Что такое луг стих
Цветущий луг
Цветут луга, поля цветут
Цветами золотыми.
Колосья спелые растут,
И нивы голубые.
Порою дождик пробежит,
Прольётся ручейками.
Белея, лилии цветут
Роскошными цветами!
Луг без эльфов зеленеет,
Что же, сердце, стонешь ты,
Среди мира суеты?
Мир в покое не коснеет.
Ветер пусть печаль развеет,
Гонят прочь тоску цветы.
Луг без эльфов зеленеет,
Что же, сердце, стонешь ты?
Там рассвет уже алеет,
Полон дивной красоты,
Дарит новые мечты.
Только седце холодеет.
Луг без эльфов зеленеет.
Луг за речкой у дороги,
Травы вымыты росой,
Конь буланый быстроногий
Разыгрался, друг ты мой.
Смотрит косо и лениво
На бескрайние поля,
Бьёт копытом торопливо:
Убежать бы да нельзя.
Травы шёлковы и пряны,
Как копна сырых волос
Запрягут сейчас Буяна
И поедут на покос.
У близлежащего пруда
Рассветный стелется туман,
Воды зеркальная слюда
С оттенком утренних румян…
Травой украсились луга,
Вновь пчёлы собирают мёд,
За лесом – радуги дуга…
Кукушки майских дней отсчёт.
Взор восхищает красота,
Весь край ликует и поёт –
Пусть живописные места,
На полотне свой ждут черёд.
Удивительно красиво
Липа золотом цветет,
Аромат ее медовый
Сладким облаком плывет.
Вокруг лип все оживает,
Суетится и снует,
Осы с пчелами летают,
От жужжанья гул идет.
Встану я под тенью кроны,
Соберу ее цветы,
Как воздушною короной,
Лепестки опушены.
И, качаясь на тычинках,
Примостилась стрекоза,
От ее прикосновенья
Чуть осыпалась пыльца.
Вот и бабочка присела
На раскрывшийся цветок.
Насекомым много дела,
Сбор нектара настает.
Да, июль – макушка лета,
Запестрел.
Наверно в прошлом ты была цветком
Настолько ярок и приятен облик
И каждый раз подкатывает ком
Лишь только твой заслышу звонкий оклик.
Все кажется, что знал тебя дано
Шмелем мохнатым прилетая часто
К цветку прекрасному – увы смешно
Все ж понимая, что любить напрасно.
Пускай напрасно, все рано дождусь
У школы за углом с большим букетом
И, кажется, что.
Что такое луг стих
Стихи про травы и луг *
И есть места, где нам не лгут,
Где лжи нет и в помине,
Короткий славный век живут
Без жалоб и уныний.
И эти несколько минут
Мне сердце человечат.
Ах, как кузнечики поют
И песней душу лечат.
Было такое иль не было?
Там, где луга зеленЫ,
Над серебристыми стеблями
Плавала долька луны.
Это останется тайною:
Где, на каком берегу
Я потерялась, растаяла
Летом иголкой в стогу…
В поля, цветущие войди,
Их аромат лишает воли,
Он манит путника уйти,
И поискать счастливой доли.
Участник песней упоён,
И счастлив партией в оркестре,
Где нет ни званий не имён,
И все играют только вместе.
А трава-то растёт, пробиваясь сквозь глину и камни,
жадно тянется кверху, упрямая поросль земли,
и, упруго пружиня, сминается под каблуками,
но становится только сильнее, а мы не смогли.
Слыша шелест, шорох, шепот, шум,
Голоса живущих на земле,
Я свои истории пишу,
Перьями бесчисленных стеблей.
Мне чернил прозрачных даст родник.
Скажет, одолев свою версту,
Кто в меня роняет первый крик.
Сквозь кого я завтра прорасту.
С солнечного диска я смахну,
На закате, пыль родной степи.
В молоке тумана утонув,
Воинство моё спокойно спит.
Время останавливает бег.
Выступает слёзами роса.
Ты поплачь со мною, человек.
… На меня наточена коса.
Ромашка и мятлик
Июньским деньком
Луга вышивают
Стебельчатым швом.
Мне хочется в чистое поле,
Туда, где ромашки цветут,
Где сочные травы по пояс
Ковром изумрудным растут.
Где солнышко яркое в небе,
Грядою плывут облака,
И ласковый ветер над полем
Ромашки колышет слегка.
Туда, где растёт земляника,
Где бабочек легкий полёт
И в травах высоких кузнечик
Стрекочет весь день напролёт.
Где можно дышать полной грудью,
Где воздух прозрачен и чист
И будто из ясного неба
Доносится иволги свист.
Полыни горький запах..
Ирина Бутримова
Полыни горький запах
В некошеной траве
Струится над лугами
В полуденной жаре.
Ромашек белых море
Колышется слегка
И в мареве июньском
Кружится голова.
Там пёстрой лентой вьётся
Тропинка сквозь поля
И в праздничном убранстве
Цветёт вокруг земля.
Поле русское, раздолье,
Где не кошена трава,
Там ромашковое море,
А над морем синева.
Там цветов ковер безбрежный
Ярок, нежен и широк,
И колышет в чистом поле
Травы легкий ветерок.
Там трава растёт по пояс,
Ни тропинок, ни дорог.
И какая это радость
Побродить там хоть часок.
Заглянуть в глаза ромашкам,
Улыбнуться василькам,
Нежно-розовым цветочком
Клевер льнёт к моим ногам.
Колокольчики, гвоздики,
Иван-чай и зверобой-
Всё цветёт, благоухает
Напоённое росой.
Летних трав великолепье,
Не сравнить тебя ни с чем,
Не разгаданная тайна
Красоты понятной всем.
Какая прелесть летний луг!
Трава блестит росой сверкая
Гоняет ветер лёгкий пух,
Ромашки белые качая.
В траве синеют васильки,
Пчела над клевером летает,
Прохладой веет от воды
И всюду бабочки порхают.
Нежнейших крылышек узор,
Цветов мелькающие блики,
Сверчков многоголосый хор
И сладкий запах земляники.
А надо мною неба высь
И голубой простор безбрежный!
Ромашка, сделай чтоб сбылись
Мои заветные надежды!
И примнут сапогами,
Разрешенья не спросят.
Не прижаться губами
К той,что даже не косят.
Тихо тронет ветер
Луговые травы:
Задрожат в волненьи миллионы струн,
Музыкальных петель
Зазвучат октавы,
Колыхнется к небу взгляд цветочных лун.
И зашепчут что-то
Нежно ароматы,
И задышит часто бабочки крыло.
И ловлю я ноты
Зверобоя с мятой,
От которых сердцу моему светло.
Пахнет мятой и душицей
Пахнет мятой и душицей.
Так обидно чувств лишиться,
Так обидно не успеть
Все подробности воспеть.
Эти травы не увидеть
Всё равно, что их обидеть.
Позабыть живую речь
Всё равно, что пренебречь
Дивной музыкой и краской.
Всё на свете живо лаской.
Жизнь, лишенную брони,
Милосердный, сохрани.
Качаются травы как волны.
Цветов закипевшая пена.
Зачем мы судьбой недовольны
И рвёмся как птицы из плена?
Нам гладит, касаясь, колени
Сухое, колючее море.
Горячее солнце и тени
Проходят как радость и горе.
И кажется, будто над нами
Есть мир неизвестной свободы.
И нас под земными волнами
Не скроют когда-нибудь годы.
И трижды обратное сальто,
Чтоб тело рванулось в лучи…
Ты пробовал биться с асфальтом?
Ах, нет? Ну, тогда и молчи.
Стрелки травы взошли.
Стрелки травы взошли
В выбоинах асфальта,
В трижды обратном сальто
Вырвавшись из земли,
Телом сумев пробить
Все, что ее держало…
Можно ее любить
И утешаться малым.
Зацвели луга
Нежным заревом,
А трава в лугах
Выше пояса.
Занялся костром
Цвет лазоревый,
И горят в траве
Звёзды яркие,
Рассыпая свет,
Как горошины.
Листочки, травинки,
метёлочки, былинки,
беззащитные, тонкие,
хрупкие, звонкие.
Пастели цветов
и звоны лугов.
Ах, стебелёчки, лесовички,
колосочки, луговички!
Одуванов фонарики,
парашюты и шарики.
Кузнечики, стрекозы,
бабочки и осы.
Разнотравье! ЛЕТО
в ситцы разодето.
Ароматы стайками
вьются над лужайками!
Николай Столяров 2
Шелковистая гнётся трава,
Ветерок её мягко колышет,
Пробуждаясь от лёгкого сна
Она утренней свежестью дышит.
Веселит озорной изумруд
Удивляет загадочно взоры,
И цветы незаметно плетут
Для природы красивой узоры.
Аромат необычный пьянит
На лугах, разливаясь повсюду,
Незаметно для глаза летит,
Дарит нежные запахи людям.
Наливаясь от сока земли
Шёлком стелются вольные травы,
Волшебство дорогой стороны,
Им гордиться мы можем по праву.
Ольга Киселева Сергиев Посад
Я вхожу в это море
Душистых жирующих трав.
Пусть меня обласкают
Лиловостью серой колосья.
Запах горечи пижмы
Пронесся, росою упав,
Теплой каплею лета
В горячий изгиб переносья.
Я вдыхаю и пью
Этот пряный, густой аромат,
Я хочу закружиться
В веселом ромашковом вихре.
Я иду средь травы,
Не встречая печали преград;
Волны жаркой истомы, пройдясь,
На мгновение стихли.
Сколько нежности щедрой
В движениях спелой травы;
Как палитра богата
Количеством красок и тонов!
Здесь возможно легко
Ощутить теплоту синевы
И прохладу и сырость
Желтеющих впадин бездонных.
Травы ядные, травы мятные
Ах, это милое безделье
И любованье облаками,
И солнышком, и мотыльками,
И беспричинное веселье
Беспечных дней цветуще-нежных,
Пьянящих пряным ароматом
Дурманно-разнотравной мяты,
В объятьях жарко-неизбежных
Среди земного наслажденья
Раздольем звуков, чувств и красок!
О, мимолетный лета праздник,
Как сердце жаждет продолженья!
Отражаются лучики в бронзовых спинках жуков,
пахнет лугом прогретым и спелым крыжовником сладко,
в небо птицы стартуют с отвесных речных берегов,
парашютики пуха забавно идут на посадку.
Хорошо на ковре из травы возлежать на спине,
наблюдая, как медленно шествует божья коровка
по былинке, склонившейся ровной дугою ко мне,
балансируя крыльями тонкими шустро и ловко.
Промелькнёт золотою стрелой стрекоза у лица,
ветер тронет игриво ромашки прозрачной ладошкой,
полетит с желтоглазых на землю, как пудра пыльца,
на груди вдруг присядет кузнечик изящною брошкой.
Рвутся травы на простор
Нет границ изобретеньям,
Всевозможным ухищреньям…
У травинок свой подход:
Средства все пускают в ход!
Обстреляют семенами,
Кто их тронет. Травы сами
Приобщили муравьёв
Для разноса их плодов!
И благодаря стараньям,
Процветают наши травы…
Расширяя «кругозор»,
Рвутся, рвутся на простор!
Под ветром, как от ласки,
Никнут травы
(«по шерсти», а не против).
Свет и тень
Ложатся то налево, то направо.
Какой это пленительный плетень!
Июньский ветер. Время травостоя.
Раздолье света. Божество простое.
Одна сплошная красота.
Наблюдать, как бабочки порхают,
Ощущая нежность ветерка
И смотреть, как в небе проплывают
Легкие седые облака.
На ромашке пчелка копошится,
Что-то спела пташка на лету.
Повезло мне на земле родиться
И увидеть эту красоту!
Вот упорная травинка,
С виду будто бы былинка,
силище у ней такая,
Что она асфальт толкает.
Не мешайте ей расти-
Уходите все с пути.
К свету, к солнышку стремится
И преграды не боится.
Звёздочки гвоздик, пучки герани
Да ромашек белых кружева…
Тешится вовсю июнь-муравник,
Чтоб была нарядною трава.
Чтоб вода в кубышках и кувшинках
Отражала небо, облака,
Чтоб следы, петляя на тропинках,
Исчезали в чаще сосняка.
Пусть цветы меня от бед
Не заслонят,
Но зато они мне вслед
Не злословят.
Фомина Ольга Алексеевна
В нём есть всё: и нега лета,
Пряных летних трав дурман,
И роса перед рассветом,
Когда стелется туман…
Чай люблю я пить с травой,
Запахи вдыхаю,
И, понятно, не одной,
Смесь предпочитаю.
Летом травки нахожу,
В пору их цветенья,
И на солнышке сушу-
Чудные мгновенья.
Вот душица, зверобой,
На лесной полянке,
Клевер тоже всегда мой
На своей делянке.
И ромашка мне нужна,
Донник с Иван-чаем,
Я чабрец найти должна.
Всё в лесу встречаем.
Мяту и мелиссу рву,
Уж в саду неспешно,
Листьев разных соберу,
Ягодных, конечно.
А зимой чай заварю,
Аромат чудесный,
С мёдом чаще его пью.
Очень он полезный.
Тщетно каждая травинка
Влаги для спасенья ждёт,
Бог мольбы не слышит видно,
Солнце лишь сильнее жжёт
Только бузина, большая,
В зарослях своих густых,
Знай, цветёт и процветает,
И не видит бед чужих.
Перистые листья, словно,
Выдохнув «злой аромат»,
Вслед хохочут: «Кто нас тронет,
Будет сам тому не рад!»
Бузина-трава красива
Дерзко-буйной красотой!
В ней недюженная сила
Так и рвётся на простор!
Вот сорняк так уж сорняк!
Он невыводимый!
Сныть, лопух, крапива-так
Все неукротимы!
Может роста он достичь
В метр или чуть боле.
И косилкой не остричь-
Вновь расти он волен.
Толку никакого нет-
Пьёт земли он соки.
Не годится в щи в обед-
Щавель он жестокий.
И скоту идёт во вред,
Если в поле вырос.
Не прикинуть, сколько бед!
Любит влагу, сырость!
Ну,а если садовод
На участке видит:
Кислых почв сигнал даёт
Щавель-индивидик.
Надо грунт известковать
И достать пушонку.
Как его уничтожать?
Выкопать, но с толком!
Не осталось чтоб корней
В грунте ну нисколько!
Победим таких «зверей»-
Дело будет с толком!
— Кто меня тут потревожил,
Листья плоские замял.
И своей шершавой кожей
Мне усы пощекотал?
— Это наш любимый дом,
Обходи его кругом!
Возвышается над лугом
Стройный, рыжий лисохвост.
Ждёт он милую подругу
И её пушистый хвост.
Марь-трава так жизнестойка!
Так изменчива она!
Не страшны жара и холод,
Влага или сушь песка.
Не оставит без вниманья
Огороды и поля,
Не забудет о канавах
И любимых пустырях.
В Индии давно как овощ
Культивируют её.
И «лекарство» марь готова
Щедро отдавать своё!
Мятлик луговой
Шепчется с травой.
Шелестит метёлкой
С золочёной чёлкой.
А раскидистых метёлок
Тихий шелест на ветру
Вдруг уносит в мир далёкий
Нашу детскую мечту.
Смотрю солнце светит высоко.
Иду я по лугу, осока.
Она вся склонилась к земле.
Как грустно смотреть это мне.
А раньше стояла высоко.
Но вот что случилось до срока.
Дожди стороною прошли.
Осоки стебли полегли.
А было все раньше иначе.
Зачем ты сегодня все плачешь.
Осока склонилась, нет сил.
Никто по утрам не косил.
Как часто такое бывает
Судьба все придет и сломает.
И нет для сражаться сил,
За что Бог осоку склонил?.
Ушло стороною, как жаль.
Осталась на сердце печаль.
И бурые стебли в пыли.
Упали до самой земли.
Здесь звёзды смотрят строго.
Затянут тиной пруд.
Травою-недотрогой
Осоку здесь зовут.
Она тебя приманит,
Так жалобно вздохнёт.
Но листьями поранит
И порчу наведёт.
Пырей ползучий. Загадка
Знают все, что он сорняк вредный и ползучий
Только всё это не так, знай на всякий случай
Если кот твой занемог, если сух его лоток,
Набери-ка тех корней и отвар ему налей!
Нет камней и воспаления!
Вот полезное растение!
Силы вам поправит,
Легче бегать станем.
О годах я не жалею,
На ночь пью чаёк
— с пыреем.
Райграсс
Он мощно возвышается!
Высок, как будто куст.
И чем в нём восхищаются?
Да, порослью он густ!
И как осока ранит он.
Ну, так. в саду декор.
И массово со всех сторон
Метёлки ввысь-его убор!
Из районов южных, жарких,
В буйстве зарослей, проник
До широт, почти полярных,
Водоёмы захватив…
И «кинжальною» листвою,
Что всего-то лишь на треть
Выступая над водою,
Частоколом смотрит вверх!
Он в спасательных жилетах
Пострадавших бережёт:
Согревает и, при этом,
Утонуть им не даёт!
Зеленью, как пеленою,
Затянуло водоём,
И воды не видно в нём!
Скрыло ряскою травою.
Но случается и праздник!
Удивится, видно, тот,
Кто увидит, как однажды
Ряска-травка. зацветёт!
Издавна и беззаветно
Злак сей служит человеку:
Сколько из его стеблей
В мире сделано тростей!
Подарив плетень и крышу,
Скольким избам дал он жизнь.
В шуме зарослей услышишь,
Подтвердят и камыши.
Стихи про луг
Обдало влажным холодком,
Идущим от низин, реки и трав.
И ярко вдруг на небе голубом,
Засияло солнце в облаках.
И аромат вокруг пьянящий,
Идет от зелени густой.
И сладостный он и горчащий,
Весь луг наполнен красотой.
И сто цветов и сто оттенков,
Неповторимость ярких форм.
Изящно все и совершенно.
И отливает речка серебром.
Не поскупилась мать природа,
На изящество и краски.
Сложилась прямо ода!
Да ведь прекрасно все, как в сказке!
Свисает с листа колокольчик росинки,
А солнце на утренней тяге взойдя,
Разгонит ночные туманные дымки,
Как баба метлою, смеясь и шутя.
В резной нарукавнице с колосом пышным
Стоит, подбочась, на лугу лисохвост.
Белесые крылья раскрыв, чашелистик
В ромашковом снеге лелеет покос.
Дыша травостойной цветочной прохладой,
Морозко никак насмотреться не мог
На чудные венчики Вёснушки-Лады
И пестрых соцветий плетеный венок.
Июньский лужок – разнотравник, стоцветник,
Как будто вощиной зеленой покрыт.
В муравленых латах старатель-кузнечик,
Одев наголовник, лопух сторожит.
И верно, за зря изведешь и испортишь
Хоть пуд, хоть десяток хрустального льда,
Такого цветка не взовьешь и не взрастишь,
Чтоб жизнью кипели зимы холода.
И я лежу на нежных мягких травах,
Я для травы и для цветов своя,
И равное мы все имеем право
В кустах приречных слушать соловья.
Гляжу на светло-синее бездонье,
Всё в редких белоснежных облачках,
Земное и небесное раздолье
Держу в своих раскинутых руках.
И я пойму, на что себя я трачу,
И я пойму, зачем же я живу,
Решаю безответную задачу
И нервы-нити бесполезно рву.
Весь луг в цветах, которым нет названий,
Моё здесь имя тоже ни к чему,
Здесь нет ни рангов, ни почётных званий,
Но я же знаю, здесь я почему.
За изгибом реки, за излучиной
Есть заветный, таинственный луг,
Где ромашки, лишь самые лучшие
Расцветают в июне вокруг.
Их неброской красой очарована,
Я боюсь потерять этот луг,
Ведь ромашки, до боли знакомые,
Мне бывают дороже подруг.
Обо всём с ними можно беседовать
И доверить все тайны души,
Поделиться печалью, посетовать,
Если в жизнь мою сбои вошли.
На луга, под Троице,
Разнотравья цвет.
Выйдя за околицу,
Рви любой бекет.
Там трава росистая
Нежно холодит,
А росинка чистая
Радугой горит.
Роем насекомые
Вьются у цветков,
От пыльцы бордовые,
Краше лепестков.
Часто вспоминается
Светлая пора,
Но не возвращается,
Было что вчера.
А тут резвятся в радости простой
Цветы, что не приручены торговлей
И чистый воздух неба голубой
Пьют допьяна здесь под небесной кровлей.
Тут изумрудный склон покрыт ковром
Из алых маков, огненных тюльпанов,
Соседствующих с чистым серебром
Снегов с травой зелёной и туманом.
Здесь транспорт свой не предлагает рейс
В пластмассово-бензиновом комфорте.
Здесь солнца луч целует эдельвейс;
И воздух человек пока не портит.
Если муторно и скучно,
Если белый свет не мил,
И зашкалила бездушность,
Одолела, выше сил:
Выйду я в луга России,
В изначальный их покой,
Обрету в душе я силу
Рядом с тихою рекой.
Исподволь и незаметно
Скину суету сует,
В благовонии соцветий –
Изумительный букет.
Сохранила память с детства
Аромат лугов густой –
Нет от хворей лучше средства,
Чем целебных трав настой.
Духом луговым, полезным
До краёв наполнюсь я:
В разнотравии чудесном
Без вина я стану пьян.
Птица в небеса взлетела
От лукавства и неправд,
Утону с любовью светлой
Я в потоке сочных трав.
Здесь от запахов ромашки
Так кружится голова!
Здесь раздолье нараспашку
В русской песне и словах!
Я в льняной рубахе выйду
В праздник солнечных лучей:
Унесёт тень от обиды,
Серебром звеня ручей.
Подарил Господь нам, правый
Мир привольной чистоты:
Тихо, тихо шепчут травы
В море Божьей красоты.
Вон там, в скучающих полях,
Сошлась и не уйдет земля,
И небо в черный час над городами
Выбросило звездную рекламу,
И только изредка вдали
Завод огнями шевелит.
Он должен, хмурый и угрюмый,
Вести полей такую уйму,
И жалуется мне обычно,
Что тяжело,
Но что привычно;
И впереди полей — его обоза —
Дымит его труба,
Словно труба паровоза,
И вспомнилось мне:
Бежит паровоз от погони
И сорок вагонов гонит,
И пусть бы их было не сорок, а сто,
А более ста,
Паровоз бы бежал,
Паровоз бы спешил,
Паровоз бы устал,
Но бежал.
Так и ты, завод!
Наяву и во сне
Гонишь в дождь и в снег,
Гонишь в ночь и в день
Беспрестанный
Состав
Деревень.
Лужские мотивы
Высочайшее веленье…
Значит, так тому и быть:
Новый город при впаденье
Вревки в Лугу учредить.
На песчаном косогоре,
Соблюдая строгий план,
Над рекой поднялись вскоре
Домы первых горожан.
И когда с тех пор минуло
Лишь всего-то сорок лет,
«Есть в России город Луга…»,-
Зафиксировал поэт.
Строчка пушкинская эта
Имя Луги-городка
Разнесла по белу свету
Сквозь просторы и века.
…Вот железная дорога
Через город пролегла,
С той поры быстрей намного
Стал расти он. Купола
Новых храмов в небо взвились,
Кровли каменных палат.
Вскоре в центре появились
Банк, театр, свой «Летний сад».
Век двадцатый серебрится.
Луга в кружеве лесов
Стала дачною столицей
Наших северных краев.
Ярмарки по воскресеньям,
Винных лакомств погребки,
Милым дамам в развлеченье –
Офицеры, пикники…
Революция, известно,
Стороной не обошла.
Изменился быт уездный, –
Луга все пережила.
Было все-войны ненастье
И промышленный расцвет,
И, наверно, было счастья
Больше, чем невзгод и бед.
…Невдали от Петербурга
Продолжает бытовать
И поныне город Луга,
Только что о нем сказать?
Столбовой дорогой вскормлен,
Он и стар, и нов собой,
С многоглавием соборным
Над мелеющей рекой.
Пусть забылся прежний норов,
Одного нельзя забыть:
Есть в России Луга-город,
Значит, так тому и быть!…
1997 г.
Обла и Наплатинка – речки,
Похожие на двух сестер,
Облы и Наплатинки речи
Как полушепот, полуспор.
О том, чье русло полноводней,
О том, чьи краше берега,
О том, что помнится сегодня
И что забылось на века.
И чудится Обле тропинка,
Дощатый мостик, ровный луг,
И в роще барышня с корзинкой
И больше никого вокруг.
Иное Наплатинка помнит-
Игру Сокольницких ключей,
С высокой башней и балконом
Дворец и сень густых аллей.
Где мостик тот, дворец тот с башней.
Но речкам спора не прервать,
Без устали свой день вчерашний
Они торопятся догнать.
1996 г
3. ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР В ЛУГЕ.
Пройдем вдоль реки по Покровской,
Весь город в закатном огне.
Знакомый, обычный, неброский,
Открытый теплу и весне.
Соборные главки – предтечей
Поры воскрешенья. Вдали
Заречные сосны, как свечи,
Высокие кроны зажгли.
Набухшие почки сирени,
И поймы широкий простор.
Старинного дома ступени.
Резной по карнизу узор.
Все эти детали, приметы
Весною под вечер ясней,
В изломах неяркого света,
В неровных движеньях теней
Прошедших времен перекрестки
В наш медленный путь вплетены,
И гаснет закат над Покровской
Дыханием поздней весны.
4. СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ
(Из жизни старой Луги)
Дом Ривошей известен в Луге.
Глава семьи – богач–еврей,
Всегда нос держит, словно флюгер,
По ветру верных барышей.
Всегда пешком, хоть путь не близкий,
Он поспешает по утрам
Через «железку» по Маркизской
С ревизьей к собственным складам.
Его торговля дровяная
Крупнейшая из всех окрест,
А дочь единственная, Рая,
Из лучших в городе невест.
Она в гимназии ученье
Прошла у госпожи фон Мерс,
И уж к амурным увлеченьям,
В ней пробудился интерес.
Был Хаим Ривош строгий нравом,
Путь к сердцу дочери стерег,
Искал ей мужа с капиталом
В стенах губернских синагог.
В то лето в Луге шли маневры
И офицеров было тьма,
Ах, офицеры – кавалеры,
Вы сердцу барышень – чума!
Кто побогаче, те снимали
Пофешенебельней чертог,
Кто победней – в «Пале-Рояле»,
От Ривашей наискосок.
Пока отец гадал, как лучше
Загнать на бирже штабель дров,
Артиллерийский подпоручик
У дочки возбудил любовь.
Не долго Рая размышляла,
От страсти девичьей горя,
И в номере «Пале-Рояля»
Ему доверила себя.
Когда узнал отец почтенный
Про этот дочкин моветон,
Тотчас без долгих размышлений
На переезд решился он,
Жестокосердно не внимая
Жены и дочери слезам,.
Подальше от «Пале-Рояля»,
Поближе к дровяным складам.
На лужском кладбище еврейском
И ныне Ривоша гранит
Достойнейшим отцам семейства
Нравоучение таит.
А что же дальше с Раей стало?
В Гражданскую, служа в ЧеКа,
Она средь пленных увидала
Красавца подпоручика.
Конвойным на него кивнула
— Вот этот офицерик мой!
И за депо с ним повернула,
Шепнув: «Не бойся, я с тобой…»
Их патрули не задержали,
Кто стал бы Раю проверять?
Чекисты долго их искали,
Но так и не смогли сыскать.
В двенадцати верстах от Луги…
Игорь Северянин
Из столицы путь короткий,
В Луге дачникам почет.
Поезд прибыл, и к пролеткам
Устремляется народ.
«Пятьдесят копеек к Штолю…
Двадцать к Лангиной горе…
Погоняй же, братец, что ли,
Надо ж быть такой жаре!»
Мимо гулких переулков,
За окраину домов,
Что за чудная прогулка
В сказку шаловских лесов!
В Заорешье хуторское,
В запустенье барских гнезд,
Или в Корпово рысцою
Отмахать двенадцать верст.
Прерываются дорожки
Синевой озер и рек,
И как будто встали дрожки
У моста в грядущий век.
Что имели, растеряли.
Что осталось, не храним.
И уже в иные дали
На других колесах мчим.
Древних деревень названья
Оживают на пути,
Что сказать им при свиданье
«Здравствуй» или же «Прости»?
Но, как встарь, под Лугу летом
Дачники спешат толпой
И тогда, как будто, где-то
Слышится само собой:
«Из столицы путь короткий,
В Луге дачникам почет,
Поезд прибыл, и к пролеткам
Устремляется народ…»
1995 – 27 декабря 2000 г.
Пастух степенно гонит стадо
Через села густую грязь.
Порой, где надо и не надо,
Сквозь зубы властно матерясь.
Телёнок тянется к былинке,
Пружиня впалые бока,
На подсыхающем суглинке
Желтеет звёздочка цветка.
Апрель голубизной зенита
Благословляет птичью трель.
Теплу навстречу, басовито
Трепещет крылышками шмель.
Период стойловый окончен.
Топча лохматый чернозём,
Стада шагают вдоль обочин
В луга на солнечный откорм.
7. НОЧЬ НА ОМЧИНО*
(Старинная открытка)
Ты прильнула ко мне осторожно,
Ты сильнее меня обними
В эту чудную ночь невозможно
Ничего не сказать о любви.
Вот по озеру ткань золотая
Пробежала сквозной полосой.
Эту лунную ночь, дорогая,
Сам Господь подарил нам с тобой.
Безмятежны озерные дали,
От земли сладко веет теплом.
Всё, о чем мы невольно мечтали,
Мы сегодня друг в друге найдём.
Ты ответь на признанье признаньем,
Беспричинно слова не таи,
Чтобы с этим полночным сияньем
Слилось зарево нашей любви.
8.ПАМЯТИ ЕВГЕНИЯ АЛЕКСАНДРОВА.*
Одетый словно странник безразлично
К тому, как это смогут воспринять,
Он жил с волшебным привкусом величья,
Имея дар стихами щебетать.
Он врачевал чужие поясницы,
Поэтом быть, ещё не ремесло.
Он мог, с кем не бывает, с рифмы сбиться,
Но не тупил фальшивинкой стило.
Порою впрямь он смахивал на птицу,
Штурмующую слова высоту.
С трагическим всеведеньем провидца
Он пересёк последнюю черту.
Теперь, уже в краю иных гнездовий,
По праву он приютом наделён,
Незнаменитый мастер стихословья
Среди горящих золотом имён.
* Евгений Александров- выдающийся лужский поэт (1938 – 2006)
В УСАДЬБЕ. ВРЕМЕНА ГОДА.
Горят волшебные огни
Осенней стадии природы,
Как быстротечны эти дни
Разнообразья и свободы.
Здесь нам является на миг,
Острее чем в иное время,
Неповторимо яркий лик
Отдельно взятого растенья.
И все таящееся в нем
Запасом, жизненное зелье
Вдруг тратится в один прием
На карнавальное веселье.
Осенние поблекли краски,
Но как роскошен, между тем,
Куст мелких, белых, на ромашки
Похожих близко, хризантем.
Он, рядом с мертвою ботвою
И прутьями нагих кустов,
Тем замечательней собою,
Чем ближе время холодов.
Зимы предчувствуя дыханье,
Нисколько не робеет он,
И слабым душам в назиданье
Раскрыл еще один бутон.
Трепещет огонек свечи, и перед нами
В пространстве погреба – то бочки круглый бок,
То ящиков углы, то полки, где рядами,
Плотно закрытые, стоят на зимний срок
Калибра разного стеклянные сосуды.
И, нижним ярусом, кастрюли на полу,
В приземистых ларях картофельные груды…
Неровный свет, скользя, рассеивает мглу,
Являет во всю мощь варенья и приправы,
Соленья, квашенья и залежи других
Явств… Век Гаргантюа, веселые оравы
Обжор, не в эти ли вселился призрак их
Густые закрома? Не здесь ли вспомнишь строки
О наготе земли, ветхозаветный сказ,
Увидишь, как смеясь, надула бочка щеки
И клубней толчею – пирушки сельской пляс!
1994 – 28 декабря 2000 г.
Беглой звездочкой летучей
Я, бескрылая, кружусь.
Я, потерянная тучей,
Уцелею? Распадусь?
Я лечу, лечу, сверкаю,
Что мой блеск, что значу я?
Ниже, ниже. Таю, таю.
Жизни таинство тая.
От снега тишина.
На яблонях гирлянды,
Тропинка чуть видна
К колодцу от веранды.
И над штакетником
Дремучих елей хвоя –
Объяты торжеством
Холодного покоя.
Лишь где для дров навес,
Тепло от позолоты,
Поленья, к срезу срез,
Желтеют словно соты.
1994 – 20 декабря 2000 г.
Вот уже слабее в печке
Полыхают огоньки,
Бирюзовые колечки,
Золотые перстеньки.
Жар последний излучают,
Вкрадчивым сочась теплом,
Незаметно увлекают
Мимолетным бытием.
На стене непостижимы
Пятна розовых теней
Письменами роковыми
Проступают все плотней.
И тогда, причастный к тайне,
Без труда увидишь ты
В этих знаках предсказанье
Своней будущей судьбы.
Вышла бабушка на холод
Дать еду собаке,
Увидала в небе звезды
В синем полумраке.
До сих пор к ним относилась
Как-то равнодушно,
Без толку глазеть на небо
Ведь и правда скучно.
А сегодня, вдруг кольнуло,
Так они сияют!
Может быть, и вправду людям
Звезды помогают.
Может, если бы смотрела
В небеса почаще,
По-другому жизнь сложилась,
Веселее, слаще.
Может, в чем-то б не сглупила
В девичьем томленье,
Может быть… Но тут завыла
Псина в нетерпенье.
Бабушка сошла с крылечка
С теплою кастрюлей,
Удивляясь, как ей звезды
Душу всколыхнули.
30 декабря 2000 г
Воссияет звезда над землею,
И прибудут с дарами волхвы,
И войдут они в хлев чередою,
Не посмея поднять головы.
Обойдут они каждое стойло,
Где солома слежалась в гнилье,
Ничего не найдут и невольно
Не поверят в рожденье Твое.
И лицом обратившись друг к другу,
Пилигримы завяжут кошли,
Скажут: «Зря мы пришли в эту Лугу
И, вообще, зря в Россию пришли».
И назад возвратятся в смиренье,
И не им суждено увидать
В роковом для Руси запустенье
Рождества Твоего благодать.
19-21 января 2001 г.
Иду по снежной, скользкой жиже
Слегка присыпанной песком,
И за вокзалом снова вижу
Из бревен протяженный холм.
Где вырублен, куда вывозят?
Кто лесу русскому палач?
И тут не только чьи-то слезы,
А всей России слышен плач.
Квартал домишек трехэтажных,
Где быт ни в радость, ни в печаль,
Течет под блюз свистков протяжных
Составов устремленных вдаль.
Шагаю вдоль меридиана
Бетонной заводской стены,
И чем-то ядовито – пряно
Пахнуло с этой стороны.
Дальнейшего маршрута вехи:
Полусельповский магазин.
Гастрономической утехи
Не чужд не только я один.
Здесь пью я пиво разливное,
Дух заодно перевожу,
И с успокоенной душою
Я к церкви белой подхожу.
Прочтя молитву без запинки
И осенив себя крестом,
Путь завершаю по тропинке,
Ведущей в нынешний мой дом.
За мной захлопнулась калитка,
Навстречу выбегает пес..
Эх, ты, российская глубинка,
Да сохрани тебя Христос!
17-19 января 2001 г.
Лопатой землю ворошу
И комья жирные крошу,
Затем наступит срок
Бечевку к кольям привязать,
Бороздки чинно размечать
Для клубней – лежебок.
Прозрачна неба синева,
И клейкая еще листва,
На солнце золотясь,
Особой прелести полна,
И чувствуется в ней сполна
С грядущим счастьем связь.
С той благостью, что нам сулит
Плодоносящих веток вид
И урожайность гряд,
И омыванье под струей
Воды колодезной и в зной –
Предгрозовой раскат.
Соцветья подобны созвездьям,
Здесь дачный живой уголок,
Клубника, нисколько не медля,
Цветами запенилась в срок.
Чтоб в следущей фазе творенья
Предстать под кружением ос
Вскипающей массой варенья
Сродни плазме солнца и звёзд.
В полузимней куртке у колодца,
Прислонив к скамейке костыли,
Он вздыхает под осенним солнцем
О годах, что были и прошли.
Вспоминать, расстраиваться только.
Он с невольной живостью в глазах
Смотрит, как, снуя, щебечут бойко
Воробьи в лысеющих кустах.
Кышкает на кур, что лезут в грядки,
Крикнет на залаявших собак.
Все уже разгаданы загадки
Лишь с одной не справиться никак.
Нет её разгадывать охоты,
Скоро сам собой ответ придёт,
Так же, как сейчас знакомый кто- то
Покивал ему из- за ворот.
Август ставит лету сроки,
Сад купается в лучах.
Слышно, как бунтуют соки
В созревающих плодах.
В цветнике, как-будто в сказке,
Георгинов парики,
Флоксов звездчатые маски,
Пышных астр воротники.
Шмель целуется с левкоем,
К солнцу тянется вьюнок,
И над скошенной травою
Праздно вьется мотылек.
Расчехлил подобьем пики
Гладиолус острие
Рядом с грядками клубники,
Отработавшей свое.
Вместо старых надевают
Розы новые венцы,
Звонкой медью полыхают
Раструбы настурции.
Мальвы, бархатцы и россыпь
Безмятежных ноготков,
Словно в храме чудо-роспись,
Рай воспевших мастеров.