благой мат что это означает

Благим матом: история русского сквернословия

История русского мата берет свое начало еще с берестяных грамот.

Внимание! Текст содержит ненормативную лексику.

Изучать старый добрый мат не позволяет пресловутое социальное мнение. На это жалуется большинство исследователей, выбравшие столь нелегкую стезю. Поэтому литературы о мате очень немного.

Одна из загадок русской ненормативной лексики – происхождение самого слова «мат». По одной из гипотез, изначально «мат» значит «голос». Именно поэтому до нас дошли словосочетания типа «кричать благим матом». Однако общепринятая версия сводит слово «мат» к «мать», поэтому – «ругаться по матушке», «посылать к чертовой матери» и проч.

Еще одна проблема мата – невозможность составить точный список бранных слов, потому что одни носители языка выделяют определенные слова как нецензурные, другие – нет. Так, например, обстоит дело со словом «гондон». Тем не менее типичные матерные слова происходят всего от четырех-семи корней.

Известно, что разные народы обладают разным «запасом» мата, который можно возвести к разным сферам. Русский мат, как и брань многих других культур, завязан на сексуальную сферу. Но так обстоит дело далеко не у всех народов, поскольку есть целый ряд культур, где все, что связано с сексом, никак не табуировано. Например, у коренного населения Новой Зеландии – народности маори. Одно из племен – предок маоританцев – вполне «официально» носило название «урэ вера», что в переводе означает «горячие пенисы», либо «горячий пенис». В европейской культуре сфера мата, кстати, тоже вовсе не обязательно связан с сексуальными отношениями. Если посмотреть на германские языки, то станет понятно, что там многие ругательства связаны с испражнениями.

Основу русской матерной лексики, как и во многих других языках, составляет так называемая «обсценная триада»: мужской половой орган («х.й»), женский половой орган (п..да), и глагол, описывающий процесс совокупления («е..ть»). Интересно, что для русского языка характерно полное отсутствие обозначения для этих слов литературных исконно русских терминов. Они заменяются либо голимой латынью и медицинскими бездушными эквивалентами, либо эмоциональными – бранными.

Кроме обсценной триады для русского мата характерно также слово «бл.дь» – единственное, которое не обозначает гениталии и совокупление, а происходит от славянского бл?дъ, что в переводе на русский значит «блуд – заблуждение, ошибка, грех». В церковнославянском слово «бл..ствовать» означает «лгать, обманывать, клеветать».

Популярными являются также «м..де» (мужские яички), «ман.а» (женские гениталии) и «е.да» (мужские гениталии).

Вышеперечисленные семь лексем известный исследователь русского мата Алексей Плуцер-Сарно предлагает принять за основу понятия русский мат, приводя, впрочем, еще 35 корней, которые участники опросов сочли как матерные (среди них, между прочим, такие слова как «жрать» и «блевать»).

Несмотря на весьма ограниченное число корней, для русского мата характерно просто гигантское количество производных слов. Помимо существующих постоянно возникают новые. Так, исследователь В.Раскин приводит далеко не полный перечень производных от слова «е..ть» (только глаголов): е..нуть, е..нуться, е..ться, е.издить, ё.нуть, ё.нуться, е.стись, в..бать, вы.бать, вы.бываться, до.бать, до.баться, за.бывать, за.бываться, на.бать, на.бываться, на.бнуть, на.бнуться, об..бать, об..баться, остое.енить, от..бать, от..баться, пере.бать, пере.баться, по.бать, по.баться, под..бать, под..бнуться, под..бнуть, раз..бать, раз..баться, с..бать, с..бываться, с..баться, у..бать и т.д.

Никто не знает доподлинно, откуда появился русский мат. Популярная некогда гипотеза о том, что он достался нам «от монголо-татарского ига» («татарская версия»), была полностью опровергнута с обнаружением новгородских берестяных грамот XII-XIII веков. Свалить на иго не получилось. Это и понятно, ведь нецензурная брань так или иначе характерна, видимо, для всех языков мира.

Но есть и другие версии. Две из них являются основными. Первая – русский мат связан с эротическими языческими обрядами, которые играли важную роль в земледельческой магии. Вторая – матерные слова на Руси когда-то имели разное значение, например, двойное. Но со временем одно из значений вытеснилось, или они были слиты воедино, превратив значение слова в негативное.

Офигеть, сколько твёрдых знаков пропущено в примерах с «ебать». Да и к чему они вообще были нужны, эти пропуски?

А может, это не мат, а обычные слова, обозначающие обычные предметы и действия? Просто, их назначили матерными. А рот и уши, жрать и спать, почему-то нет.

а лубочная роспись с крокодилом и бабой ягой какое отношение к мату и бересте имеют? я из-за этой картинки только в пост и зашел! «Баба-Яга едет с Крокодилом драться на свинье с пестом да у них же под кустом скляница с вином».

привет поклонникам Абвиотуры, фуболка с таким принтом прикольная получилась)

На вопросы в конце поста есть ответы. Это исконно русские слова, иногда с тем же самым значением, иногда нет.

По одной из гипотез, изначально «мат» значит «голос».

Хм. А ведь по-французски «слово» будет «mot». Родственники, похоже. ))

Интересно, что для русского языка характерно полное отсутствие обозначения для этих слов литературных исконно русских терминов. Они заменяются либо голимой латынью и медицинскими бездушными эквивалентами, либо эмоциональными – бранными.

Можно подумать, в других языках ситуация иная. В английском тоже нет, если не брать сравнительно молодые и тоже не вполне пристойные эвфемизмы (впрочем, они и в русском есть: «член/перец», «киска/пилотка», «трахать/сношать»). Мой французский слаб, но и там, вроде бы, та же проблема.

Фрики и клоуны с «татарской версией» происхождения до сих пор крайне активно мелькают 😆

ясен пень что береста виновата, подтирались бы камнем то кричали бы шиншиллах как больно

Вечерняя медитация: как простые новгородцы отыскали записи своих древних предков. А люди-то давно были грамотными!

В этот вечерний час хочу предложить небольшое обаятельное видео: с простыми и красивыми людьми и об их интересных находках, которые рассказали нам об укладе жизни древних новгородцев и о том, как и о чём общались люди много веков назад. Репортаж действительно любопытный.

А поводом разместить это видео стала сегодняшняя дата: 26 июля 70 лет назад в ходе археологических раскопок в Великом Новгороде, на Неревском раскопе, группа учёных под руководством Артемия Арциховского обнаружила первую берестяную грамоту. Содержание её было вполне бытовым: в документе перечислялись повинности в пользу землевладельцев Фомы, Иева и Тимофея. Эта находка и обнаруженные следом за ней артефакты здесь же, а также в Москве, Пскове, Смоленске и других городах, стали свидетельством широкого распространения грамотности в Древней Руси.

Ответ на пост «В Новгороде нашли берестяную грамоту со шпионской перепиской»

Это далеко не единственный пример подобных грамот.

Берестяная грамота № 590

Обратите внимание, что в грамоте не указаны автор и адресат, зато слева от текста присутствует сложный знак, который, возможно, использовался в качестве секретной подписи.

«цето еси прислале дова целовека

те побегли а коне не ведаю гдѣ пои

мавоши а тимонѧ меретве»

Перевод: «Те два человека, что ты прислал, бежали, а коней где взяли, не знаю. А Тимоня умер».

Датируется концом 1280-х – началом 1300-х г.г. Предполагается, что это донесение из какого-то небольшого военного отряда. Грамота тоже почти целая, и снова ни отправитель, ни адресат не указаны.

Примечательно, что грамота найдена на том же самом Нутном раскопе, что и первая. Может, там местная Лубянка стояла? 🙂

«пришьль искоупникь ис полоцька а рать поведае вели

коу а водаить пошьниць во засадоу»

«цоловѣкомъ грамотку при

Перевод: «. с человеком грамотку пришли тайно».

Просто мастер конспирации, ага.

БМ ругался на прорисовку грамоты № 582.

Берестяные грамоты Новгорода от лингвиста Зализняка 2017

На лекциях «маэстро лингвистики» много людей. Часто много специалистов, которые участвуют в «интерактиве».

Следующая грамота — 14-й век, номер 1101. Это новый раскоп в зоне Дубошина переулка в Новгороде. И она целая, и даже двусторонняя, на ней 11 строк: Это очень много для берестяных грамот. Но содержание скучное — это список долгов: Артемий дал рубль и т.д.

грамота номер 1096: ПОКЛОНЪ ОТ (для этого сочетания использовалась отдельная буква омега + т :ѿ) КЛИМЕНТѢ (йотированный «а») И ОТ МАРЬi КЪ ПЯТКУ КЪ ОПАРИНУ.
Здесь, скорее всего как и в грамоте номер 311 в челобитной Опарин.

Грамота номер 1094: ЧЕЛОБѢТЬЕ ОТ ВОЛОСА (нет, это не Велес? Нет, в русском языке хорошо известно чередование славянских и исконно русских слов типа «град» — «город», поэтому это имя — Влас). Кому: Г’ИНУ (сокращение «господин» под славянским знаком титло) КЪ ЪФОNOCУ И К МИХАЛѢ.

А НЫНОЦО ВАМ ЕНE. ВАСѢЛЪКЕ. И?ЕСКА.

Не удивлюсь, если вам фраза покажется непонятной, что это за ЕНЕ? В новгородском диалекте возможна мена М на Н, тогда это «емле», то есть «берет». Но что за ИЕСКА? Может быть, два слова: И ЕСКА. Тогда ЕСКА — может быть производное от зафиксированного имени Иесип (Осип).

Дальше: А НЫНЬ ГИНЕ (лпять сокращение «господине» под титлом). О ТОМЪ ПЕЦАЛТЕСЬ

А ЕЩЕ НA MEНE ПОХУПАЕТСЯ (это издевается, насмехается надо мной)

Грамота под номером 1102. Это опять письмо, начинается со слов «поклон от Лукерьи». А вот кому поклон, вам предстоит угадать: КИМАКТИ. Что это?

имя — Имакта. Но ни в русском, ни в соседних языках оно не зафиксировано.

А РУБИЛИ СВОИ ( рубли свои) ВОЗМИ А ПОТИНУ ПРИШЛИ (видимо, полтину) КЛАНИСЯ (Зализняк: ужасная форма)

ПРО ПОТИНОУ (кланяйся про полтину) СВАРИТИ=

Оставь мне кутьи, а рубли свои возьми, а полтину возьми, кланяйся (кому-то) и на полтину свари (пиво). А что касается одежды(, оставшейся от умершего), приходи сюда, пишу тебе, торопясь». Есть похожие грамоты, в которых описаны подобные действия по завещанию.

Нам не стоит пенять Лукерье на ее грамотность, наоборот: она позволила нам открыть обстоятельство, касающейся древнерусской речи. На самом деле она очень точно воспроизвела звучание живой речи: «кланяйся» звучит на самом деле именно кланяеся (с екратким).

Зализняк: Что же касается РУБИЛИ (рубли), то у нас есть целая серия примеров, где мягкость обозначается с помощью не Ь, а И. Например, ОВИСА, а не ОВЬСА, ЧЕЛОМ БИЮ, а не БЬЮ.

Самое поразительное: это ПОТИНА без Л, которая встречается тут дважды. Видимо, она действительно так произносила. В грамотах дважды встречается «повтора», переход «ол» в «о» вообще был возможен для новгородского говора.

Про Онфимку. Или рисунки мальчика, жившего более 750 лет назад

Теперь к самой истории. Наткнулась я однажды на грамоты одного мальчика. Звали его Онфим, и жил он в Древнем Новгороде в середине 13 в. Было Онфиму лет 6-7 и, как любой мальчишка, он мечтал стать воином. На его многочисленных рисунках много батальных сцен.

Кто не расшифровал, рядом с человечком написано имя мальчика «Онфиме», а так же начальные буквы алфавита.

Вот еще рисунки Онфима:

Еще мальчик очень любил рисовать людей. В своем, своеобразном, стиле, конечно.

Помимо прочего, мальчик представлял себя в роли сказочного зверя.

Текст на левой грамоте: алфавит и склады, на правой: «Поклон от Онфима к Даниле», и подпись «Я — зверь».

Для тех, кто заинтересовался, номера всех грамот Онфима на сайте gramoty.ru: 199-210, 331.

На сегодняшний день это одни из самых древних известных нам примеров детского творчества.

Берестяные грамоты — 2016: репортаж с лекций академика Зализняка

Как мы уже рассказывали в прошлый раз, грамоты теперь находят не только в летний археологический сезон, а практически круглый год: в Новгороде ве­дется срочное строительство, предварительные раскопки на месте которого продолжаются и осенью, и весной. Прошлогодняя лекция состоялась 1 октября, а уже на другой день, 2 октября, нашли следующую грамоту. Работа в прохлад­ное и влажное время года неудобна для археологов, и лучше бы этого избегать, зато берестяных грамот нашлось столько, что материал этого года составил две лекции. За календарный год были обнаружены 20 грамот в Новгороде, одна в Старой Руссе и еще одна в Москве, на месте строительства парка в Зарядье, около снесенной гостиницы «Россия». Кстати, московские археологические работы, которые принесли сенсационную находку, тоже велись поздней осенью.

Первая грамота, о которой пошла речь на лекции, — грамота № 1025, XIV ве­ка — состоит из одного слова: «Покушаю». Ар­хеологи, обнаружив ее, даже сказали: «Да, пора устраивать обеденный перерыв». Однако вряд ли писавший хотел выразить уверенность в том, что не останется голодным. На помощь нам приходит современное слово «покуша́ться», «поку­ша́юсь» — это значит «про­бовать», «пробую», и перед нами совершенно стандартная древнерусская фор­мула пробы пера: «Попробую». В древности ударение в обоих значениях было «поку́шаю»; «кушать» в значении «есть» — историче­ски то же слово, изначаль­но «пробовать». Такие записи известны в большом количестве на полях «на­стоящих», пергаменных, а не берестяных книг.

На бересте же эта формула встретилась, как выяснилось, тоже не впервые. Бо­лее четверти века назад была найдена грамота № 702, тоже состоящая из од­ного слова — «покушти»: это инфинитив того же глагола «попробовать», в котором писавший пропустил «а». Пробы пера были тогда настолько непри­вычны для исследователей берестяных грамот, что они не опознали фор­мулу и опубликовали ту грамоту вообще без всякого толкования. Так часто бы­вает: вновь найденная грамота помогает прочесть еще одну, известную уже не один десяток лет.

Московская грамота № 4, тоже XIV века, — очень интересный документ, кото­рый с первых же строк вызывает ощущение несколько иной письменной куль­туры, чем в Новгороде. Это первое письмо (а не официальный документ), най­денное в Москве, и оказывается, что перед нами анонимка: в письме не сказано, «от кого к кому». В Новгороде такие письма тоже бывали, но обычно относи­лись к категориям, где секретность вполне оправданна, а именно — к военным донесениям и к любовным запискам. Вероятно, культура берестяной переписки в молодом, недавно возвысившемся городе была не так развита, как в Новгоро­де, где письма оформлялись специальными этикетными формулами: поклона­ми, челобитьями и т. д. Москвичи же, возможно, такому не обучались и счита­ли, что адресат сам поймет, кто написал записку.

Автор сообщает своему господину, что «поехал на Кострому», но некий Юрий со своей матерью воспрепятствовал этой поездке и «увернул взадь» (то есть вернул назад) незадачливых путешественников, а потом в три приема обобрал их буквально как липку: сначала взял с них пять белок (беличьи шкуры имели функцию денег), потом три, а потом целых двадцать. Грамота демонстрирует нам некоторые черты московского диалекта времен Дмитрия Донского и его предшественников: интересно, что древние москвичи произносили приставку в- со звуком типа [w], как современные украинцы или белорусы, и записывали это как «увзял».

В новгородской грамоте № 1068, посвященной довольно будничной теме — это перечень количества кадок зерна и других товаров с ценами, разверстка нату­рального налогообложения с некой деревеньки Береза, — утрачено 18 букв. И Андрей Анатольевич показал слушателям, как восстановить полностью даже такую огромную лакуну; по-видимому, это рекордная длина для такого успеш­ного решения. Дело в том, что грамота эта ценна и с исторической точки зре­ния: мы узнаём нормальные, повседневные цены на зерно в Новгороде XIV века (летописцы сообщают нам такие детали почти только в случае, если в городе был голод и цены бешено подскочили, но, к счастью, все же не всегда). Меж­ду тем, судя по контексту, в лакуне содержалось указание на восемь (или во­семнадцать, или восемьдесят) мер зерна, которое стоит тридцать гривен. Под­ставив в это уравнение данные из летописи о повседневных ценах на ячмень (жито), мы видим, что цены почти сходятся и речь идет о восьмидесяти кадках жита. Вообще при разгадке берестяных грамот полезно пользоваться арифме­тикой: о деньгах и подсчетах в них говорится чаще, чем о чем-либо еще.

Это видно и из другой грамоты — обширного завещания, в котором новгородец Офонас дает детальные распоряжения безутешным наследникам, как общаться с должниками: с кого взять рожь, с кого деньги, а с кого баранью шубу. Этот документ, как пазл, составился из четырех кусочков, найденных с интервалом в несколько дней. Когда еще не были найдены все фрагментики, лингвист Алексей Алексеевич Гиппиус по верхушкам букв, над которыми было выписано вставное «ко», прочел довольно забавно звучащее имя — «у Конища». И его до­гадка блестяще подтвердилась: оторванный кусок нашелся, и там оказался именно Конище — так действительно звали новгородца XIV века. И еще в этой грамоте упоминается Козьмодемьянская улица, на которой грамота и найдена, это большой подарок для историков.

Разгадка нашлась после новых долгих поисков, когда обнаружилось слово с тем же значением, но выглядящее как «посадский». «Посадский» — это изна­чально городской житель, и перед нами яркое отражение стандартных деревен­ских представлений о городской нравственности: в понятиях крестьян горожа­не только и делают, что пьют и бездельничают. Эта метафора существовала и в совсем недавние времена. Оказалось, что у одного из слушателей доклада в Новгороде бабушка еще ругалась: «Что ты бродишь, как посадский?» Слово «посак» обра­зовано от «посадский» путем усечения корня и добавления экспрессивного, фамильярного суффикса, так же как «мастак» из «мастер» или «Ермак» из «Ер­молай». Но нет уверенности, что в XIV веке это уже было ругательство: скорее, перед нами просто фамильярное слово для «посадского человека» и не более того.

В прекрасно сохранившейся грамоте № 1076 представлен небезынтересный ис­торический сюжет: предписывается отправить судебные повестки нескольким людям, причем среди персонажей грамоты — сын известного новгородского политического деятеля Онцифора Лукинича. Но все это, как сказал Зализняк, «меркнет по сравнению с чудовищностью Нюрня и Несифа». Действительно, грамота адресована «к Нюрню» и «к Несифу» вместо обычного «к Юрию» и «к Есифу», то есть Иосифу. К сожалению, до сих пор не вполне ясно, откуда появились эти загадочные формы. Скорее всего, перед нами чисто фонетиче­ское явление, хотя и очень редкое (в говорах нашлись слова «бадня», «оладня» вместо «бадья», «оладья», «ульни» вместо «ульи», «враснё» и «врасьё» со значе­нием «вранье»). Кроме того, нашлась фамилия Юрнев и деревня Юрнево, под­тверждающие, что в этом имени бывает такой диковинный переход.

Этот сезон дал также несколько других бытовых писем с распоряжениями: вообще, повелительное наклонение — это то, с чего древние новгородцы чаще всего начинали свои послания. Автор грамоты № 1073 (XIII век), Гаврила, был предельно лаконичен, обращаясь к своему знакомому Кондрату: «Пойди сю­да!» — причем вызов, видимо, был настолько срочным, что Гаврила умудрился сделать описки и в имени Кондрата, и даже в собственном. Вообще-то, новго­родские писцы были людьми грамотными и ошибались в выборе букв крайне редко. Несколько сложнее устроена грамота из Старой Руссы № 46 (XIV век): Олескадр (на сей раз это не описка, а нормальный для Древней Руси вариант имени Александр) пишет матери, но распоряжения отдает фактически не ей, а сразу своему управляющему Даниле; такие письма уже попадались.

Письмо № 1076 — из тех берестяных грамот, которые иллюстрируют тезис «в мире мало что меняется». Крестьяне (в XIV веке они назывались выразитель­ным термином «сироты») обращаются с челобитной к барину, который год назад их «пожаловал рублем». «Тот рубль, господине, не дошел», — прямым тек­стом пишут крестьяне и, подумав, подписывают мелкими буквами сверху: «до нас» (потому что мало ли, до кого еще). Прождав обещанного фи­нанси­рования год, они, наконец, просят провести расследование и во всем разо­браться.

У грамоты № 1087, еще несколько дней назад бывшей последней из найденных за отчетный период, есть все данные, чтобы оказаться головоломной и инте­ресной. Во-первых, она ранняя, XII века, а тогдашний язык гораздо сильнее отличался от нашего, чем в XIV или XV веке. Во-вторых, правая часть у нее оторвана, и, по словам докладчика, «каждая строка — новое сочинение, потому что обрыв! — и все уходит в бездну». В-третьих, в ней есть раньше не попадав­шееся, очень колоритное слово. Некто Олекша отвечает на финансовые пре­тензии Демьянка, который предъявляет ему и «внухче» к погашению долг. Олекша предлагает заплатить за обоих с учетом процентов и говорит, что «внухча» тем временем сбежал, не являясь к нему.

Кроме того, эта грамота, как и документ № 1068, скрывает в себе маленькую арифметическую задачу: из сумм, которые дедушка Олекша хочет выплатить за себя и внука, можно вычислить первоначальный его долг, скрывающийся на той части бересты, которая теперь оторвана.

Берестяной документ № 1072 — сенсация для исследователей древнерусской денежной системы: в нем перечисляется ряд сумм, а в конце подведен итог при помощи запоминающегося новгородского диалектного слова «вхого», то есть «всего». Из этого итога видно, что на рубеже XII и XIII веков, когда написана эта грамота, в Новгороде сосуществовали две денежные единицы — «гривна золотников», она же просто «гривна», и «гривна серебра», она же «семница» (причем слово «семница», кроме берестяных грамот, не упоминает­ся вообще нигде). Как данный факт интерпретировать и что это все значит для истории Новгорода и его денежных систем — судить историкам. Лин­гвист же отметит в этой грамоте, что в то время слово «полтора» было женского рода: «моя полтора гривны».

Письмо № 1083 написано в XII веке; и автор, и адресат носят дохристианские имена, причем с общим корнем. Автор — Радил (или Радило), а адресат — Ра́донег (то самое имя, от которого образован хорошо известный топоним Радонеж). Как мы знаем из источников, однокоренные имена часто носили родственники, и, вероятнее всего, перед нами два брата-ювелира: старший — мастер, младший — подмастерье. Радил просит Радонега делать две одинако­вые цепочки, «не мутя меди», и «пожигати добре». Речь идет об изготовлении золота высокой пробы, без большой примеси меди (совсем без примеси нельзя, золото в чистом виде для использования в ювелирных изделиях слишком мяг­кое, но есть большая разница, 2% там меди или 95%). Кроме того, перед брать­ями стоят жесткие сроки и парадный заказ предстоит сделать к празднику — причем не халтуря.

Вторую лекцию, 13 октября, Зализняк начал с того, что число новых докумен­тов, сообщенное на первой лекции, уже успело поменяться: накануне и в сам день лекции нашлись еще две берестяные грамоты — 1088 и 1089! Разумеется, и речи не бы­ло о том, чтобы о них рассказывать: вторую докладчик вообще еще не успел увидеть, а «вчерашнюю» посмотрел, но она оказалась устрашаю­ще сложной. Так что практически наверняка через год на лекции будет о чем рассказать, и этот рассказ обещает быть тоже увлекательным.

Источник