августовские любовники о чем стихотворение
Иосиф Бродский Августовские любовники
Августовские любовники,
августовские любовники проходят с цветами,
невидимые зовы парадных их влекут,
августовские любовники в красных рубашках с полуоткрытыми ртами
мелькают на перекрестках, исчезают в переулках,
по площади бегут.
Августовские любовники
в вечернем воздухе чертят
красно-белые линии рубашек, своих цветов,
распахнутые окна между черными парадными светят,
и они всё идут, всё бегут на какой-то зов.
Вот и вечер жизни, вот и вечер идет сквозь город,
вот он красит деревья, зажигает лампу, лакирует авто,
в узеньких переулках торопливо звонят соборы,
возвращайся назад, выходи на балкон, накинь пальто.
Видишь, августовские любовники пробегают внизу с цветами,
голубые струи реклам бесконечно стекают с крыш,
вот ты смотришь вниз, никогда не меняйся местами,
никогда ни с кем, это ты себе говоришь.
Вот цветы и цветы, и квартиры с новой любовью,
с юной плотью входящей, всходящей на новый круг,
отдавая себя с новым криком и с новой кровью,
отдавая себя, выпуская цветы из рук.
Новый вечер шумит, что никто не вернется, над новой жизнью,
что никто не пройдет под балконом твоим к тебе,
и не станет к тебе, и не станет, не станет ближе
чем к самим себе, чем к своим цветам, чем к самим себе.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Августовские любовники
Из стихотворения Бродского «Августовские любовники»:
Августовские любовники,
августовские любовники проходят с цветами,
невидимые зовы парадных их влекут,
августовские любовники в красных рубашках с полуоткрытыми ртами
мелькают на перекрестках, исчезают в переулках,
по площади бегут.
Так получилось, что почти все мои романы, романчики и интрижки происходили летом, начинаясь в мае-июне и с треском заканчиваясь в августе-сентябре.
Но именно август всегда был самым любвеобильным месяцем, временем накала страстей, катастроф, разрывов и прочих неотъемлемых атрибутов романтической юности.
Наконец-то юность закончилась и жизнь наладилась. Никаких трагических любовей, спокойная семейная жизнь, хорошая работа, отдельный кабинет, лишний вес, лень, закрашенные седые волосы – всё как у людей…
Августовские любовники
в вечернем воздухе чертят
красно-белые линии рубашек, своих цветов,
распахнутые окна между черными парадными светят,
и они все идут, все бегут на какой-то зов.
Романа с одноклассником у меня действительно не было. Всё случилось уже после школы, когда нам было по двадцать, и мы стали бывшими одноклассниками. Летняя встреча выпускников, неожиданные откровения, избыток эмоций и спиртного…
Я была влюблена в него в десятом классе, а он, сволочь, меня игнорировал, встречался с другой девочкой. Я плакала в подушку, выдумывала способы покончить с собой, представляла, как ему будет стыдно на моих похоронах. Конечно же, сочиняла стихи. В общем, развлекалась, как могла.
Далее последовал обмен любезностями, новостями, сплетнями про одноклассников. Потом, после напряженной паузы, предложение встретиться «и посидеть где-нибудь, вспомнить старые времена». Мой вопрос «Зачем?» его обидел.
— Ты что, не хочешь меня видеть?!
Двенадцать лет назад хотела. встретиться еще раз, но он отказался. Мол, всё произошло по глупости, и за то, что он нёс в состоянии подпития, извиняется и просит не учитывать при вынесении приговора (юрист все-таки…).
— Извини, Номер Первый, у меня работы много, вечером не смогу.
— А в выходные? Давай в субботу! Если хочешь, поедем в N-ск, посмотрим на нашу школу, зайдем к кому-нибудь…
— В выходные я тоже занята. Извини.
Он позвонил еще пару раз и, по-видимому, окончательно обиделся.
Шестого августа вечером я заскочила в «Стокманн», купить чего-нибудь к семейному ужину. Вместо удовольствия от шоппинга получила шок от встречи с любовником Номер Два. Всё такой же небритый, слегка помятый, красивый, умный и, похоже, так же пьющий…
В девять (!) лет я влюбилась в него, не с первого взгляда, поскольку видела слишком часто (он брат моего одноклассника, не путать с Номером Первым ;), но надолго. Романтического шарма у Номера Второго было в избытке. Он играл на всех возможных музыкальных инструментах, пел, балагурил, очаровывал девушек женщин всех возрастов. Что такое любовь девятилетней девочки – смешно, правда? А вот и неправда.
Когда мне было почти вдвое больше, я добилась того, чего так хотела в сладких девичьих грезах. Меня столько лет мутило от любви к нему, я задыхалась, выплескивая нерастраченную любовь в стихи, но не в реальные отношения. Пара-тройка увлечений, в том числе и Номером Первым, никак не повлияли на первую любовь, она не потускнела, по-прежнему зазывно поблескивая, как маяк, заманивая ложными иллюзиями.
Прошло пятнадцать лет. Номер Второй стоял прямо передо мной, возле прилавка с овощами. Мы оба растерялись. Опять общие фразы, вопросы о родителях, детях, общих знакомых. Рассматривали друг друга, как товар в магазине… Мне вдруг захотелось обнять его, попросить прощения, но он шагнул и сам обнял меня. Никаких «искр», никакой романтики и любви. Такие, наверно, объятия у солдат-однополчан, прошедших войну…
Вот и вечер жизни, вот и вечер идет сквозь город,
вот он красит деревья, зажигает лампу, лакирует авто,
в узеньких переулках торопливо звонят соборы,
возвращайся назад, выходи на балкон, накинь пальто.
Десятого августа, в пятницу, в аэропорту Ш-2, я вылила кофе на брюки любовника Номер Три. Сам виноват! Нечего было выскакивать из-за стола до того, как я его ошпарила. Он возвращался в Роттердам, где живет и работает уже 8 лет.
Оле-Оле-Олег. Можно сказать, что сначала я влюбилась в имя, потом уже в его обладателя. Дело было в августе, перед началом учебного года. Мы ехали в лифте на шестой этаж, на кафедру английского. Помню, что он произнес смешную фразу: «Самое время завести роман». Вот и завели.
Когда-то давно Номер Третий не был таким элегантным. Даже за границей не был ни разу. Поэтому и поступил на факультет международных отношений, с третьей попытки, после армии, обычный провинциал с жаждой покорить большой город.
Наши отношения тоже были, можно сказать, международными. Каждое мое заграничное путешествие заканчивалось или начиналось встречей с Номером Третьим. Он приезжал из Роттердама в Афины, Таллинн, Лиссабон, Стокгольм, Вену – даже после того, как между нами уже не было ничего, кроме общих воспоминаний и любви к стихам.
Видишь, августовские любовники пробегают внизу с цветами,
голубые струи реклам бесконечно стекают с крыш,
вот ты смотришь вниз, никогда не меняйся местами,
никогда ни с кем, это ты себе говоришь.
Зачем же так кричать. Утренние посетители «Ти Джи Фрайдис» вздрогнули, увидев душераздирающую сцену: прилично одетый мужчина, чуть не опрокинув столик, бросается навстречу сонной тетке с двумя чемоданами. А потом еще и цветы ей дарит.
По законам жанра, следовало бы облиться слезами и говорить взахлеб: «А помнишь. » К счастью, всё обошлось только пролитым кофе.
Год назад Номер Третий опять женился, на двадцатилетней француженке. В июне у него родился сын.
— Ну пока. Созвонимся.
Рукопожатие, поцелуй. Мой самолет задержали, я еще два часа сидела в кафе и допивала его любимое темное пиво.
Вот цветы и цветы, и квартиры с новой любовью,
с юной плотью входящей, всходящей на новый круг,
отдавая себя с новым криком и с новой кровью,
отдавая себя, выпуская цветы из рук.
Прилетев из Парижа пятнадцатого августа, я взяла выходной, целый день вяло слонялась по дому. От скуки заглянула на поэтический сайт, вывесила там один из старых стихов. Читателям понравилось, получила несколько комментариев, в то числе и от любовника Номер Четыре – того, кому это стихотворение когда-то было адресовано. «Напиши, как ты». Указал адрес электронной почты. Такая трогательная забота, просто невероятно.
Этот роман можно было и не начинать, из интернет-знакомств ничего хорошего получиться не может. Я была уже взрослой девочкой, но влюбилась, как первоклассница. Наверно, этому способствовало состояние опустошенности, наступившее после разрыва с любовником Номер Пять, о котором расскажу чуть позже.
Зачем люди сидят в Интернете, тем более на сайтах поэтическо-графоманского содержания? Себя показать, других почитать. Дочитались.
Августовская встреча в реале была похожа на ослепляющую вспышку всего – чувств, стихов, секса. Меня трясло от всего этого, я пила коньяк вместо транквилизаторов.
Мне было плохо, очень плохо. Сестра лежала в больнице после тяжелой травмы. За неделю до Нового Года погиб мой дядя, сгорел заживо. Мои стихи на поэтическом сайте несколько раз номинировали на конкурс Национальной Литературной Сети. Я рассказывала Номеру Четвертому обо всех этих событиях, он не выказывал никаких эмоций.
Написать, как я? Это уже не «я», не та, которая была с ним. Совсем другая. Стихов не сочиняю, потому что от хорошей жизни они не пишутся.
Он, наверно, тоже другой. Стихи пишет на религиозные темы, кто бы мог подумать.
Тридцатое августа – предпоследний день календарного лета. Появление на сцене любовника Номер Пять было таким же неожиданным, как резкое похолодание и проливной дождь.
Телефонный звонок. Голос с небольшим акцентом: «Ясас! Это Ирини? Я звоню по просьбе Номера Пятого. Он просил передать вам привет и спросить, как вы поживаете».
Как я выжила, Номер Пятый знал хорошо. Если бы не он, врач, профессионал, я бы не перенесла операцию и послеоперационный период. Никто, кроме него, не знал, что я поехала вовсе не в отпуск, а в больницу города S, где он на свои деньги организовал мое лечение.
Номер Пятый, в принципе, был согласен. Он подал документы в аспирантуру МГУ и уже собирал вещи, но тут случилась моя болезнь, и переезд не состоялся.
Странная штука: чувство благодарности может мутировать в раздражение, а благородство и бескорыстие – обернуться мелочностью и склочностью.
Я, конечно, не была ангелом. Хранить верность человеку, которого видишь раз в квартал, при этом обязательно по сценарию скандал-слезы-прощение-милование, было трудно. Номер Пятый о моральной стороне отношений также не заботился. Мы были квиты.
Расставание, тем не менее, было болезненным. Слишком сильно мы проросли друг в друга за шесть лет.
— Я живу хорошо. Так и скажите.
— Вы по-прежнему часто бываете в Европе? Он хочет с вами встретиться.
— Нет, не бываю. Передайте Номеру Пятому большое спасибо за всё, но встречаться нам не имеет смысла.
Собеседник вежливо попрощался и повесил трубку.
Номеру Пятому не нравилось, когда я говорила о своих или его чувствах. «Ты слишком сентиментальна, оттого и стихи пишешь. Любовь – это невроз, это не нормально».
Сейчас, когда мне столько же лет, сколько было ему тогда, в момент разрыва, я склонна согласиться с его диагнозом.
Я переболела любовью, пережила ее не однажды, но мне странно слышать от других людей высказывания вроде «вот это настоящая любовь, а та, прошлая, была ошибкой».
Не бывает таких ошибок, не бывает любви настоящей или фальшивой, она либо есть, либо нет, вне зависимости от порядкового номера.
В «Триумфальной арке» Ремарка герой романа считал, что «ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил».
Новый вечер шумит, что никто не вернется, над новой жизнью,
что никто не пройдет под балконом твоим к тебе,
и не станет к тебе, и не станет, не станет ближе
чем к самим себе, чем к своим цветам, чем к самим себе.
В красных рубашках с полуоткрытыми ртами
Ускользающие любовники, расшатанная решетка и ломкие листья: графика к стихотворению Иосифа Бродского
Книга, отпечатанная в типографии легендарного города Петушки тиражом 15 нумерованных экземпляров, – часть масштабного проекта «Время Бродского», затеянного графиком и издателем Виктором Гоппе. В проекте участвуют 15 художников (Сергей Якунин, Эвелина Шац, Сергей Шутов, Валерий Башенин, Валерий Светлицкий, Леон Стейнмец и др.); причем объединяет их не общность стилистики или творческого метода, а любовь к поэзии Бродского и способность к ее оригинальному изобразительному прочтению. Своеобразным итогом этого начинания станет выставка, которая должна открыться в декабре в галерее «Арт-проект».
Петр Перевезенцев – московский художник, создатель собственной гротескно-абсурдистской мифологии, изобретательно варьирующий сравнительно узкий круг архетипических образов, свободно комбинирующий язык разных стилей. Сфера его творчества – не только живопись, станковая графика, но и авторская книга, пространственные объекты, экспериментальная поэзия, театр. Его обращение к Бродскому может показаться неожиданным, если учесть, что прежде мастер иллюстрировал библейские сказания, трактаты Франциска Ассизского и Якоба Бёме, «Похвальное слово глупости» Эразма Роттердамского, Велимира Хлебникова и Николая Заболоцкого. Для данного проекта Перевезенцев выбрал стихотворение Бродского 1961 года. «Августовские любовники» – не широко известное, а главное, очень сложное для перевода в зрительный ряд. Герои, лишенные индивидуальных черт, спешащие уединиться, пока их не настиг «вечер жизни», постоянно ускользают из поля зрения автора, вызывают у него весьма неоднозначные чувства: «…августовские любовники в красных рубашках с полуоткрытыми ртами/ мелькают на перекрестках, исчезают в переулках,/ по площади бегут».
 |
| Непрочность всех связей, тщетность любых сближений. Иллюстрация из книги |
Художник не стал изображать людей и городской пейзаж, ограничился тремя композициями эмблематического характера. На обложку он поместил венок (видимо, символ своевременного признания соотечественников, отсутствие которого так угнетало опального поэта). На двустраничных композициях – решетка балкона знаменитого дома Мурузи, где жил Бродский, и перевязанный лентой букет. Помимо художественных достоинств литографии (сдержанность цветовой гаммы, изящество лаконичных композиционных решений, четкая ритмика линий) стоит отметить деликатность графика по отношению к образному миру автора. Хоть и цветы, и балкон неоднократно упоминаются в тексте, вряд ли их изображения можно назвать иллюстрацией в точном смысле слова. Рисунки скорее напоминают политипажи пушкинской эпохи, содержавшие в себе лишь туманные аллегорические намеки на содержание книги.
В то же время литографии Перевезенцева – не просто перевод старинной символики на современный пластический язык. Не в сюжетах, а в самой манере исполнения композиций зашифровано нечто крайне существенное для понимания стихов. Например, рисунок на обложке, в котором переплетаются «мирискуснический» и супрематический мотивы, можно рассматривать как напоминание о принадлежности Бродского к петербургской культуре. Осыпающийся венок, расшатанные прутья решетки, истончающиеся стебли и ломкие листья цветов передают самое главное в стихотворении – ощущение тотального, неизбывного одиночества, непрочности всех связей, тщетности сближений. Перед нами вариант взаимоотношения слова и изображения, которое даже непримиримый противник книжной иллюстрации Юрий Тынянов признавал «законным сожительством»: «Только ничего не иллюстрируя, не связывая насильственно, предметно слово с живописью, может рисунок окружить текст. Но он должен быть подчинен принципу графики, конструктивно аналогичному с принципом данного поэтического произведения».
Издатель взял на себя заботу о внешнем оформлении книги и шрифтовой интерпретации текста. Особенно выразительна помещенная на суперобложке таблица, напоминающая одновременно школьные прописи и страницу из каталога типографских шрифтов. Название стихотворения как бы рождается на глазах у зрителя, складываясь из отдельных литер. В каждой следующей строке еще не завершенное, не сформировавшееся слово удлиняется, дополняется еще одним знаком алфавита. Набранные фрагменты придирчиво пересматриваются: строчные буквы меняются на прописные, и наоборот. Возможно, это – пластическая аналогия филигранной работы поэта, испытывающего на прочность каждое слово, каждую букву, звук. Важную роль играет и текстура «занозистой» желтоватой бумаги, вызывающая не только зрительные, но и тактильные ассоциации с неустроенной эпохой 1960-х, ее «суровым стилем».
Как известно, Бродский был убежден, что подлинная поэзия – явление самодостаточное, вмешательство другого искусства лишь мешает адекватному пониманию текста, «выводит стихи в совершенно иное измерение». Вероятно, к графическому истолкованию своих сочинений он также отнесся бы настороженно. Но это не значит, что художники не имеют права обращаться к его образам. Книга доказывает, сколь убедительными, тактичными по отношению к первоисточнику могут быть такие эксперименты.
Цветообозначения в лирике Иосифа Бродского
Автор: Пользователь скрыл имя, 29 Марта 2012 в 21:45, курсовая работа
Краткое описание
Цель нашей работы – выявление особенностей использования слов со значением цвета на материале поэзии И.А.Бродского. Эта цель определяет следующие задачи:
1) Выделить слова со значением цвета из стихотворений И.А.Бродского;
2) Определить, какой цвет преобладает в поэзии Бродского;
3) Выяснить, с какой целью поэт использует слова со значением цвета в своей лирике.
Оглавление
Файлы: 1 файл
цветообозначения в лирике бродского.docx
3) атрибуты, связанные с путешествием по железной дороге.
Однако лирический герой произведений Бродского не всегда рад жаре, яркости и буйству красок лета, он устаёт от этого, потому спокойные зелёные краски природы, речная прохлада скорее призваны успокоить его, а не раздражать глаз своей яркостью, например:
Аббатство привольно раскинулось на берегу реки.
Купы зелёных деревьев. Белые мотыльки
порхают у баптистерия над клумбой и т.д.
Прохладный английский полдень. В Англии, как нигде
природа скорее успокаивает, чем увлекает глаз.
Из тёплого цвета растительности зелёный превращается в болезненный, неприятный цвет. Это обусловлено изменением взглядов
на мир поэта, его мироощущением, иным восприятием красок мира,
Характеристикой “цвета изумруда” поэт наделяет сверкающие предметы из стекла, актуализируя сему цвета: “Нет, я не знал, который час. Но “Пушкин” / в субботу отправляется в двенадцать, / а он ещё
стоял – там, на корме, / салон для танцев, где цветные стёкла, / и
сверху это вроде изумруда” (“Посвящается Ялте”, 1969).
Необычность и индивидуальность авторского восприятия
иллюстрируют стихотворения, в которых лирический герой путешествует по железной дороге, акцентируя внимание прежде всего на объектах зелёного цвета (железнодорожный состав, вагоны, вокзал, полустанки, зелёный свет семафора). Он замечает именно зелёный цвет, хотя путешествие по железной дороге – это калейдоскоп образов и красок: смена пейзажей, населённых пунктов, времени суток, времён года: “По сопкам сызнова, по склонам, / тайга, кружащая вокруг, / не зеленей твоих вагонов, / экспресс Хабаровск – Петербург” (“Петербургский роман”, 1961).
Таким образом, ряд предметов и ситуаций вызывает у поэта
устойчивые ассоциации с зелёным цветом. Мир природы – яркий, “расписанный” мир, и цветоощущения, как важнейшая часть
зрительной информации, играют немаловажную роль в восприятии и создании пейзажной картины.
2.7.Красный цвет в сознании поэта
Красный цвет – «имеющий окраску одного из основных цветов спектра, идущего перед оранжевым; цвета крови, спелых ягод земляники, яркого цвета мака» [Кузнецов, 1998, с.467].
В системе языка фиксируются такие наименования оттенков красного цвета, как рубиновый, червонный (устар.), цвета рубина; оттенками яркого красного являются карминовый, коралловый, кровавый, огненный, оранжево-красный, пламенный, пунцовый; оттенки светло-красного – алый, рдяный; оттенки темного красного – багровый, вишневый, пурпурный. Цветовая гамма красного цвета и его оттенков является самой богатой и многочисленной в спектре цветообозначений [Кожевников, 2003(т.1), с.311].
Количество случаев использования Бродским красного Цвета и его оттенков (54) составляет приблизительно 7 % от общего количества употреблений колоративов. Диапазон использования цветонаименования «красный» весьма широк. В стихотворениях Бродского красную цветовую характеристику получают следующие реалии художественного мира:
августовские любовники проходят с цветами,
невидимые зовы парадных их влекут,
августовские любовники в красных рубашках с полуоткрытыми ртами
мелькают на перекрестках, исчезают в переулках,
(«Августовские любовники», 1961)
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони…
(«Рождественский романс», 1961)
3) природные явления.
Так начнётся двадцать первый, золотой,
На тропинке, красным солнцем залитой,
На вопросы и проклятия в ответ,
Обволакивая паром этот свет.
(«Закричат и захлопочут петухи…», 1962)
Пленное красное дерево частной квартиры в Риме.
(Римские элегии, 1981).
Нередко Бродским употребляется колоратив «красный» в значении «кровавый»:
За бульварами с тусклыми урнами,
за балконами, полными сна,
за кирпичными красными тюрьмами,
где больных будоражит весна,
за вокзальными страшными люстрами,
что толкаются, тени гоня,
за тремя запоздалыми чувствами
Вы живете теперь от меня.
(«За церквами, садами, театрами…», 1962).
Багровый оттенок красного цвета употребляется при описании природы: неба, облаков, солнца, лучей или цветов, осенней листвы [Евгеньева, 2001(т.1), с.35]: «и целый день не гаснут фонари, / и солнце багровеет в небесах» («Шествие» (поэма), 1961).
При анализе лирики Бродского один раз нам встретился такой оттенок красного цвета, как «пунцовый»:
Мальчишка, превращающий в рулады
посредством палки кружево ограды,
бежит из школы, и пунцовый шар
садится в деревянную корзину,
распластывая тени по газону;
и тени ликвидируют пожар.
(«В пустом, закрытом на просушку парке», 1970).
Таким образом, в творчестве Иосифа Бродского красные цветовые характеристики получают такие объекты художественного мира, как одежда и облик человека, предметы, окружающие его, картины растительного мира.
По данным словаря символов, коричневый цвет – символ смирения; земли. Психологическая наука трактует коричневый цвет как цвет, оказывающий «тёплое, спокойное, материнское, близкое простым фактам» действие [Турскова, 2003, С. 251]. Иосиф Бродский в своих стихотворениях близок именно к такой трактовке анализируемого колоратива. В европейской культуре коричневый цвет ассоциируется с грустью, осенью, символизирует смирение и бедность.
Частотность употребления коричневого цвета и его оттенков (8) составляет около 5 % от общего количества употреблений колоративов (156) в проанализированных нами стихотворениях Бродского. В стихотворениях поэта коричневую цветовую характеристику получают такие реалии, как:
Всегда остается возможность выйти из дому на
улицу, чья коричневая длина
успокоит твой взгляд подъездами, худобою
голых деревьев, бликами луж, ходьбою.
(«Всегда остается возможность выйти из дому на…», 1976)
2) одежда и окружающие человека предметы.
Шелест кизилового куста
оглушает сидящего на веранде
человека в коричневом.
(«Барбизон террас», 1974)
одним концом в коричневую мглу,
и рядом детство плачет на углу,
а мимо все проносится троллейбус.
Так же в стихотворениях поэта можно встретить такой оттенок коричневого, как «бурый»:
стремились вы нам высказать в итоге?
Грядущее настало, и оно
переносимо; падает предмет,
скрипач выходит, музыка не длится,
и море все морщинистей, и лица.
(«Второе Рождество на берегу», 1971)
Таким образом, с помощью колоратива «коричневый» Иосиф Бродский характеризует цвет города и его объектов (дома, улицы, парадные), предметов быта, мебель коричневого цвета, одежду человека. Этот цвет играет немаловажную роль в цветовой картине мира Бродского, потому как с этим цветом связано мироощущение самого поэта, желание семейного уюта, домашнего очага, спокойной мирной жизни. В целом коричневый цвет вызывает положительные эмоции.
2.9. Сложные цветообозначения- прилагательные
Особенностью поэзии Бродского является наличие сложных цветообозначений- прилагательных. Выявлено 6 сложений, с опорным компонентом ─ «цветовым» прилагательным и уточняющим компонентом, вносящим сравнительно-конкретизирующее значение (серо-зеленый, красно-белый и т.д.):
Какой бы не почувствовал рывок
надежды, но (подальше от беды)
всегда серо-зеленый поплавок
выскакивает к небу из воды.
(«Твой локон не свивается в кольцо…», 1964).
Исходя из вышесказанного, следует, что субъективность и избирательность видения мира художником слова является важнейшей особенностью его поэтической картины мира. И. Бродский творит мир и окрашивает его по своему усмотрению. В национальной картине мира он “заимствует” те цвета, которые представляются ему наиболее значимыми, важными, необходимыми. Это, разумеется, отражается и на тематической
прикреплённости цветообозначений, на авторском выборе объектов