуры знаний лишь очень приблизитедьно предопределяют, что человек подумает или как себя поведет в каждом конкретном случае, даже если признать, что у него имеется необходимая культурная модель или сценарий. Следовательно, хотя культура и является источником инструментов для действия, индивиду тем не менее приходится проделать немалую работу по их интерпретации, решая, какие схемы применимы в каких обстаятельствах и каковы пути их эффективного использования.
Коул ставит традиционную для психологической антропологии последних лет проблему о соотношении внутренних и внешних культурных значений. В его интерпретации эти решения не просто неразрывно связаны друг с другом, а фактически слиты воедино через опосредующий механизм артефактов. Трактовка Коулом термина «артефакт » является широким и удобным в качестве понятия, которое может быть использовано в этнопсихологии. Если использовать многоступенчатую иерархию артефактов (которую Коул заимствует у Вартофского, но пересказывает не совсеем корректно), то с ее помощью можно объяснить многие ключевые моменты этнопсихологической теории. Психология и культура также неразрывно связаны, культура является одним из важнейших компонентов, под влиянием которых формируется человеческая психология. Характерно обращение Коула к российской культурноисторической школе в психологии, что является общим для целого ряда культурных психологов и что приводит заметному к влиянию российской психологической школы на американскую психологическую антропологию. Характерно также обращение Коула к достижениям когнитивной психологии и когнитивной антропологии, его свободное оперирование терминами «схема «, «сценарий » и т.п. Эти понятия следует признать плодотворными для развития этнопсихологии, в первую очередь для этнопсихологической теории социализации.
Концепциям Коула посвящены также отдельные главы в разделах «Культурная психология » и «Когнитивная антропология «, а концепции артефактов Вартофского глава в разделе «Психология восприятия «.
[1] М. Коул. Культурноисторическая психология. М.: Когитоцентр, 1997, с. 131.
[2] Там же. сс. 141 142.
[3] Коул, М. Культурные механизмы развития // Вопросы психологии. 1995, № 3, с. 5.
[4] М. Коул. Культурноисторическая психология. М.: Когитоцентр, 1997, с. 143.
[5] What, L. On the Use of Tools by Primates // Journal of Compapative Psychology, 1942, V. 34, pp. 369 374; Работы Л.А.Уайта по культурологии. (Сборник переводов). Москва: Российская академия наук. Институт научной информации по общественным наукам. 1996, с. 75 76.
[6] Wartofski, M. Models. Dortrecht: D. Reidel, 1973, p. 204.
[7] М. Коул. Культурноисторическая психология. М.: Когитоцентр, 1997, сс. 145 146.
[8] Mandler, G. Cognitive Psychology: An Essay in Cognitive Science. Hillsdale (N.J.): Erlbaum, 1985.
[9] Rumelhard D. Schemata: The Building blocks of Cognition In: R. Spiro, B. Bruce and W. Brewer (eds.) Theoretical Issues in Reading Comprehension. Hilisdale (N.J.): Erlbaum, 1978, p. 3.
[12] Bartlett, F.C. Remembering. Cambridge: Cambridge University Press, 1932.
[14] Hutchins, E. Cognition in the World. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1995.
[15] М. Коул. Культурноисторическая психология. М.: Когитоцентр, 1997, ñ. 168.
Артефакты психологических экспериментов
Артефакты психологических экспериментов
Копец Л. В. Классические эксперименты в психологии — К., 2010
Эксперимент — это надежный способ приращения научного знания. Однако экспериментатор должен быть готов к тому, что на пути психологического познания случаются сложные ситуации, когда трудно воспринять реальные факты и можно допустить целый ряд ошибок. Для обозначения ошибок, возникающих в психологических исследованиях, употребляют специальный термин — артефакт.
Артефакты (от лат. artefactum — искусственно сделанное) — это экспериментальный результат, который возникает из-за отклонений в проведении исследования или дефектов используемых методик. Источником артефактов в психологическом эксперименте может быть как само окружение, так и деятельность исследователя. Причиной артефактов может стать также неадекватность используемой экспериментальной процедуры, когда исследователь не может предсказать факторы, изменяющие поведение исследуемых.
Рассмотрим наиболее распространенные артефакты, которые психологи определили на собственном опыте.
Эффект Пигмалиона (или эффект Розенталя)
Экспериментатор, который твердо верит в гипотезу или надежность информации, неосознанно действует таким образом, чтобы получить соответствующие результаты, подтверждающие гипотезу. Это называется эффектом Пигмалиона. В эксперименте Р. Розенталя участникам поручали провести определенную работу (эксперимент) с популяцией крыс, а именно следить за их поведением в лабиринте. В одном случае участнику говорили, что крыса «умная», а в другом — что «глупая». В результате были получены данные, которые это подтвердили.
Оказалось, что когда участник работал с «умной» крысой, он был с ней более мягким, поглаживал ее, поэтому создавал дополнительные положительные подкрепления для выполнения задания. Впоследствии Р. Розенталь повторил свое исследование в школе, где в роли экспериментатора выступили учителя. Оказалось, что «способные» (в той же мере, что и крысы) ученики достигли более значительных успехов.
Эффект Розенталя также получил название «эффекта предвзятости экспериментатора». Он относится к группе артефактов, обусловленных свойствами исследователя. В 1966 г. Р. Розенталь описал, что артефакты возникают в результате таких особенностей деятельности экспериментатора:
Исследователи проявляют устойчивые тенденции, которые влияют на ход экспериментальной процедуры и являются последствиями неосознанного уровня психической регуляции. Экспериментатор организовывает деятельность исследуемого лица, дает задание, оценивает результаты, изменяет условия исследования, регистрирует особенности поведения участника и результаты его деятельности.
Для того, чтобы избежать влияния заинтересованного исследователя на эксперимент с целью подтвердить свою теорию, надо привлекать других ученых, которые не знают его цели и теорий. Также уместной является проверка результатов исследователями, которые критически настроены к гипотезам автора исследования.
Экспериментаторы — это люди, по-своему заинтересованные, которые в свойственной им манере наблюдают, фиксируют и оценивают явления. Они также имеют разную мотивацию, принадлежат к разным этнокультурным общностям. При стремлении к новому и соблюдении образцов поведения настоящего ученого, экспериментаторы имеют разные представления о путях и способах познания. Как отметил А. Шопенгауэр, «человеку свойственно принимать пределы своего понимания за пределы вселенной». При проведении исследований экспериментаторы допускают такие ошибки, обусловленные эффектом Пигмалиона:
Для того, чтобы нейтрализовать артефакты, обусловленные экспериментатором, следует увеличивать число исследователей, наблюдать за их поведением, проводить специальное обучение и тренировки, скрывать от них основную гипотезу, свести к минимуму контакты экспериментатора и испытуемого.
Противодействие артефактам психологических экспериментов
Противодействовать психологическим артефактам исследований можно с помощью специальных методических приемов.
Психологический эксперимент — это совместная деятельность исследуемого и экспериментатора. Психолог направляет деятельность на исследование особенностей психики участника. Последний в лаборатории действует согласно своей цели участия в исследовании, он имеет свои жизненные планы и, конечно, как личность влияет на весь процесс.
Психологический эксперимент — это целостная ситуация, осуществляющая определенное влияние на поведение человека, где совместная деятельность участников происходит по законам общения и взаимодействия. Эта ситуация должна разворачиваться таким образом, чтобы не нарушались основные требования к научному исследованию: стандартность и унифицированность. Экспериментатор должен обеспечить такие условия для всех испытуемых.
Однако сам он для различных исследуемых является «нестандартным» условием. Для одних он авторитетное лицо, симпатичный человек, заслуживающий доверия, для других — опасный человек, с которым следует обращаться осторожно и предусмотрительно корректно. Поэтому одни участники стремятся к общению с экспериментатором, хотят ему понравиться, а остальные будут насторожены и отчуждены. Таким образом, отношение к экспериментатору определяет действия испытуемых в процессе исследования. К факторам общения участников исследования, которые могут искажать результаты, относятся:
Мотивация участия в эксперименте может быть разноплановой. Психологи считают, что участники стремятся к социальному одобрению, хотят быть «хорошим человеком» и помогают экспериментатору подтвердить гипотезу.
Однако некоторые, конечно, могут стремиться разгадать замысел исследователя и дать только те ответы, которые он высоко оценивает. Кроме того, на участников может влиять так называемый эффект фасада: тенденция вести себя как эмоционально стабильная личность, не поддаваться экспериментальной ситуации и давлению экспериментальных условий. Также исследуемые иногда враждебно относятся к экспериментатору и процедуре исследования и делают все, чтобы разрушить его гипотезу (так называемая «модель злостного исследуемого»).
Поведение во время эксперимента соответствует тем психологическим закономерностям, которые всегда определяют поведение человека. Зрелая личность ведет себя спокойно, стремится точно понять и выполнить инструкции, достойно выглядеть. Однако участник экспериментальной ситуации ориентируется в ней и ведет себя соответственно собственному пониманию того, как не потерять репутацию. Испытуемый может принимать к сведению слухи об исследовании, он внимательно прислушивается к инструкции и пытается сформировать свое впечатление об экспериментаторе, его личные качества, оценивает все, что видит в лаборатории (комфортность обстановки, приборы, состояние помещения), учитывает, как складывается его общение с экспериментатором.
Вся деятельность исследуемого направлена на формирование «внутренней модели экспериментальной ситуации». Если экспериментатор использует методы обмана, то участник исследования может догадаться, что происходит подмена целей, что им манипулируют. Имея такие подозрения, он будет контролировать свое поведение, оказывать сопротивление влиянию экспериментатора.
У определенной группы испытуемых может возникать сильное стремление к самопрезентации, поскольку условия эксперимента отличаются от их предыдущего опыта. Демонстративные люди имеют возможность превратить экспериментальную ситуацию в выгодную для себя («свой собственный театр»). Люди скромные и тревожные могут, наоборот, вести себя сдержанно, напряженно, «затаиться на глубине». Известный исследователь Л. Б. Кристиансен, изучавший влияние самопрезентации на ход психологического исследования, пришел к выводу, что контролировать мотивы самопрезентации довольно сложно, поскольку неизвестно, что актуализирует самопрезентацию и как эта тенденция влияет на экспериментальные результаты. Например, если исследуемый подозревает экспериментатора в манипуляции, то он может считать, что ему следует позаботиться о собственной самопрезентации более активно. Американские психологи проанализировали, что от 70 до 90% всех исследований проводилось с участием студентов, в основном будущих психологов. Иногда психологию называют «наукой о студентах второ-курсниках и белых крысах». Подавляющее большинство испытуемых — мужчины.
Психологи обратили внимание на тех людей, которые охотно принимают участие в психологических исследованиях. Как правило, добровольцы — студенты первых курсов или слушающие вступительные курсы в психологии. Добровольцы воспринимают такое участие как социально одобряемый поступок, склонны поддаваться влиянию и решению других принять участие в исследовании.
Добровольцы чаще других являются любителями кофе, курят, употребляют стимуляторы, склонны искать одобрения окружения, отличаются изменениями настроения, интровертированы, склонны к самообвинениям, стремятся принадлежать к элите, «интеллектуалы» нуждаются в групповой принадлежности, стремятся к успеху, как правило, являются первым ребенком в семье, проявляют симптомы нейротизма, относятся преимущественно к группе с высоким социально-экономическим статусом (по данным книги Р. Розенталя «Исследуемый-доброволец»).
Экспериментаторы мечтают об идеальном исследуемом, который обладал бы определенным набором соответствующих психологических характеристик: был послушным, сообразительным, стремился к сотрудничеству, был работоспособным, дружески настроенным, неагрессивным, лишенным негативизма. Модель идеального исследуемого — это, конечно, несбыточная мечта экспериментатора.
В процессе исследований, конечно, имеют место просчеты, ошибки, предвзятость, случайность, квазифакты. Существенно то, что артефакты пересматриваются, психологи учатся их избегать и преодолевать, они являются свидетельством живого экспериментального процесса, по выражению Л. С. Выготского, это «боевые рубцы от ран» в невероятно сложной борьбе за истину.
Артефакты психологических экспериментов
Артефакты психологических экспериментов
Копец Л. В. Классические эксперименты в психологии — К., 2010
Эксперимент — это надежный способ приращения научного знания. Однако экспериментатор должен быть готов к тому, что на пути психологического познания случаются сложные ситуации, когда трудно воспринять реальные факты и можно допустить целый ряд ошибок. Для обозначения ошибок, возникающих в психологических исследованиях, употребляют специальный термин — артефакт.
Артефакты (от лат. artefactum — искусственно сделанное) — это экспериментальный результат, который возникает из-за отклонений в проведении исследования или дефектов используемых методик. Источником артефактов в психологическом эксперименте может быть как само окружение, так и деятельность исследователя. Причиной артефактов может стать также неадекватность используемой экспериментальной процедуры, когда исследователь не может предсказать факторы, изменяющие поведение исследуемых.
Рассмотрим наиболее распространенные артефакты, которые психологи определили на собственном опыте…
Эффект Пигмалиона (или эффект Розенталя)
Экспериментатор, который твердо верит в гипотезу или надежность информации, неосознанно действует таким образом, чтобы получить соответствующие результаты, подтверждающие гипотезу. Это называется эффектом Пигмалиона. В эксперименте Р. Розенталя участникам поручали провести определенную работу (эксперимент) с популяцией крыс, а именно следить за их поведением в лабиринте. В одном случае участнику говорили, что крыса «умная», а в другом — что «глупая». В результате были получены данные, которые это подтвердили.
Оказалось, что когда участник работал с «умной» крысой, он был с ней более мягким, поглаживал ее, поэтому создавал дополнительные положительные подкрепления для выполнения задания. Впоследствии Р. Розенталь повторил свое исследование в школе, где в роли экспериментатора выступили учителя. Оказалось, что «способные» (в той же мере, что и крысы) ученики достигли более значительных успехов.
Эффект Розенталя также получил название «эффекта предвзятости экспериментатора». Он относится к группе артефактов, обусловленных свойствами исследователя. В 1966 г. Р. Розенталь описал, что артефакты возникают в результате таких особенностей деятельности экспериментатора:
Исследователи проявляют устойчивые тенденции, которые влияют на ход экспериментальной процедуры и являются последствиями неосознанного уровня психической регуляции. Экспериментатор организует деятельность исследуемого лица, дает задание, оценивает результаты, изменяет условия исследования, регистрирует особенности поведения участника и результаты его деятельности.
Для того, чтобы избежать влияния заинтересованного исследователя на эксперимент с целью подтвердить свою теорию, надо привлекать других ученых, которые не знают его цели и теорий. Также уместной является проверка результатов исследователями, которые критически настроены к гипотезам автора исследования.
Экспериментаторы — это люди, по-своему заинтересованные, которые в свойственной им манере наблюдают, фиксируют и оценивают явления. Они также имеют разную мотивацию, принадлежат к разным этнокультурным общностям. При стремлении к новому и соблюдении образцов поведения настоящего ученого, экспериментаторы имеют разные представления о путях и способах познания. Как отметил А. Шопенгауэр, «человеку свойственно принимать пределы своего понимания за пределы вселенной».
При проведении исследований экспериментаторы допускают такие ошибки, обусловленные эффектом Пигмалиона:
Для того, чтобы нейтрализовать артефакты, обусловленные экспериментатором, следует увеличивать число исследователей, наблюдать за их поведением, проводить специальное обучение и тренировки, скрывать от них основную гипотезу, свести к минимуму контакты экспериментатора и испытуемого.
Противодействие артефактам психологических экспериментов
Противодействовать психологическим артефактам исследований можно с помощью специальных методических приемов.
Психологический эксперимент — это совместная деятельность исследуемого и экспериментатора. Психолог направляет деятельность на исследование особенностей психики участника. Последний в лаборатории действует согласно своей цели участия в исследовании, он имеет свои жизненные планы и, конечно, как личность влияет на весь процесс.
Психологический эксперимент — это целостная ситуация, осуществляющая определенное влияние на поведение человека, где совместная деятельность участников происходит по законам общения и взаимодействия. Эта ситуация должна разворачиваться таким образом, чтобы не нарушались основные требования к научному исследованию: стандартность и унифицированность. Экспериментатор должен обеспечить такие условия для всех испытуемых.
Однако сам он для различных исследуемых является «нестандартным» условием. Для одних он авторитетное лицо, симпатичный человек, заслуживающий доверия, для других — опасный человек, с которым следует обращаться осторожно и предусмотрительно корректно. Поэтому одни участники стремятся к общению с экспериментатором, хотят ему понравиться, а остальные будут насторожены и отчуждены. Таким образом отношение к экспериментатору определяет действия испытуемых в процессе исследования.
К факторам общения участников исследования, которые могут искажать результаты, относятся:
Мотивация участия в эксперименте может быть разноплановой. Психологи считают, что участники стремятся к социальному одобрению, хотят быть «хорошим человеком» и помогают экспериментатору подтвердить гипотезу.
Однако некоторые, конечно, могут стремиться разгадать замысел исследователя и дать только те ответы, которые он высоко оценивает. Кроме того, на участников может влиять так называемый эффект фасада: тенденция вести себя как эмоционально стабильная личность, не поддаваться экспериментальной ситуации и давлению экспериментальных условий. Также исследуемые иногда враждебно относятся к экспериментатору и процедуре исследования и делают все, чтобы разрушить его гипотезу (так называемая «модель злостного исследуемого»).
Поведение во время эксперимента соответствует тем психологическим закономерностям, которые всегда определяют поведение человека. Зрелая личность ведет себя спокойно, стремится точно понять и выполнить инструкции, достойно выглядеть. Однако участник экспериментальной ситуации ориентируется в ней и ведет себя соответственно собственному пониманию того, как не потерять репутацию. Испытуемый может принимать к сведению слухи об исследовании, он внимательно прислушивается к инструкции и пытается сформировать свое впечатление об экспериментаторе, его личные качества, оценивает все, что видит в лаборатории (комфортность обстановки, приборы, состояние помещения), учитывает, как складывается его общение с экспериментатором.
Вся деятельность исследуемого направлена на формирование «внутренней модели экспериментальной ситуации». Если экспериментатор использует методы обмана, то участник исследования может догадаться, что происходит подмена целей, что им манипулируют. Имея такие подозрения, он будет контролировать свое поведение, оказывать сопротивление влиянию экспериментатора.
У определенной группы испытуемых может возникать сильное стремление к самопрезентации, поскольку условия эксперимента отличаются от их предыдущего опыта. Демонстративные люди имеют возможность превратить экспериментальную ситуацию в выгодную для себя («свой собственный театр»). Люди скромные и тревожные могут, наоборот, вести себя сдержанно, напряженно, «затаиться на глубине».
Известный исследователь Л. Б. Кристиансен, изучавший влияние самопрезентации на ход психологического исследования, пришел к выводу, что контролировать мотивы самопрезентации довольно сложно, поскольку неизвестно, что актуализирует самопрезентацию и как эта тенденция влияет на экспериментальные результаты. Например, если исследуемый подозревает экспериментатора в манипуляции, то он может считать, что ему следует позаботиться о собственной самопрезентации более активно.
Американские психологи проанализировали, что от 70 до 90% всех исследований проводилось с участием студентов, в основном будущих психологов. Иногда психологию называют «наукой о студентах второкурсниках и белых крысах». Подавляющее большинство испытуемых — мужчины.
Психологи обратили внимание на тех людей, которые охотно принимают участие в психологических исследованиях. Как правило, добровольцы — студенты первых курсов или слушающие вступительные курсы в психологии. Добровольцы воспринимают такое участие как социально одобряемый поступок, склонны поддаваться влиянию и решению других принять участие в исследовании.
Добровольцы чаще других являются любителями кофе, курят, употребляют стимуляторы, склонны искать одобрения окружения, отличаются изменениями настроения, интровертированы, склонны к самообвинениям, стремятся принадлежать к элите, «интеллектуалы» нуждаются в групповой принадлежности, стремятся к успеху, как правило, являются первым ребенком в семье, проявляют симптомы нейротизма, относятся преимущественно к группе с высоким социально-экономическим статусом (по данным книги Р. Розенталя «Исследуемый-доброволец»).
Экспериментаторы мечтают об идеальном исследуемом, который обладал бы определенным набором соответствующих психологических характеристик: был послушным, сообразительным, стремился к сотрудничеству, был работоспособным, дружески настроенным, неагрессивным, лишенным негативизма. Модель идеального исследуемого — это, конечно, несбыточная мечта экспериментатора.
В процессе исследований, конечно, имеют место просчеты, ошибки, предвзятость, случайность, квазифакты. Существенно то, что артефакты пересматриваются, психологи учатся их избегать и преодолевать, они являются свидетельством живого экспериментального процесса, по выражению Л. С. Выготского, это «боевые рубцы от ран» в невероятно сложной борьбе за истину.