авторка феминитивы что это
Психология свободы: Насколько «авторка» и другие феминитивы вписываются в правила русского языка?
О том, что язык — лучший индикатор происходящих в обществе изменений, говорили ещё вершители пресловутого лингвистического поворота более полувека назад. Сейчас, впрочем, как и всегда, мы переживаем бурные перемены в словоупотреблении: грань между обыденным и литературным языком стирается, СМИ всё чаще отказываются от установок на лексический консерватизм, слова «свитшот» и «гаджет» прочно утвердились в русской речи.
В таком случае почему столько возмущения у широкой аудитории вызывают «авторка», «депутатка» и другие феминитивы? Что это — неожиданный лексический консерватизм или попытка уцепиться за привычные патриархальные установки? И, в конце концов, насколько обосновано употребление этих слов с точки зрения академической грамматики? Отвечают филологи, социальный исследователь и редактор литературного журнала.
Текст: Марыся Пророкова
кандидат филологических наук,
ведущий научный сотрудник Института
русского языка имени В. В. Виноградова РАН,
автор и ведущая программы «Говорим по-русски!» на радио «Эхо Москвы»
Принято считать, что разговорные формы женского рода несут в себе оттенок пренебрежительности. Дескать, врач, повар должен быть мужчиной, женщина — врачиха, повариха, адвокатесса — не в состоянии соответствовать эталону профессии, слишком многое её отвлекает: то дети плачут, то котлеты горят, да и мозги у них иначе устроены…
На феминитивах зачастую настаивают феминистки, возражая против маскулинности нашего мира. И с их точки зрения, «поэтка» звучит так же гордо, как и «поэт», от качества поэзии это никак не зависит. Гендерные тонкости легко в таких номинациях превращают минус в плюс и наоборот.
Почему «авторка», «блогерка» раздражают? Потому что, в отличие от уже привычной «литераторши», «журналистки», это слова новые, режущие слух своей непривычностью.
доктор филологических наук,
лингвист, член-корреспондент РАН
Сложившаяся традиция устроена так, что «женские» названия профессий, производные от синонимичных «мужских», в общем случае употребляются пейоративно (ещё Цветаева, помнится, утверждала, что она не поэтесса, а поэт; сравните также: «Доктор выписала мне рецепт» и «Докторша/докторица выписала мне рецепт»). Поэтому следует ожидать, что использование феминитивов на первых порах будет вызывать негативную реакцию у всех носителей русского языка, неравнодушных к стилистическим и коннотативным окраскам высказывания.
Правила — это же то, что кодифицировано, то есть где-то записано и печать стоит. Допустим, так вопрос о роде названий профессий трактуется в академической грамматике — 80 (это последнее на данный момент издание):
«Категория рода у одушевлённых существительных — названий лиц имеет свою семантическую характеристику: слова мужского рода называют существа мужского пола, слова женского рода — существа женского пола. В количественном отношении существительные мужского рода преобладают. Это объясняется как внеязыковыми социально-историческими условиями, так и собственно языковыми причинами. Слова мужского рода прежде всего заключают в себе общее понятие о человеке, обозначают его социальную или профессиональную принадлежность независимо от пола. Поэтому слова мужского рода могут применяться к лицу как мужского, так и женского пола: композитор Д. Шостакович и композитор А. Пахмутова.
В словах женского рода, называющих лиц, категория рода указывает на пол называемого лица. Одушевлённые существительные женского рода — названия лиц женского пола, как правило, имеют словообразовательные характеристики: делегатка, коммунистка, большевичка, избирательница, докладчица, героиня, кондукторша, лифтёрша, ткачиха, бегунья, поэтесса. При отсутствии словообразовательной характеристики отнесённость к лицу женского пола показывается лексическим значением основы: мать, дочь, сестра, жена, девушка, барышня, девочка, женщина».
Итак, пособия объясняют, что феминитив в русском языке неправильно употреблять в случае неопределённости по полу (это то, что уже побороли немецкие феминистки); кроме того, разрешают употреблять названия мужского рода по отношению к лицам женского пола и неуверенно цитируют великих насчёт пейоративности. Значит, феминитивы употреблять не запрещено грамматикой по отношению к лицам женского пола и не одобрено по отношению к лицам мужского пола.
социальный исследователь
и критик культуры, редактор Openleft.ru:
Необходимость использования феминитивов, как и любой гендерной коррекции языка, связана с тем, что в нашем языке постоянно конструируются и воспроизводятся коллективные представления о мире и обществе. Вне зависимости от убеждений того, кто говорит, в его/её речи могут одновременно сосуществовать и самые прогрессивные установки, и жутко архаичные положения. Эта идея, с одной стороны, восходит к так называемой гипотезе «лингвистической относительности», возникшей в Америке в начале прошлого века, а с другой — к французскому постструктурализму. Сегодня нам совсем необязательно знать положения этих теорий для того, чтобы увидеть, что язык является универсальным проводником наших представлений. Приведу популярный пример. Как правило, в русском языке те профессии, которые принято связывать с высоким статусом и ответственностью, имеют только мужскую форму — директор, автор, председатель, пилот и т. д. На это можно возразить, сказав, что все эти слова имеют иностранное происхождение, но подобное возражение ничего не объясняет: тот факт, что у профессии не нашлось женского аналога (не выработалось в процессе ассимиляции слова) или не было принято вместе с мужской версией из иностранного языка (если он там имеется), определённым образом говорит о той или иной культуре. Очевидно, что большинство людей, стоящих на позициях гендерного равенства, видит в этом проблему. Принудительное введение феминитивов в речь представляет собой один из способов её разрешения.
Однако такое решение само по себе является проблемным. Да, мы не умеем мыслить вне языка — язык конструирует саму мысль, и высказывание, вливаясь в речь, воздействует на сам язык. Эти процессы взаимосвязаны и параллельны. Именно поэтому язык обнаруживает не только позиции отдельного человека, но коллективную картину мира, нашу культуру и историю, включая историю наших общих заблуждений. Из этого следует, что использование феминитивов может работать в одностороннем порядке: корректируя языковые и культурные проявления гендерного неравенства, оно никак не влияет на неравенство, существующее на материальном и институциональном уровнях, на уровне отношений между людьми. Для того чтобы гендерная коррекция языка возымела должный эффект, борьба с неравенством должна вестись на всех фронтах. В противном случае мы можем столкнуться с крайне неприятными последствиями. Допустим, что мы приструнили маскулинный язык, договорились о феминитивах, выдумали массу женских словоформ, выпустили новые словари и обязали всех подчиниться новым правилам. Это будет означать, что мы не справились с неравенством, а напротив, замаскировали его. Наш язык приобретёт качества тоталитарного новояза (прямо как у Оруэлла) и утратит способность сообщать нам правду — правду о том, что неравенство не устранено и с ним всё ещё нужно бороться.
Любимый феминистками суффикс «-к», одним махом превращающий «автора» в «авторку», довольно часто носит уменьшительный, уничижительный или инструментальный оттенок.
За примерами далеко ходить не надо: некоторые женские издания среагировали на модную феминистскую повестку и стали агрессивно вводить в свои тексты феминитивы, при этом материалы этого издания могут быть посвящены необходимости ежедневно втирать в свою задницу 33 органических крема. И всё же в большинстве случаев наш язык пока ещё точно сигнализирует нам о гендерном угнетении. Он является важным и наглядным инструментом разоблачения неравенства и весомым аргументом в той ситуации, когда кто-то говорит: «Лично я с гендерной дискриминацией не сталкивалась». Нет же, сталкивались! Когда мы говорим, пишем или читаем, мы все неизбежно сталкиваемся с ней — и мужчины, и женщины, и люди с небинарной гендерной идентичностью.
Ещё одна трудность с феминитивами связана с устройством грамматики. За каждым элементом слова закрепилось определённое значение, смысловая прибавка. Например, любимый феминистками суффикс «-к», одним махом превращающий «автора» в «авторку», довольно часто носит уменьшительный, уничижительный или инструментальный оттенок (панибратская «Маринка», неформальная «картошка» или инструментальная «отвёртка», пригодная лишь для выполнения того или иного действия). Возникает резонный вопрос: что же мы делаем, когда конструируем феминитив с помощью суффикса «-к» — боремся с гендерным неравенством или в действительности его укрепляем?
Я не поддерживаю требование тотальной регуляции языка, а значит, и повсеместное обязательное использование наскоро придуманных феминитивов, но оставляю за собой и другими право конструировать и использовать женские формы тогда, когда это представляется действительно необходимым (кто-то, вероятно, считает, что это необходимо всегда). Мне же, к примеру, кажется важным использовать местоимения и мужского, и женского рода, если речь идёт о человеке, об абстрактном индивиде («когда он/она находится за рулём автобуса…»). В то же время я стараюсь быть осторожной с использованием феминитивных суффиксов. Положение, при котором феминистки, исследователи и активисты вынуждены постоянно подвергать свою речь самоцензуре, кажется мне чрезвычайным и неконструктивным. А вот разнообразие практик, напротив, указывает на живой статус языка, его противодействие консервации. Именно тогда язык становится полноценным пространством борьбы за интерпретацию мира, пространством артикуляции несогласия, то есть пространством политического действия.
редактор литературного журнала «12Крайностей», вокалистка группы «Кружок»
Речевая культура — это не про чистоту языка, а про уместность словоупотребления. Поэтому, мне кажется, феминитивы могут встречаться и в статьях, и в обыденной речи. Точно так же, как и любое другое слово, вписанное в контекст. Недавно один мой друг раскритиковал меня за неуместное, по его мнению, употребление слова «стих» в одном из интервью — то есть не в значении «строфа» или «всё стихосложение». Дескать, это всё равно что сказать «евонный» или «ихний». Мне пришлось парировать: во-первых, в указанном случае речь шла о чём-то детском, наивном, и слово «стих» отлично подходило; во-вторых, не вижу ничего плохого в словах «евонный» и «ихний», использованных, например, чтобы передать особенность речи персонажа или, скажем, ради шутки. С феминитивами та же штука. Если целесообразно упомянуть, что компанию возглавляет именно директорша, а рассказ написала авторка, то почему бы и нет. Проверить, уместно ли слово, легко: в хорошем произведении, как известно, всё стоит на своих местах, и одно слово действительно может привести к драматическим изменениям в характере или сюжете. Мне как редактору намного меньше нравится, когда не смешно и если злоупотребляют стилизацией — вот уж что по-настоящему грустно и предсказуемо.
Русский язык — пластичный: новые слова могут звучать непривычно, но если они обозначают что-то, чему прежде не было названия, то почему бы и нет. Феминитивы вроде как называют уже существующие явления, но придают им женственности, которая может не нравиться. Самим женщинам в том числе — думаю, читатели этого текста уже неоднократно слышали о явлении мизогинии. Проблема феминитивов не в том, что они противоречат русскому языку, а в социальном аспекте. В традиционном обществе всё ещё довольно популярно восприятие мужского пола как чего-то превосходного, первородного, поэтому всё женское воспринимается многими как второстепенное, второсортное, унизительное. Проблема феминитива — это то же, с чем борется феминистское движение. Согласно стереотипу, чисто мужские качества — честность, открытость, простота, широта души, щедрость, лаконичность; женские — внешняя красота, хитрость, скрытность, трата слов и времени. По этой логике директор — нормальный человек, хороший управленец, платит адекватные деньги; директорша — не человек, а женщина: скандалистка, сплетница, жадина или просто для красоты. Короче, сплошной набор стереотипов. У меня есть подруга — поэт и писатель. Она много лет пишет стихи (которые я очень люблю), рассказы и исследования на тему феминизма, но не любит слов «авторка», «авторша» и «поэтесса». Говорит, что это может вызвать дурные ассоциации с так называемой «женской прозой», то есть чем-то очень вульгарным, лишённым изящества, не имеющим глубины. То есть тем, чего никак, по-моему, нельзя сказать про её прозу и поэзию, но общество зачастую именно так априори воспринимает тех, кого называют феминитивами. Короче говоря, неприязнь феминитивов — это, скорее, проблема общества, которое по-прежнему относится к женщине всего лишь как к украшению в жизни её мужчины, к чему-то несамостоятельному. К сожалению, редко слышу, чтобы эту форму употребляли не для того, чтобы унизить человека. Думаю, отношение к феминитивам может поменяться только с переменой этого устаревшего отношения к женщинам как к существам второго сорта. Поэтому просто подождём, пока эти патриархальные стереотипы сами поумирают.
«Я вам не авторка»: кого и почему раздражают феминитивы
Феминитивы (от лат. femina — женщина) — это слова, обозначающие женщин и часто образованные от однокоренных существительных мужского рода. В русском языке у феминитивов обычно есть специальный суффикс, например «-иц-» в слове «волчица» или «-к-» в словах «трактористка» и «журналистка».
По данным онлайн-опроса, проведенного в апреле 2021 года среди 164 тыс. человек (52% из них женщины, 48% — мужчины), 84% респондентов допускают, что феминитивы в скором времени станут грамматической нормой. Однако положительно к ним относятся только 11% опрошенных. По результатам другого опроса, проведенного в 2020 году фондом «Общественное мнение», к феминитивам негативно относятся 60% россиян.
Некоторые представители власти и вовсе предлагают штрафовать СМИ «за использование слов, намеренно искажающих русский язык и пропагандирующих безграмотность». Разбираемся, по каким причинам людей раздражают феминитивы.
Первая причина: языковой дискомфорт
Как пишут авторы книги «Словарь терминов межкультурной коммуникации», языковой дискомфорт — это осознание неуместности использования конкретного слова. Он может быть вызван низкой самооценкой человека, плохим владением языка и страхом допустить ошибку в произношении. Кроме внутриличностных причин такого состояния есть и внешние. Например, если общество негативно относится к понятию, за которым слово закреплено. Если говорить о феминитивах, то некоторые вкладывают в них негативный смысл и считают, что человек, который называет их «бухгалтеркой», а не «бухгалтером», относится к ним пренебрежительно. В такой ситуации многие будут избегать использования этих слов в речи, потому что не хотят сталкиваться с негативной реакцией.
Виктор Лебедев, психиатр, научный журналист:
«В случае с феминитивами языковой дискомфорт может быть вызван тем, что эти слова еще непривычны для большинства людей. Непривычное не означает плохое, но может вызывать определенное когнитивное сопротивление новым паттернам поведения, своеобразную «лень» мозга. Обычно мы не любим значимо перестраивать свои привычки и устоявшиеся модели поведения, тем более под внешним давлением. Это вызывает у нас естественное сопротивление и более стойкое желание делать по-своему.
Я думаю, что ругать кого-то за использование или неиспользование феминитивов не стоит, так как это бессмысленно и порождает излишнее напряжение и сопротивление с обеих сторон. Со временем, если языковая среда изменится в сторону большей частоты использования феминитивов (что уже понемногу происходит), их употребление в речи станет более естественным и не будет вызывать таких вопросов и споров, как вызывает сейчас».
Вторая причина: идеология стандартного языка
Идеология стандартного языка — это приверженность общепринятому разговорному языку, который поддерживается различными социальными группами. Наибольший вклад в формирование этой идеологии вносит государство через образовательные программы.
Школьные преподаватели с первого класса учат нас правильно ставить ударение и склонять имена существительные. И когда люди, выросшие на классических правилах русского языка, сталкиваются с новыми феминитивами, они их отрицают, ведь «это неграмотно и портит речь».
Третья причина: негативное отношение к феминизму
Впервые новые и непривычные феминитивы, такие как «режиссерка» или «редакторка», начали использовать в своих выступлениях и блогах фемактивистки. С тех пор эти слова ассоциируются с феминизмом, зачастую с радикальным, к которому 63% россиян относятся отрицательно.
Татьяна Ларина, кандидат социологических наук, доцент кафедры социологии РУДН:
«Нельзя отрицать тенденции на усиление роли женщин в общественной жизни. И конечно, они находят отражение и в языке. Поэтому причину негативного отношения к феминитивам стоит искать в отношении общества к феминизму в целом.
Данные опроса ВЦИОМ от 2019 года говорят о том, что феминистическое движение поддерживает только треть россиян, в основном молодежь, а 55% — не поддерживают. В то же время 61% опрошенных считает, что нужно стремиться к полному равноправию мужчин и женщин. Это значит, что в общественном сознании сам факт равенства прав полов не вызывает негатива, а вот феминизм как явление воспринимается хуже. Феминитивы в данном случае выступают лингвистическими маркерами феминизма, который в нашем обществе отнюдь не само собой разумеющееся явление. В целом, конечно, чем моложе человек, тем более открыто он воспринимает новшества в данной сфере, но молодежь — не вся Россия.
С социологической точки зрения, язык — живая система, гибко реагирующая на социальный контекст. В данном случае мы наблюдаем в отношении к феминитивам смешение денотативных значений (что слово значит на самом деле) и коннотативных, символических значений (что оно может значить в данном контексте) с уклоном на вторые. Нельзя утверждать, что «новые» феминитивы уж совсем маргинализированы, но скорее сейчас они являются маркером, отражающим социальную позицию персоны, их использующей. Таким образом, использование новых феминитивов сейчас — своеобразное идеологическое высказывание».
Оксана Мороз, культуролог, доцент НИУ ВШЭ:
«Есть представление, что феминитивы важны крайне узкой прослойке людей — например, только людям с фем- и профем-взглядами. В таком случае работает понятная логика: можно легко умалять значение беспокойства тех, кто малочислен. Но то, что эта логика понятна, не делает ее допустимой, поскольку следствие ее — дискриминация и, возможно, риторика ненависти».
Четвертая причина: страх перед новым явлением
Многим сложно принимать новое и непонятное в свою жизнь. В истории есть множество примеров того, как общество долгое время отвергало что-то непривычное, прежде чем его все же одобрить. Например, в 1608 году, когда Галилео Галилей с помощью телескопа понял, что Земля вращается вокруг Солнца, и рассказал об этом народу, его отправили на суд инквизиции. Также когда-то мы не верили в успех телевидения, говорили о ненужности компьютеров и кино.
Причиной такой реакции на новое явление являются особенности нашей психики. В некоторых случаях всему виной неофобия — патологический страх перед новым и непривычным. Человек, имеющий такую проблему, сопротивляется свежим идеям, технологиям, открытиям и даже продуктам питания.
Но чаще всего то, как мы реагируем на нововведения, зависит от восприимчивости психики.
Виктор Лебедев:
«Неготовность воспринимать новое и трудности с переключением на незнакомые алгоритмы поведения могут быть связаны с открытостью новому опыту — одной из базовых характеристик личности человека, по которой мы все между собой различаемся. Каждый из нас находится на определенной точке в спектре от полного неприятия нового до абсолютной открытости всему. Понятно, что крайние точки существуют только в теории, но вот промежуточные значения встречаются нам ежедневно в реальной жизни.
Открытость новому тесно связана с когнитивной гибкостью, способностью усваивать и применять на практике новые знания. Очевидно, что обычно с возрастом когнитивная гибкость и способность к обучению снижается, поэтому не станет удивительным тот факт, что при старении нарастает и консервативность. Не в плане политических взглядов, а скорее как стремление к стабильности окружающего и внутреннего мира. Это естественный процесс, который надо учитывать, когда мы обсуждаем восприятие новых явлений в разных возрастных группах».
Современные феминитивы — это относительно новое явление, к которому общество еще не привыкло. Причиной неоднозначной реакции на них является то, что появились они всего лишь несколько лет назад. На сегодняшний день ситуация немного изменилась, но эти слова все еще редко используют в медиапространстве, а 28% россиян вообще с ними не сталкивались.
«Слово «авторка» противоестественно»: филологи о том, почему феминитивы всех бесят
Подписаться:
Поделиться:
В современном русском языке много новых слов, но ни одно из них не вызывает столько споров и возмущений, как феминитивы. Мы решили основательно разобраться в вопросе и попросили Светлану Друговейко-Должанскую, Наталью Романову, Татьяну Толстую, создателя Telegram-канала «Глазарий языка» и других специалистов рассказать нам, стоит ли говорить «докторка» и «авторка».
Сергей Монахов, Дмитрий Чердаков
Битва за гендерное равенство в языке дошла до нас (а толком еще и не дошла) спустя десятилетия после того, как она началась в западных странах. Язык в данном случае послушно следует за реальностью. Для обозначения тех занятий, где женщины утвердили свое право давно, слова мужского и женского рода существуют как равные: «актер» — «актриса», «певец» — «певица», «танцор» — «танцовщица». Однако поскольку в большинстве профессий женщины получили равные с мужчинами права с исторической точки зрения недавно, мы имеем множество случаев родо-половой асимметрии: слово женского рода или вообще отсутствует, или обладает сниженным либо иным ограничивающим возможности употребления стилистическим статусом («врачиха», «критикесса»). Надо полагать, что со временем положение дел изменится естественным образом: появятся нейтральные образования женского рода. Но на это нужно время: язык — довольно консервативная система, инерция здесь очень сильна, надо ждать.
Понятно, что многие ждать не хотят, отсюда попытки ввести в оборот слова типа «водителка» и «авторка». Основная проблема заключается в том, что сейчас многие мужчины именно из уважения к женщине не назовут ее «авторкой» в силу странности и оттого кажущейся нелепости этого слова.
Возникает, как и во многих других сферах нашей жизни, коммуникативный слом — одно и то же явление имеет для разных людей принципиально разное значение. В каком направлении пойдет развитие русского языка в этой сфере, обживутся ли подобные слова или так и останутся маргинальными изобретениями, сейчас очень трудно предсказать: мы пока в самом начале этого пути.
Татьяна Толстая
Феминитивы — это отвратительно. Нет слова «авторка» в русском языке и, надеюсь, не будет. Противоестественно. Оно звучит как слово из какого-то другого параллельно славянского языка. Чешский приходит на ум. Там женщина, возьмем Марлен Дитрих, будет Марлена Дитрихова. То что она сама Дитрих — не важно. Дитрих — это, в первую очередь, муж. Они все обязательно феминизируют. Зачем же нам наш великий и могучий менять по такому принципу? И это будет создавать двойственность смыслов. Докторша раньше — жена доктора. Хотите, говорите женщина-врач. Думать, что феминитивы как-то облегчат женскую судьбы, ее тяжкую долю, не стоит. Ее тяжесть вообще преувеличена.
Светлана Друговейко-Должанская
Преподаватель СПбГУ, научный руководитель портала gramma.ru
Феминитивы меня они скорее забавляют. Широко известно, что Анна Ахматова и Марина Цветаева яростно возражали против именования «поэтесса», им казалось неправильным подчеркивать половую принадлежность творца. Оппозиции (в том числе и языковые) бывают разных типов. И в данном случае это привативная оппозиция — в ней одно слово маркировано, окрашено, а другое — нет. Слова «автор», «поэт» не окрашены половой принадлежностью, а «авторка» и «поэтесса» — окрашены. Появление феминитива такую оппозицию и создает.
Конечно, появление таких слов становится только отражением тех процессов, которые происходят в обществе. Если эти процессы будут углубляться, то и слова неизбежно приживутся. И это не хорошо и не плохо — это просто «по-иному».
Наталья Романова
Поэт, критик, руководитель «Школы грамотности Романовых»
Ревностная охрана четких гендерных границ лично во мне особой поддержки не находит. Всяческая маскулинность, демонстративный мачизм, а также и оборотная их сторона – феминизм – мне даже эстетически чужды как человеку андрогинного сознания. С другой стороны, по поводу изменений в языке я придерживаюсь очень твердой позиции: что происходит с речью, то и должно происходить, независимо от того, нравится это кому-то или нет. Ничего не происходит только в умерших языках. Единственное, к чему надо относиться с осторожностью, так это к любого рода оценочным категориям: не бывает ни плохих, ни хороших слов.
На любой живой организм могут нападать различные вирусы, и он прекрасно с ними справляется. Лечебно-профилактические и запретительные мероприятия на них не действуют. Пока что все это производит впечатление очередного сезонного заболевания, а обострение связано с повышением уровня гендерных амбиций на фоне дефицита их реализации. Когда меня в 7 классе школьные гопники дразнили «поэтка», это было менее обидно, чем ехидное шипение «поэтесса» со стороны одноклассниц. Мы же с подругой предпочитали друг друга гордо именовать «поэт» и «композитор».
Уместно или неуместно серьезные статьи подписывать словом «авторка», а проекты «дизайнерка», дело вкуса. Лично я поберегу свой апломб для каких-то других ситуаций, не связанных со спором на эту тему. Однако прошу заметить, что упорство и навязывание «на серьезных щах» данных практик тоже вряд ли уместно. Раздражают не слова, а безапелляционность и непонимание того, что плетью обуха не перешибешь. Силовое внедрение таких слов в речь борчихами (тогда это слово надо будет узаконить первым) за свои права не устранит призрака гендерного неравенства. Говорить «психологиня» и «филологиня» по типу устаревших «княгиня» и «богиня» мне кажется показателем дурного вкуса, так же, как «вдохновляться» и «улыбнуло». Но это индивидуальное глубоко внутреннее чувство.
Ко всем без исключения попыткам коррекции речи, ее регуляции и цензурирования хоть сверху, хоть снизу, хоть сбоку я отношусь крайне отрицательно. Пусть вокруг звучит все, что угодно: настаивать не нужно и препятствовать нельзя. Давать прогнозы, приживутся ли все эти слова и куда повернет социальное словообразование, не может никто, ибо язык непредсказуем, как бы ни хотелось сделать вид, что это не так.
Екатерина Щеглова
Старший преподаватель Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций СПбГУ, кандидат филологических наук.
С точки зрения языка в феминитивах необходимости нет, это явление социальное. Использование мужского рода для обозначения человека в обобщенном смысле закреплено исторически. Отчасти появление феминитивов связано с приходом женщин в те профессии, которые считались ранее мужскими. Такие слова стали уже привычными и не вызывают раздражение (например, журналистка, писательница). Язык в этом случае является отражением жизни общества.
Однако часто употребляемые в разговорной речи феминитивы имеют пренебрежительный оттенок (врачиха, директриса, кондукторша). Негативная реакция на их употребление связана с непривычностью: новым языковым явлениям всегда нужно время для адаптации. Тем более, если их появление обусловлено деятельностью социального движения, установки которого разделяют не все члены общества. Излишняя ажитация вызывает усиление пуристических настроений общества, что делает процесс внедрения их в язык более болезненным.
Михаил Дымарский
Профессор кафедры русского языка РГПУ им. А. И. Герцена, старший научный сотрудник отдела теории грамматики Института лингвистических исследований РАН.
Значительное количество феминитивов в русском языке существует давно, и вопрос об их нужности лишен смысла: швея, медсестра, доярка, учительница и так далее. Важен вопрос, нужны ли нам новые феминитивы.
По моему мнению, объективная необходимость их внедрения близка к нулю. В русском языке ситуация, при которой лиц женского пола при указании их профессии именуют существительными мужского рода, сложилась очень давно, и для человека, не зараженного агрессивной разновидностью феминизма, в этой ситуации нет ничего унижающего достоинство женщины.
Валерий Ефремов
Профессор кафедры русского языка филологического факультета РГПУ им. А. И. Герцена
Феминитивы были и будут в русском языке всегда. Как можно рассуждать в средневековой книжности о грехе и не употребить слова «грешница», «блудница», «прелестница»?! Тот бум новых слов связан не с развитием языка как такового, а с теми социальным изменениями, которые наше общество переживает – до России докатилось феминистское движение. Сначала у людей возникает вопрос: если есть «доктор», «токарь» или «профессор», то почему нельзя сказать докторица, токариха или профессорка (напомню, что профессорша – это жена профессора)?
Общество, особенно старшее поколение, всегда раздражают любые изменения, которые происходят не естественным путем, а с элементом насилия, под лозунгом «Будем говорить теперь так!». Думаю,
отчасти ответственность за это лежит и на самих феминистках. Напор, с которым они ополчились на русский язык, у многих вызывает искреннее удивление: неужели раньше все было так плохо?
Текст: Морозова Ксения, Леонтий Касаткин