болезнь байрона что это

Синдром Гийена-Барре

Синдром Гийена-Барре относится к тяжелым аутоиммунным болезням, поражающим периферическую нервную систему. Наиболее частое проявление – острый тетрапарез, когда движения всеми четырьмя конечностями становятся практически невозможными. Прекращаются и другие движения, в том числе глотание, возможность поднимать веки и самостоятельное дыхание. Несмотря на это, течение болезни доброкачественное, большинство случаев заканчивается выздоровлением. Реже встречаются переход в хроническое течение или рецидивы. Синдром Гийена-Барре встречается во всех странах независимо от уровня их развития с одинаковой частотой – примерно 2 случая на 100 тыс. населения, зависимости от половой принадлежности нет. Болезнь может поражать пациентов самых разных возрастов.

Почему возникает синдром?

Ведущий механизм развития – аутоиммунный. В большинстве случаев начало болезни приходится на первые три недели после острой респираторной или кишечной инфекции. Так как с момента заболевания проходит достаточное количество времени, и характерные для инфекционного процесса симптомы успевают пройти, сами пациенты эти состояния, как правило, не связывают между собой. Причиной могут быть такие возбудители как:

Исследователи обнаружили, что «оболочка» этих возбудителей имеет схожесть с миелиновой оболочкой аксона периферических нервов. Эта схожесть служит причиной атаки нервов антителами, которые изначально вырабатываются и циркулируют в крови в ответ на появление инфекционного агента. Это явление носит название «молекулярной мимикрии» и объясняет то, почему иммунные комплексы атакуют собственные ткани организма.

Описаны случаи, когда синдром возникает после вакцинации, после хирургических операций и абортов, переохлаждения, стресса. В некоторых случаях причину найти не удается.

Как проявляется синдром?

В течение нескольких дней, максимально до 1 месяца, нарастает мышечная слабость в ногах, возникают трудности при ходьбе. Далее слабеют руки, последней страдает мимическая мускулатура. Такие симптомы имеют отдельное название – восходящий паралич Ландри.

Но иногда паралич начинается сверху, с рук, распространяясь вниз, но всегда страдают все конечности.

Каждый пятый случай сопровождается параличом мускулатуры туловища, а именно диафрагмы и межреберных мышц. При таком параличе дыхание становится невозможным, требуется искусственная вентиляция легких.

Частое проявление – бульбарный синдром или двусторонний паралич мышц мягкого неба, когда невозможно глотание и четкая речь.

Вместе с двигательными волокнами иногда поражаются и сенсорные. Развиваются нарушения чувствительности, снижаются сухожильные рефлексы, беспокоят боли в конечностях. Боли носят выраженные «нейропатический» характер — жжение, чувство прохождения тока, покалывания. Тазовые расстройства встречаются редко, но чаще всего бывает задержка мочеиспускания, которая в ряде случаев сочетается с избыточной выработкой мочи.

Присоединяется вегетативная дисфункция, которая проявляется колебаниями артериального давления, сердцебиением, другими нарушениями ритма сердца, потливостью, отсутствием кишечной моторики.

Классификация

Выделяют несколько форм в зависимости от того, повреждается миелиновая оболочка или аксон, по тяжести течения и прогнозу:

Диагностические мероприятия

Диагностика основана на рекомендациях ВОЗ. Ведущих диагностических критериев два:

ВОЗ выделяет также дополнительные признаки, подтверждающие диагноз, к которым относятся:

Окончательная диагностика невозможна без электронейромиографии или ЭНМГ. Это исследование выявляет, какая часть нерва повреждена – миелиновая оболочка или аксон. ЭНМГ также точно устанавливает протяженность поражения, его тяжесть и возможность восстановления.

Так как кроме синдрома Гийена-Барре существует целый ряд острых, подострых и хронических полинейропатий, элекронейромиография позволяет провести между ними дифференциальную диагностику и способствовать выработке правильной тактики лечения.

Нередко для диагностики необходима люмбальная пункция с последующим изучением ликвора, а также могут быть информативны такие анализы как:

Специалисты клиники ЦЭЛТ дополнительно используют собственные алгоритмы дифференциальной диагностики, позволяющие достоверно отличить синдром Гийена-Барре от других болезней, вызывающих прогрессирующую мышечную слабость во всех конечностях или тетрапарез.

Наши врачи

Правила лечения

На сегодня известны два основных патогенетических метода лечения синдрома Гийена-Барре, и оба успешно используют специалисты ЦЭЛТ. Это плазмаферез и внутривенная иммунотерапия. Эти методы могут применяться изолированно или использоваться в комплексе, все зависит от конкретной клинической ситуации. Лечение направлено на удаление иммунных комплексов, циркулирующих в крови пациента, или их нейтрализацию. Оба метода лечения равноценны, практически всегда приводят к выздоровлению. Лечение останавливает процесс разрушения периферических нервов, сокращает длительность периода восстановления, способствует уменьшению неврологического дефицита.

Плазмаферез – это операция очищения крови. Чаще всего применяется аппаратный плазмаферез на сепараторах непрерывного действия, в ходе которого отобранная из организма кровь разделяется на форменные элементы (или клетки крови) и плазму (или сыворотку). Все токсические вещества находятся в плазме, поэтому она удаляется. Человеку возвращаются его же кровяные клетки, разведенные при необходимости плазмозамещающими растворами или донорской плазмой. Длительность процедуры – около полутора часов, весь курс состоит из 3-х или 5-ти сеансов. За один раз удаляется не более 50мл/кг массы тела плазмы.

В процессе лечения контролируются показатели крови: электролиты, гематокрит, время свертывания и другие.

Иммунотерапия внутривенная – это введение препарата человеческого иммуноглобулина класса G. Эти иммуноглобулины останавливают выработку антител к собственным нервам, попутно снижая продукцию веществ, поддерживающих воспаление. Эти препараты показаны для патогенетического лечения синдрома Гийена-Барре как у взрослых, так и у детей.

Одновременно с проведением специфического лечения обеспечивается тщательный уход за пациентом, включающий профилактику пролежней, пневмонии, контрактур. Часто требуется лечение сопутствующих инфекций. Выполняется профилактика венозного тромбоза, проводится кормление через зонд, контролируется выделительная функция. Лежачим пациентам выполняется пассивная гимнастика, а также ранняя вертикализация, позволяющая избежать расстройств кровотока. При угрозе развития контактуры (неподвижности суставов) возможны парафиновые процедуры. При необходимости используются двигательные тренажеры на основе биологической обратной связи.

Быстрее восстанавливаются пациенты с поражением миелиновых оболочек, аксональные же повреждения требуют более длительного периода реабилитации. Аксональные поражения часто оставляют за собой неврологический дефицит, трудно поддающийся коррекции.

Профилактика

Основной метод – полное излечение инфекций, которые мы считаем банальными, привычными. Синдром Гийена-Барре часто развивается при незначительном ослаблении иммунитета, который возможен у каждого человека.

Самый простой способ обезопасить себя – проверить текущий иммунный статус. Это займет всего несколько дней, а обнаруженные отклонения можно будет пролечить вовремя.

Источник

7 фактов о лорде Байроне

Истории из жизни знаменитого поэта

Джордж Гордон Байрон (1788 — 1824) — английский поэт-романтик, положивший начало целому направлению, популярному в Европе в XIX веке. О самом лорде Байроне известно одновременно и много, и мало, исследователям сложно определить, где кончается правда, а где начинаются вымыслы и мистификации.

Мы собрали несколько интересных фактов из биографии поэта, подлинность которых не подлежит сомнению.

Полное имя поэта — Джордж Гордон Ноэл Байрон, но им он никогда не подписывался. Вариации были разными: от «лорда Байрона» до «Ноэла-Байрона».

Столь сложное имя досталось поэту от многочисленных родственников, которые мечтали о наследстве друг друга. Так, «Гордон» — девичья фамилия его матери, которую отец присоединил к имени сына, надеясь на шотландские владения своего тестя, а «Ноэл» — фамилия жены уже самого поэта, благодаря которой он получил имущество от тещи.

Широко известно, что лорд Байрон в юности был полноват, но абстрактное «страдал от ожирения» не дает полного представления о мучениях молодого человека. По некоторым данным в 17 лет поэт весил 102 килограмма при росте 172.

Полнота и хромота, казавшаяся ему столь ужасной, что он однажды просил врача ампутировать ногу, привели к тому, что Байрон серьезно занялся плаванием. Без особых проблем он мог проплыть более пяти миль (примерно восемь километров). К сожалению, не все методы для похудения, которые он применял, были такими полезными, как плавание. История с уксусной диетой тоже, увы, не выдумка.

Между публикацией первого сборника стихотворений Байрона «Часы досуга» и первой разгромной рецензией на книгу прошел целый год.

Сложно представить, как бы сложилась творческая судьба поэта, если бы критика на страницах «Эдинбургского Обозрения» появилась раньше. Однако за время, пока авторы статьи раздумывали, писать ее или нет, молодой поэт, по его признанию, сочинил «214 страниц романа, поэму в 380 стихов, 660 строк „Босвортского поля“ и множество мелких стихотворений». Сразу после публикации в «Эдинбургском Обозрении» он выпустил сатирическую поэму «Английские барды и шотландские критики», которая стала ответом на критику.

Настоящая слава пришла к Байрону в 24 года.

В 1812 году в печати появились первые песни «Паломничества Чайльд-Гарольда». Лирический герой поэмы — юноша, уставший от мирских удовольствий и ищущий приключений в чужих землях. Более приземленные читатели поэмы тут же обратили внимание на распутный образ жизни героя, что породило немало слухов о самом Байроне. Считалось, что поэт описал собственные похождения. В защиту друга выступил Томас Мур, который был уверен, что небогатый на тот момент Байрон просто не мог себе позволить лишних удовольствий за границей.

Что и говорить, пуританином (в широком смысле этого слова) Байрон не был. Среди его любовниц было много женщин из высшего света. Не исключал поэт и однополые отношения.

В 1812 году, сразу после возвращения из заграничной поездки, лорд Байрон впервые сделал предложение Анне Изабелле Милбенк. Девушка ответила отказом, однако через два года согласилась, и молодые обвенчались. В браке, который продлился недолго, родилась дочь Ада. Всю ответственность за развод леди Байрон взяла на себя, но перед тем, как покинуть мужа, консультировалась с врачами по поводу его психического здоровья и до конца жизни молилась об упокоении его души.

Лорд Байрон обладал блестящими организаторскими способностями и был настоящим рыцарем.

Дочь лорда Байрона, Ада, считается первым в мире программистом.

Сложно себе представить, что XIX веке вообще могла зайти речь о программировании, тем более о том, чтобы этим занималась женщина. Однако Августа Ада Кинг, в замужестве — графиня Лавлейс, стала составителем описания и разработчиком первой программы для вычислительной машины Чарльза Бэббиджа. Ни замужество, ни появившиеся потом дети, не помешали молодой женщине с упоением заниматься математикой.

Источник

Бренное тело и великая душа лорда Байрона

Многими своими привычками лорд Джордж Гордон Байрон был обязан врожденной хромоте. По меткому замечанию Пушкина, этот физический недостаток оскорбил самолюбие поэта. В семейных преданиях сохранилось воспоминание о том нечеловеческом бешенстве, в которое впал Байрон, когда мать однажды выбранила его хромым мальчишкой. Будучи почти античным красавцем на лицо, он в подростковом возрасте вообразил себя уродом и дичился людей, опасаясь их насмешливого взгляда.

Мать Байрона

Впрочем, взрослея, Байрон не мог не заметить, что женщины буквально млеют от его красоты. Он и сам был влюблен в свою наружность, в особенности в свои белокурые локоны, которые ему завивали каждую ночь. Однажды, стоя перед зеркалом и любуясь своим прекрасным лицом, Байрон серьезно заметил своему приятелю, что ему очень хотелось бы умереть от чахотки, так как женщины в таком случае нашли бы его смертельную бледность очень красивой и интересной.

В Кембридже студенты меньше всего были заняты учением. Джорджа тянуло к наукам, но из желания нравиться приятелям-шалопаям он вел ту же, что они, беспутную жизнь. Он не любил вина, но был непременным участником бесшабашных вечеринок и загулов. Временами такая нелепая жизнь вгоняла его в тоску и побуждала к эксцентричным выходкам. Рассеянный и мрачный, он появлялся и исчезал в длинном, развевающимся плаще, приходил в крайнюю степень раздражения при виде солонки и т.д.

Хромота доставляла юноше много страданий. Из-за нее он возненавидел танцы. Но врожденный недостаток в сочетании с гордыней усиливали в нем желание отличиться во всех упражнениях, требующих физической силы и проворства.

Джордж упорно тренировал тело. И добился своего: он прекрасно плавал (мог переплыть Темзу), владел приемами бокса, был хорошим наездником и стрелком, который с двадцати шагов выстрелом гасил пламя свечи. Но, когда с ним случались промахи, он бывал огорчен до слез и, напротив, страшно сердился, если товарищ метко поражал цель.

Зная свою склонность в полноте, Байрон соблюдал строгую диету. Например, его завтрак состоял из чая без сахара и желтка сырого яйца без хлеба. Со временем он приобрел привычку жевать табак, оправдываясь тем, что ему необходимо обуздать свои челюсти, а табак отбивает аппетит. Часто вместо ужина он выкуривал одну за другой две сигары. Работал обычно по ночам и редко ложился до зари.

Торвальдсен. Лорд Байрон. 1831.

В зрелом возрасте от его спортивных увлечений уцелела только привычка к верховым прогулкам. Во всех своих путешествиях Байрон возил с собой великолепных скакунов. Когда поэт жил в Венеции, венецианцы шутили, что у них в городе всего восемь коней: четыре бронзовые, на соборе святого Марка, остальные четыре, живые, в конюшне лорда Байрона.

Отчаянный индивидуалист и себялюбец, он, тем не менее, глубоко сочувствовал всякому страданию и всегда готов был помочь в нужде не только своим друзьям, но и людям совершенно посторонним, и даже своим врагам. «Несчастье было в его глазах свято», — сказала о нем леди Блессингтон. Причем, свои услуги Байрон всегда оказывал с замечательным тактом, часто скрывая свое имя от тех, которым он помогал. Во время своего пребывания в Италии поэт тратил ежегодно на филантропические дела четвертую часть своего дохода.

В 1823 году он отплыл в Грецию, чтобы принять участие в восстании против турок. Поэта сразила не пуля, а лихорадка, которая свела его в могилу. «Смерть, — писал Вальтер Скотт, — подстерегает нас посреди самых серьезных, равно как и посреди самых пустячных занятий. Но есть нечто высокое и утешительное в мысли, что она настигла нашего Байрона не тогда, когда он был погружен в суетные дела, а когда тратил свое состояние и рисковал жизнью ради народа, дорогого ему лишь своей былой славой, ради собратьев, страждущих под ярмом язычников-угнетателей».

Ж.-Д. Одевер. Лорд Байрон на смертном ложе. Около 1826.

«Я надеюсь, — писал Байрон перед смертью, — никому не придет в голову бальзамировать мое тело и тащить его в Англию. Мои кости будут стонать всюду, на всех английских кладбищах, и мой прах никогда не смешается с пылью вашей страны. Мысль о том, что кто-либо из моих друзей внезапно окажется настолько диким и безобразным человеком, чтобы перетащить даже мой труп в Великобританию, может вызвать у меня бешенство в минуту смерти. Помните, даже червей Альбиона я не согласен кормить!»

Как водится, на желание великого человека сограждане наплевали. Тело его все-таки перетащили в Англию и погребли в родовом склепе в церкви Ханкелл-Торкард неподалеку от Ньюстедского аббатства в Ноттингемшире.
Впрочем, червям Альбиона досталось только бренное тело Байрона. Его великое сердце похоронено в Греции.

Источник

«Сын своего века…»

История болезни Джорджа Гордона Ноэля, лорда Байрона

Порою боль души глухую
Смирит вино на краткий срок,
Но смех мой весел, я пирую,
Но сердцем — сердцем одинок…
Д. Байрон, 1807

В 1794 году кардинально изменилось общественное положение Байрона: он стал наследником титула и земель своих предков. Потом он посещал школу в Абердине, хотя читать начал еще до этого. Примечательно, что одной из первых прочитанных книг стала «Турецкая история». Под ее влиянием Байрон захотел побывать на Востоке, и все его творчество потом приобрело восточный колорит (как позднее на Р. Киплинга неизгладимое впечатление произвела Индия). В детстве Байрон не мог, по его собственным словам, читать стихи без «неохоты и отвращения». Зато он уже к восьми годам от корки до корки проштудировал Ветхий Завет.

Любопытно, что Байрон не только сожалел о своем физическом недостатке, но и старался не замечать его, участвуя в играх вместе с другими. Очень рано он понял, что по наследству является пэром Англии (членом палаты лордов). Пятый лорд Байрон умер, и Джордж Гордон стал «лордом Байроном Рочдейльским». Богатства ему это, правда, не прибавило, и позже он написал: «Я совсем не отличался от других детей: был не высок и не мал ростом, не скучен и не остроумен, был даже довольно жизнерадостным, и, только когда накатывала тоска, я становился настоящим дьяволом». «Он мог быть прекрасным спутником, несмотря на то, что был испорченным ребенком», — пишет биограф. Добавлю, что испорченным он был в прямом смысле: когда Джорджу было девять лет, одна из служанок (именно та, которая научила его читать Библию!) познакомила его с таинствами физической любви. «Страсти проснулись во мне очень рано, так рано, что мне никто не поверит, если я скажу и опишу все подробности», — говорил Байрон в конце жизни. Страдавшая нимфоманией Мэй Грей, считает биограф, нанесла Байрону психологическую травму: «Это приключение с якобы набожной девушкой, которая научила его читать Библию, могло стать дополнительной травмой и отчасти вызвать его постоянную ненависть, направленную против лицемерия и ханжества верующих». И действительно, зрелый Байрон — это скорее агностик, чем атеист, но уж никак не правоверный последователь догматов англиканской церкви!

Хромота хромотой, а душа парит: Байрон влюбляется в Мэри Дафф и Маргарет Паркер (которая была его кузиной), и именно эти неразделенные страсти подталкивают его к «погружению в поэзию», к поиску идеальной, прекрасной и неразделенной любви. Обычно это бывает позже, а у Байрона «травматичная» любовь возникла лет в 8-12! Слишком ранний сексуальный опыт вызвал «разочарование, меланхолию, появившуюся из-за физического отвращения и неудачных попыток совместить идеал и действительность». Разочарование поощряло влюбленность в разных девочек и мальчиков, а отвращение подтолкнуло к циничному поиску «красивых животных» вроде пресловутой жены венецианского булочника.

Между тем Байрон все еще ученик. Скоро он понял, что только физическая сила может заставить однокашников перестать издеваться над его уродством — много раз он бросался в драку, и его бешеный темперамент, а вовсе не сила, заставлял обидчиков замолчать. Знаменитая частная школа в Харроу научила Байрона не только драться за свою честь, там он удивительно много читал. Поразительно, до 15 лет он уже изучил произведения Монтескье, Локка, Бэкона, всех британских классиков, французских поэтов (в подлиннике!) и т. д. Он прочитал около четырех тысяч романов — от Сервантеса и Рабле до Филдинга и Руссо! После окончания Харроу лорд Байрон оказывается в не менее знаменитом Тринити-колледже в Кембридже (позже там деканом был Л. Кэрролл, автор «Алисы в стране чудес»). Молодому человеку жилось неплохо: в год ему полагалось 500 фунтов, слуга и лошадь. Примечательно, что в колледже Байрон не столько учился, сколько (по его собственным словам) приобщался к различным порокам, среди которых была и привязанность к хористу церкви Св. Троицы Джону Эдлстону. «Я люблю его больше всех в мире», — признается Байрон. Когда в 1881 г. Эдлстон умер, Байрон предавался глубокой скорби. Был этот роман платоническим или нет, Д. Байрон ничего не говорит (посвященные Эдлстону элегии он зашифровал женским именем Тирза), а биографы предаются различным догадкам и домыслам, как, впрочем, и недоброжелательные современники поэта. Но известно, что Байрон мечтал в будущем (после совершеннолетия) поселиться вместе с Эдлстоном.

…Местами биография Байрона положительно напоминает историю жизни О. Уайльда: тот также «вел себя неправильно» и также занимал деньги у ростовщиков (долг Байрона достигал нескольких тысяч фунтов). Любимыми занятиями Байрона были плавание (так он не ощущал своего дефекта) и стрельба из пистолета, в чем он достиг виртуозности. И в это же времявыходит первый его поэтический сборник — «Стихи по разным случаям» (1807). Тогда же у Байрона проявилась еще одна особенность, которая сейчас трактуется как патология. Еще учась в школе, Байрон сильно растолстел (он очень любил сладкое), а потом с помощью «неимоверных физических нагрузок, горячих ванн и лекарств» сбросил вес. И так продолжалось всю жизнь, что заставляет биографов говорить о чередовании «пароксизмов булимии и анорексии» у Байрона. Для него вообще были характерны шараханья из стороны в сторону, и весьма небезопасные: поскольку критики не признавали его как поэта, он предался небрезгливому прелюбодейству, которое, учитывая распространенность сифилиса в то время, могло обойтись дорого (Байрон отмечал, что лечился от «глупости и последствий … любвеобильности»). Чуть позже он напишет: «врач заявил, что еще немного, и моя земная жизнь подойдет к концу, дав скудную пищу червям». Однако Байрон не угомонился: купив проститутку, переодел ее в мужскую одежду и возил с собой, выдавая за брата или кузена, пока у «юного джентльмена», к великому ужасу горничных, в гостинице не случился выкидыш. Лето он проводил в Брайтоне, купаясь в море, сочиняя грустные стихи своим подружкам и… иногда погружаясь в запои! Печально, но факт: Байрон всю жизнь находил удовольствие в непристойных компаниях. При этом в глубине души он желал занять место в палате лордов, не отдавая себе отчета в том, что подобный скандал поставит на его политической карьере крест. Временами он вообще был опасно некритичен к окружающему: когда заболел бешенством его любимый ньюфаундленд Боцман, Байрон руками вытирал пену с пасти собаки во время припадков. Его поступки всегда носили мрачный, мизантропический характер: когда садовник нашел в земле череп, Байрон сделал из «бедного Йорика» чашу, оправленную в серебро. В нее входило больше бутылки вина, но Байрон в тяжелую минуту опустошал ее без передышки, не отрываясь!

В 1809-1811 гг. Байрон путешествует по Востоку, страдая от морской болезни и москитов, после чего пишет знаменитую поэму «Паломничество Чайльд-Гарольда». Именно тогда он впервые посетил Миссолунги — место, где спустя несколько лет нашел свою смерть… Любопытно его мнение о греках: «Мне нравятся греки. Конечно, они пройдохи, обладающие всеми пороками турок, но без их храбрости». Во время путешествия он продолжает распутствовать, что не замедлило сказаться: «У меня было полно гречанок и турчанок, но полагаю, что и англичанки остались довольны, потому что мы все подхватили одну и ту же болезнь». Гонорея была мучительной, но не смертельной, а вот малярия, которой Байрон заболел в Греции, была куда серьезнее, хотя в ней был и свой плюс: снова растолстевший Байрон после приступа похудел. Потом он пытался поддерживать форму: трижды в неделю ходил в турецкую баню, пил уксус с водой и ел один рис. Возвращение с Востока, кроме малярии, принесло Байрону сразу три утраты: сначала утонул его близкий друг Чарльз Мэттьюз, потом умерла мать, потом ушел из жизни школьный друг Джон Уингфилд. Байрон впал в тяжкую депрессию и даже составил завещание. В это же время поэт сел на жесткую диету, состоявшую из сухих бисквитов и содовой воды. Но депрессия или не депрессия, а выступать в палате лордов Байрону пришлось, причем в душе он был близок к радикалам, хотя позиционировал себя как независимый член палаты пэров.

Примечательно, что ни литературная слава, ни победы над женщинами не заставляли Байрона постоянно твердить о бессмысленности и бесцельности жизни. Это заставило исследователя (Аhmed Hankir, 2011) отнести поэта к числу больных биполярным расстройством (МДП). И действительно, эпизоды скуки, тоски и меланхолии вплоть до суицидальных мыслей чередовались у Байрона с почти маниакальным настроением. «Хамелеон настроения», — говорит о Байроне А. Ханкир. Частые и выраженные колебания настроения поэта, периоды злоупотребления алкоголем, опием и доступным сексом, пищевые кутежи вперемешку с ограничительными диетами обладали и другими характерными для биполярного расстройства признаками. Они, во-первых, носили четко повторяющийся, но эпизодический характер, а во‑вторых, без лечения светлые промежутки становились все короче, а сами эпизоды все тяжелей и разрушительней (в последние месяцы жизни депрессия была у Байрона постоянной). Примечательно, что все любовные истории Байрона (М. Коньи, М. Сегати, А. Тарусчели), «злоупотребления венецианского карнавала» и т. д. происходили на гипоманиакальном фоне, который часто лишает человека инстинкта самосохранения, и именно в эти моменты, считая себя неуязвимым, Байрон многократно заражался венерическими инфекциями. Да еще бы: П. Б. Шелли писал, что «Байрон знается с самыми презренными женщинами, которых гондольеры подбирают на улицах». Любопытно, как он без антибиотиков успевал исцеляться от этих хворей? Иначе остается предположить, что всех этих «леди сонетов» вроде Т. Гвиччиоли он щедро наделял «букетом» из спирохет, гонококков и лобковых вшей! В этом смысле его забота о нормальном весе (а иногда он толстел до того, что ему «было трудно стоять и на пальцах были ямки от жира»), сопровождавшаяся приемом «жуткой смеси» из картофеля, риса и зелени, сбрызнутой уксусом, выглядит поведением истеричной девушки, страдающей анорексией. Между тем поводов для депрессии у Байрона становилось все больше: сначала от легочного туберкулеза умерла его пятилетняя дочь Аллегра, затем утонул П. Б. Шелли, и Байрон присутствовал при сожжении его полуразложившегося тела. Иногда с трудом верится, что это были нормальные люди: то они хранят сердца и челюстные кости друзей, то Т. Гвиччиоли собирает облупившуюся от загара кожу Байрона, которую после ее смерти находят среди «бесценных» реликвий! Байрон и сам любил реликвии — он приобрел экипаж, когда-то принадлежавший Наполеону, и с гордостью в нем путешествовал.

После смерти П. Б. Шелли Байрон, страдавший от приступов «ревматизма», «разлития желчи» и запора, активно лечит душу и тело вином, опием и новой «фишкой» — эфиром. Нечего удивляться, что у него скоро возник судорожный приступ, и, судя по всему, не первый. Исследователи обсуждают природу загадочных судорог Байрона, но едва ли алкоголь мог стать их причиной, а вот хроническая малярия (в те времена вряд ли ее течение было классическим, два-пять лет; тропическая форма могла течь сколь угодно долго, пока не убивала больного) могла. Врачи XIX века описывали судорожный синдром при малярии.

Поскольку Байрон болел с самого детства и болел часто, его постоянно везде окружали врачи. Греция не стала исключением: доктора Генри Мьюр и Джеймс Кеннеди стали его первыми знакомыми в этот раз. В компании Байрона был и свой врач — итальянец Франческо Бруно. Скоро его помощь понадобилась поэту. После ужина с большим количеством спиртного Байрон внезапно «потерял рассудок». Он угрожал всякому подходившему к нему, рвал одежду и отказывался от лекарств. Только «успокоительные пилюли» Ф. Бруно, содержавшие опий, успокоили поэта, и он уснул. Молодой английский врач Джулиус Миллиген, приехавший в Грецию вслед за Байроном, писал, что тот «почти ежедневно принимал сильнодействующие лекарства, основными составляющими которых были экстракт колоцинта, гуммигут, вьюнок и тому подобное». По словам доктора, при намеке на полноту Байрон принимал громадное количество горькой соли (слабительное). Эти знахарские снадобья не уберегли Байрона от нового приступа сильных (с потерей сознания и пеной) судорог 15 февраля 1824 года. Тут уж доктора взялись за него всерьез, и Ф. Бруно наложил ему на виски по восемь пиявок (спустя 30 лет врачи так же лечили и Н. В. Гоголя). Началось сильное кровотечение, которое не останавливалось ни после прижатия артерии, ни после прижигания ранок от пиявочных укусов. Байрон говорил, что доктора поставили пиявок слишком близко к артерии, почему кровь и не могла остановиться. Кончилось все тем, что у Байрона развился коллапс. Примечательно, что он потом сказал докторам: «Вы думаете, я хочу жить? Я ужасно устал от жизни и не дождусь часа, когда умру. … меня преследуют два страшных видения. Я представляю себя медленно угасающим на смертном одре или заканчивающим свои дни как Свифт — ухмыляющимся идиотом!» (Д. Свифт, автор «Гулливера», в конце жизни страдал болезнью Альцгеймера).

17 апреля 1824 года у постели больного состоялся консилиум в составе докторов Бруно, Миллигена, немца Энрико Тайбера и греческого врача Лукаса Вайи. Многомудрые доктора назначили больному настой хинной коры и вино и наложили на ноги два пузыря с водой. Все это было детским лепетом, и доктор Бруно снова взялся за ланцет и пиявок, после чего Байрон лишился еще литра крови и получил еще порцию слабительного. Примечательно, что он еще сумел встать и сказал не без юмора: «Чертовы врачи так выжали меня, что я еле стою». Но доктора не оставили его в покое, и всю последнюю ночь ему прикладывали пиявок, так что «из без того обескровленных вен текла кровь». Мучения Байрона закончились в шесть вечера пасхального понедельника, 19 апреля 1824 года…

«Он ни во что не верил, разве что во все пороки, в некоего бога живого, существующего ради наслаждения чинить зло; он ни во что не верил, разве в любовь к отечеству, в мощь своего гения и в чары очей своей любимой; все прочее в мире было для него лишь предрассудками, честолюбием, алчностью». Эти слова Г. Флобера, как ни высокопарно они звучат, лучшая, на мой взгляд, эпитафия Д. Байрону. Все ведь могло быть и по-другому: жалкий (но относительно богатый!) инвалид, ищущий у всех сострадания, выставляющий напоказ увечную ногу. А получилось иначе: талант, да еще какой! Любопытно, что современная молодежь никогда стихов Байрона и в глаза не видела, а хоть косвенно, да знает его: имя «Ада» носит известный язык программирования, названный в честь дочери Байрона Августы. Что уж совсем удивительно, она сумела полюбить своего отца после его смерти и (по мрачному совпадению!) погибла от последствий кровопускания, которым доктора пытались спасти ее… от рака! Так ли уж неправ был Д. Байрон, назвавший врачей «чертовыми»?

Николай Ларинский, 2013

Источник