ЛАВРЕ́НТЬЕВСКАЯ ЛЕ́ТОПИСЬ

Том 16. Москва, 2010, стр. 553

Скопировать библиографическую ссылку:

ЛАВРЕ́НТЬЕВСКАЯ ЛЕ́ТОПИСЬ, па­мят­ник рус. ле­то­пи­са­ния 14 в. Со­хра­ни­лась в един­ст­вен­ном пер­га­мен­ном спи­ске (хра­нит­ся в РНБ), соз­дан­ном в 1377 на ос­но­ве «вет­ша­ной» ру­ко­пи­си ве­ли­ко­кня­же­ско­го сво­да 1305 груп­пой пе­ре­пис­чи­ков для вел. кн. ни­же­го­род­ско­го Дмит­рия Кон­стан­ти­но­ви­ча по бла­го­сло­ве­нию епи­ско­па Суз­даль­ско­го и Ни­же­го­род­ско­го Дио­ни­сия. Б. ч. тек­ста (на­чи­ная с 9-й стро­ки лис­та 40об. до лис­та 173об.) пе­ре­пи­са­на мо­на­хом Лав­рен­ти­ем (от­сю­да назв.). Дру­го­му, не­из­вест­но­му по име­ни пис­цу при­над­ле­жит на­ча­ло тек­ста (лис­ты 1–40об.). Текст на лис­тах 157–157об. и 167–167об. пе­ре­пи­сан треть­им пис­цом. Из­ло­же­ние со­бы­тий до­ве­де­но в Л. л. до 6813 (1304 по ульт­ра­мар­тов­ской да­ти­ров­ке). В шес­ти мес­тах об­на­ру­жи­ва­ют­ся про­пус­ки тек­ста за го­ды: 1) 6406(898)–6430(922); 2) кон. 6596(1088) – нач. 6597(1089); 3) нач. 6705(1197); 4) 6711(1203)– 6713(1205); 5) 6771(1263)–6791(1283); 6) 6795(1283)–6802(1294). 1-й и 5-й про­пус­ки яв­ля­ют­ся след­ст­ви­ем ут­ра­ты лис­тов в ру­ко­пи­си; 2-й, 3-й и 4-й, оче­вид­но, при­над­ле­жат са­мо­му пис­цу или его не­по­средств. пред­ше­ст­вен­ни­ку; про­ис­хо­ж­де­ние 6-го про­пус­ка спор­но: он мо­жет быть от­ра­же­ни­ем де­фек­та в про­то­гра­фе или до­пу­щен в са­мой ру­ко­пи­си.

Источник

Исторический контекст

Лаврентьевская летопись создана в героическую эпоху Куликовской битвы. Это период освободительной борьбы Руси против монгольского ига, период национального подъема и объединения прогрессивных сил под эгидой Москвы. Текст памятника ярко отражает патриотические тенденции своего времени, прославляя культ князя-воина и защитника, воскрешая героические страницы истории Руси. Легендарное прошлое давало героические образцы, сохранившиеся в исторической памяти народа. Эти примеры обретали остроту звучания в контексте современных событий, призывая князей к объединению накануне решительной схватки с Ордой.

Тяжкое монголо-татарское иго, установившееся в середине XIII века после распада государства Киевская Русь, способствовало стагнации дробного политического состояния Руси. Значительные части русской территории контролировала языческая Литва и католическая Польша, а сами русские князья вели непрерывную междоусобную борьбу, которая искусно поддерживалась татарами. Несмотря на то, что Золотая Орда во второй половине ХIV века, после убийства в 1357 г. хана Джанибека, неуклонно слабела из-за внутренних войн претендентов на престол, — русские князья не спешили воспользоваться этим преимуществом для борьбы с Ордой. Они по-прежнему противостояли друг другу и ездили в Орду за ярлыками на княжение. Однако общенародное освободительное движение уже зарождалось. В 1374 г. в Нижнем Новгороде горожане напали на посольство Мамая, одержавшего верх в борьбе за власть в Орде. Дионисий, незадолго до этого поставленный епископом Нижегородским и Суздальским, несомненно, поддержал свою паству в открытых антитатарских действиях. Во всяком случае, именно в Дионисия была направлена стрела военачальника Сарайки, возглавлявшего татарское посольство, и только чудо избавило епископа от смерти.

Общественные настроения, проявившиеся в народном выступлении против татарского гнета, приближали время перелома в отношениях Руси с Ордой. Весной 1377 г. князь нижегородский и суздальский Дмитрий Константинович стал участником московско-нижегородского похода на вассальный Мамаю волжский город Булгар. Это был первый русский наступательный поход на Орду со времени установления ига. И он увенчался успехом. Лаврентьевская летопись, согласно писцовой записи, была завершена 20 марта 1377 г., то есть ко времени выступления русского войска в поход. Дионисий Суздальский, благословивший создание этой рукописи, подал ею князьям высокий героический пример предков. Лаврентьевская летопись — это духовное напутствие Дионисия Суздальского, благословление на дерзкое и решительное выступление. Всего через три года, в 1380 году, московский князь Дмитрий, прозванный впоследствии Донским, испросит благословение перед Куликовской битвой у Сергия Радонежского – духовного светоча Русской земли.

В записи писца не названо место создания Лаврентьевской летописи. Вероятнее всего, монах Лаврентий трудился над летописью в Нижнем Новгороде, где Дионисий еще в 30-х гг. XIV в. основал общежительный Вознесенский Печерский монастырь. Именно Нижний Новгород был наиболее надежным союзником Москвы в ее консолидирующей политике. В сложной внутриполитической ситуации, когда Русь раздирали междоусобные распри, ось Москва — Нижний Новгород создавала основу коалиции русских князей для борьбы с Ордой. Политический союз был скреплен родственными узами: супруга московского князя Дмитрия Ивановича (Донского) Евдокия являлась дочерью князя нижегородского и суздальского Дмитрия Константиновича, для которого и была написана Лаврентьевская летопись. Военный и династический союз приводил к укреплению политического единства Руси, к становлению нового Российского государства с центром в Москве. Выход Московской Руси на европейскую политическую арену открывал новый этап мировой истории, так как вскоре именно России суждено было стать главным оплотом православия и православной культуры в мире. В этом контексте Лаврентьевская летопись приобретает значение идеологического символа важнейшего этапа российской истории.

Источник

Бытование рукописи, ее изучение и издание

В XVIII в. рукопись оказалась в Великом Новгороде, в собрании Новгородского Софийского собора, где с нее в 1765 г. учениками Новгородской семинарии была сделана копия (эта копия хранится в Библиотеке Российской Академии наук в Санкт-Петербурге под шифром 34.2.32). В 1791 г. из Новгорода в числе прочих рукописей Лаврентьевская летопись была отправлена в Москву и попала к обер-прокурору Синода графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину (1744–1817), который хорошо известен не только как российский государственный деятель, но и как историк, археограф, страстный собиратель рукописей и древностей.

С этого времени Лаврентьевская летопись вводится в научный оборот. В 1793 г. А. И. Мусин-Пушкин издал сохранившееся в Лаврентьевской летописи Поучение Владимира Мономаха. Н. М. Карамзин активно использует памятник в работе над «Историей государства Российского» (Карамзин называет Лаврентьевскую летопись Пушкинской по имени владельца). В 1804 г. Обществом истории и древностей Российских при Московском университете было предпринято первое издание текста Лаврентьевской летописи, но работа затянулась и была остановлена в 1810 г. В печать попала только начальная часть текста рукописи (до 907 г.). В 1810 г. решено было издавать Лаврентьевскую летопись по новому плану, но и этот замысел не был осуществлен.

В 1811 г. А. И. Мусин-Пушкин преподнес ценнейший манускрипт в дар императору Александру I, который и передал его в Императорскую Публичную библиотеку (ныне Российская национальная). В архиве Библиотеки сохранилось сопроводительное письмо «О внесении в Императорскую Публичную библиотеку списка Нестеровой летописи», подписанное графом Александром Сергеевичем Строгановым и адресованное директору Библиотеки Алексею Николаевичу Оленину (шифр: ОАД РНБ. Ф. 1. Оп. 1, 1811 г. Д. № 9). Это письмо датировано 27 августа 1811 г. и было получено в Библиотеке 3 сентября того же года. В письме предписывается «список Нестеровой летописи, представленный Его императорскому величеству от господина действительного тайного советника графа Мусина-Пушкина,… во исполнение высочайшей воли… внести для хранения в Императорскую Публичную библиотеку».

То обстоятельство, что Лаврентьевская летопись была в 1811 г. подарена Мусиным-Пушкиным императору и попала в Императорскую Публичную библиотеку, чудесным образом спасло ценнейший манускрипт от неминуемой гибели – великолепное собрание древностей и рукописей графа безвозвратно погибло в московском пожаре 1812 года.

Как самый старый из сохранившихся источник по древнейшей истории славян и Руси, Лаврентьевская летопись открывает Полное собрание русских летописей и традиционно помещается в Первом томе этой серии. Этот том неоднократно переиздавался. Первое издание вышло в 1846 г. под редакцией Я. И. Бередникова. Текст Лаврентьевской летописи опубликован с текстологическими вариантами по Ипатьевской и Радзивиловской летописям, а также по Хлебниковскому списку и фрагментам Троицкой летописи. Во втором издании в 1872 г. из вариантов были исключены Ипатьевский и Хлебниковский списки как самостоятельная группа летописей. В 1872 г. Археографической комиссией было предпринято также литографированное издание начальной части Повести временных лет по Лаврентьевскому списку. Третье издание Лаврентьевской летописи в 1897 г. явилось перепечаткой второго. Четвертое издание вышло в 1926 г. под редакцией академика Е. Ф. Карского. В разночтениях использована Радзивиловская летопись, с привлечением Московско-Академической летописи и Троицкой летописи. Фототипическое воспроизведение четвертого издания было предпринято дважды: в 1962 г. под наблюдением академика М. Н. Тихомирова и в 1997 г. с предисловием Б. М. Клосса.

Об исключительной авторитетности Лаврентьевской летописи свидетельствует и то, что именно она была выбрана Д. С. Лихачевым в качестве основного источника при подготовке академического издания текста «Повести временных лет» в 1950 г. в серии «Литературные памятники». Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку стала хрестоматийным материалом для изучения древнерусской истории и литературы в системе средней и высшей школы.

Текст Лаврентьевской летописи тщательно исследован известными историками летописания и источниковедами. Это А. А. Шахматов, А. Н. Насонов, М. Д. Приселков, И. А. Тихомиров, Д. С. Лихачев, В. Л. Комарович, Я. С. Лурье, Б. М. Клосс, Н. Д. Русинов и другие (см. раздел «Библиография»). Однако сама рукопись редко становилась предметом специального изучения. Пожалуй, единственным исследователем, который обратил внимание на кодикологические особенности манускрипта и тщательно описал их, является Г. М. Прохоров, сформировавший на основе своих тонких наблюдений убедительную концепцию истории создания рукописи.

Как национальное достояние, Лаврентьевская летопись находится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в режиме хранения особо ценных памятников. Текст памятника давно уже доступен по многочисленным изданиям – академическим, научным, научно-популярным, учебным. А вот сам оригинал извлекается из специального сейфа преимущественно только для экспертиз сохранности. Настоящий проект призван открыть всем интересующимся читателям виртуальный доступ к бесценному памятнику.

Источник

Характеристика текста

Лаврентьевская летопись, как и любая другая русская летопись, представляет собой свод, компиляцию многих произведений разных жанров, созданных в разное время разными, в большинстве неизвестными авторами. Летописание опирается не только на письменные источники, но и на устные, на богатую фольклорную традицию. Повествование о давно прошедших временах, о дохристианской, «дописьменной» Руси основано на исторических преданиях и легендах. Народная память сохранила сказания о подвигах древних князей-воинов и безымянных представителей народной среды, память о страшных нашествиях кочевников, трагических междоусобиях, великих победах и горьких поражениях. Так Лаврентьевская летопись превращается в подлинную сокровищницу исторического самосознания народа, предоставляя бесценный материал для постижения национальных особенностей миропонимания и мироощущения.

Повествование в Лаврентьевской летописи по традиции начинается с библейских времен, от разделения земель сыновьями Ноя, и доходит до 1305 года. Текст открывает Повесть временных лет – «Се повести временных (то есть минувших) лет, откуда пошла русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла Русская земля». Под таким названием понимается древнейший сохранившийся до наших дней летописный свод, созданный в начале XII века. Первая редакция этого свода, составленная, по преданию, иноком Киево-Печерского монастыря Нестором, в «чистом» виде не сохранилась. В Лаврентьевской летописи представлена Вторая, и древнейшая из дошедших до наших дней, редакция Повести временных лет, составленная на основании летописания Нестора игуменом Михайловского Выдубицкого монастыря Сильвестром в 1116 г. при киевском князе Владимире Мономахе.

Переход к повествованию об истории Руси отмечен делением текста на погодные статьи. Принцип погодных записей стал важнейшей особенностью всего русского летописания, в отличие от западно-европейской хронографии, описывающей историю прежде всего по периодам правления государей. Первая дата в Лаврентьевской летописи – 852 г. С этого времени, по мнению летописца, появилось название «Русская земля». А под 862 годом помещена легенда о призвании варягов, положенная в основу историографической концепции о происхождении великих князей киевских от приглашенного новгородцами варяжского князя Рюрика.

Текст «Повести временных лет» в составе Лаврентьевской летописи завершается припиской Выдубицкого игумена Сильвестра, ставшего в 1118 г. епископом Переяславля Южного. В целом это летописание Владимира Мономаха, который, вступив на киевский стол в 1113 г. после смерти Святополка, перевел летописание из Киево-Печерского монастыря в свой Михайловский Выдубицкий монастырь, сделав летописание княжеским. Переработка Сильвестра касалась в основном времени Святополка и Владимира Мономаха – подчеркнута роль Мономаха в проведении съезда русских князей в 1097 г. в Любече и его усилия по сохранению мира между князьями. «Повесть временных лет» стала последним общерусским летописным сводом перед распадом Киевской Руси.

Дальнейшее повествование Лаврентьевской летописи, согласно выводам М. Д. Приселкова, объединяет в себе летописание владимирское, ростовское и тверское, то есть местное летописание важнейших политических центров периода феодальной раздробленности.

Владимирское летописание отразилось в Лаврентьевской летописи несколькими сводами. Первый из них был инициирован Андреем Боголюбским и завершен в 1177 г. уже после убийства этого князя. Второй – летописание Всеволода Большое Гнездо – доведен до 1193 г. И, наконец, третий составлен в 1212 г. его сыном Юрием Всеволодовичем в прославление отца. При составлении владимирских сводов привлекались и южно-русские источники – летописание Переяславля Южного, поскольку владимирские князья считали этот город своей отчиной (ныне на его месте современный г. Переяслав-Хмельницкий).

В изложении событий после 1212 г. до 80-х гг. XIII в. Лаврентьевская летопись отражает то летописание, которое велось в Ростове (Владимир к этому времени был разгромлен ордами Батыя). Это свод Ярослава Всеволодовича 1239 г. (в основе которого лежит летописание ростовского князя Константина и его сыновей), свод 1263 г. и свод 1281 г.

Известия Лаврентьевской летописи с 1284 г. по 1305 г. основаны на тверском летописании. Это свод тверского князя Владимира Ярославича, занявшего великокняжеский владимирский стол в 1305 г. Сюда входил не только летописец тверского князя, но и семейный летописец смоленского и ярославского князя Федора Ростиславича Черного, летописные известия новгородские и рязанские. Тверской свод, доведенный до 1305 г., был соединен с предшествующим владимирским и ростовским летописанием. Это и был тот ветхий летописец, который послужил в 1377 г. оригиналом для монаха Лаврентия.

Но Лаврентий не просто переписывал текст. В. Л. Комарович доказал, что в Лаврентьевской летописи коренным образом, по сравнению с тверским сводом 1305 г., изменена отрицательная характеристика владимирского князя Юрия Всеволодовича на положительную (этот Юрий Всеволодович был основателем Нижнего Новгорода, где, вероятнее всего, и работал Лаврентий). Значит, текст при переписке критически осмысливался, а вставные листы в конце рукописи свидетельствуют о том, что уже написанная рукопись была еще раз отредактирована. Г. М. Прохоров убедительно показал, что переделка коснулась той части текста, где рассказывается о татарах, нашествии Батыя на Русь и истории дальнейших взаимоотношений Руси с татарами. Редактура связана с трактовкой татарской темы, и тенденция переделки текста состоит в исторической реабилитации тех русских князей, которые в других источниках выступают в неблаговидной роли.

Очевидно, Дионисию Суздальскому мы должны быть благодарны и за те интерполяции в разных частях текста, которые встречаются только в Лаврентьевской летописи и превращают ее в бесценный по уникальности памятник. Так, в единственном списке в составе текста Лаврентьевской летописи сохранилось до наших дней знаменитое автобиографическое Поучение Владимира Мономаха – подлинный шедевр древнерусской литературы, провозглашающий с удивительной для средневековья искренностью высокий принцип нравственности в политике.

Необходимо отметить одну особенность рассказа Лаврентьевской летописи о призвании трех братьев-варягов – Рюрика, Синеуса и Трувора. Дело в том, что в двух основных редакциях «Повести временных лет» это сказание читается в разных версиях.

Во Второй редакции, составленной Сильвестром, сообщается, что Рюрик «сел» в Новгороде, Синеус – на Белоозере, Трувор – в Изборске. По смерти Синеуса и Трувора вся власть переходит к Рюрику, который раздает города своим мужам.

Третья редакция «Повести временных лет» – это летописание старшего сына Владимира Мономаха Мстислава, бывшего до 1118 г. новгородским князем (при нем в Старой Ладоге заложены каменные стены). Эта редакция насыщена сведениями о Мстиславе и местными ладожскими преданиями. В ней рассказывается, что братья-варяги приходят сначала к словенам (то есть к будущим новгородцам) и ставят город Ладогу. Старший Рюрик «садится» в Ладоге, Синеус – на Белоозере, Трувор – в Изборске. По смерти братьев Рюрик получает всю власть. Он отправляется к Ильменю и строит здесь над Волховом Новгород. Отсюда уже Рюрик раздает города своим мужам. Очевидно, что эта версия восходит к местному ладожскому преданию.

В повествовании Лаврентьевской летописи, очевидно, сознательно устранено противоречие в сведениях относительно Новгорода и Ладоги как места правления Рюрика. И сделано это виртуозно – следуя Второй, Сильвестровской, редакции, летописец просто опустил всего два слова: «сел в Новегороде». Рассказ о призвании варягов читается в Лаврентьевской летописи без упоминания того города, где первоначально «сел» Рюрик: «Старейший Рюрик, а другий Синеус на Беле-озере, а третий Изборьсте, Трувор». Так летописец нивелирует, по-видимому, уже тогда представлявший сложность вопрос о приоритете Новгорода или Старой Ладоги.

Источник

Лаврентьевская летопись – рукописный книжный памятник

Что же представляет собой Лаврентьевская летопись как памятник средневековой рукописной книжности?

Лаврентьевская летопись – это пергаменный кодекс. Пергамен – специальным способом выделанная кожа, так что на ней можно писать с обеих сторон, – в XIV веке продолжал оставаться на Руси основным материалом для письма. Пергамен Лаврентьевской летописи не самого высокого качества выделки. На многих листах можно заметить швы (зашитые прорезы, допущенные при обработке кожи) и отверстия разной величины (образовались при правке шкуры в местах укусов насекомыми). На листах рукописи сохранились следы разлиновки, которая помогала писцу выдерживать ровность строк. В книге 173 пергаменных листа, несколько листов рукописи утрачены (лакуны между л. 9 и 10, после л. 169 и после л. 170). Листы сброшюрованы в 24 тетради, обычное число листов в тетради – 8. Однако в конце рукописи регулярная структура тетрадей нарушена: несколько листов срезаны и заменены другими, подклеенными на фальцах (вставные л. 157, 161, 167). Это говорит о том, что текст в заключительной части книги был отредактирован.

Текст рукописи написан двумя типами письма. Первые 40 листов выполнены уставом – древнейшим типом письма, воспринятым книжниками на Руси еще в XI веке из Византии через посредство южных славян. На обороте листа 40 работа первого писца, имя которого осталось неизвестным, прервалась, и далее труд продолжил монах Лаврентий, который располагает текст в два столбца и пишет другим типом письма – так называемым русским полууставом.

Этот тип письма возник во второй половине XIV века как результат эволюции традиционного устава за без малого четырехсотлетий период его использования в древнерусской письменности. Просуществовал русский полуустав недолго, поскольку вскоре был вытеснен южнославянским наклонным полууставом, который, пройдя на Руси свой путь развития, сохранится в русской рукописной книжности вплоть до ХХ века. Таким образом, Лаврентьевская летопись является чрезвычайно ценным памятником для палеографических исследований не только потому, что это датированная рукопись, но и потому, что на ее листах отразился сам процесс развития русской письменности.

Киноварью выполнена и запись монаха Лаврентия, завершающая книгу. Драгоценные для нас фактические сведения о создании рукописи Лаврентий обрамляет традиционными для средневековой книжности пассажами, выражающими духовную радость писца, завершающего свой труд, и его просьбу к читателям простить его, если в тексте обнаружатся описки, – «занеже книги ветшаны, а ум молод не дошел». Так мы узнаем еще одну важную деталь – при составлении Лаврентьевской летописи оригиналом служил древний, ветхий от времени летописец.

Замена исконного переплета на новый – явление типичное. Чем больше книгу читают, тем скорее изнашивается и рвется крепление переплета. А Лаврентьевскую летопись не только читали, но и использовали в качестве оригинала при создании других летописей. Об этом свидетельствуют многочисленные редакторские пометы на полях рукописи – большие кресты и маленькие крестики, а также трижды встречающееся на полях разных листов слово «Булгар». На некоторых листах эти пометы оказались частично срезанными. Значит, Лаврентьевская летопись служила источником дальнейшего летописания уже в первое столетие своего существования, так как редакторские пометы были проставлены еще до обрезки блока при замене переплета, что произошло в конце XV или начале XVI в.

В конце XVIII – XIX в. блок книги был отреставрирован – многие листы подклеены пергаменом, заклеены некоторые отверстия, продублированы пергаменными подклейками многие швы, так как нити, которыми они были сделаны, в большинстве случаев истлели. Очевидно, к этому времени Лаврентьевская летопись находилась в ветхом состоянии. И сегодня мы видим на ее листах многочисленные следы восковых пятен и лампадного масла – свидетельства читательского внимания к этой книге многих поколений наших предков. Внесли свою лепту и первые российские ученые-историки, изучавшие Лаврентьевскую летопись, – на некоторых листах остались следы химических растворов, которые применялись в то время для прочтения затухающего текста, а также для выявления первоначального текста в местах предполагаемой правки.

В поновленном виде дошел до нас и переплет Лаврентьевской летописи. Он был отреставрирован уже тогда, когда книга находилась в стенах Императорской Публичной библиотеки. Блок книги был заново сброшюрован, заменено крепление переплета и корешок (при этом оказались утраченными некоторые конструктивные особенности деревянных крышек), на внутренние стороны крышек выклеены форзацы из мраморной бумаги и вставлены защитные бумажные листы.

Источник