Что такое немецкие тылы
Тайная война в тылу врага. Немецкая агентура среди партизан
Изначально гитлеровцы, видя в партизанских формированиях лишь «отбившиеся» от основных сил части и подразделения РККА (так оно зачастую и было), пытались действовать против них, используя крупные войсковые соединения при поддержке моторизованных групп и авиации. Однако подобная тактика показала несостоятельность. Уже в конце лета – начале осени 1941 года фиаско постигло попытки армейских генералов «выкурить» белорусских партизан из мест их базирования и уничтожить отряды, засевшие в болотах и лесах.
От самолета лес укроет своими кронами хоть одного бойца, хоть сто. Танк, даже самый легкий, в лесу и на болоте бесполезен: его там можно только угробить. К тому же рев работающих на пределе двигателей предупреждает о приближении врага лучше всякой разведки и дает время отступить в непролазные дебри. А вот лезть в чащу, где из-за каждого дерева того и гляди прилетит пуля, солдаты вермахта не рвались. Все это заставило руководство армии и спецслужб Третьего рейха, задействованных на Восточном фронте и оккупированных советских территориях, использовать намного более изощренные приемы.
О создании ложных «партизанских отрядов», чьей целью было как физическое уничтожение настоящих народных мстителей, так и компрометация их в глазах местного населения, я уже рассказывал в предыдущей публикации на данную тему. Однако набрать целую группу предателей в той или иной местности было не всегда возможно. Кроме того, в определенных случаях работа агентов-одиночек была куда эффективнее. Неудивительно, что уже в 1941 году гитлеровцы стали разрабатывать и внедрять новые методы.
Это строки из директивы, изданной в сентябре 1941 года начальником тыла Северного фронта гитлеровских войск. Подобного же рода делами занимались местные подразделения абвера (военной разведки и контрразведки Третьего рейха), местные комендатуры, СД, а также действовавшие на оккупированных территориях сотрудники гестапо. В 1942 году в связи с тем, что партизанское движение продолжало набирать все большую силу, был создан так называемый Зондерштаб Р (Особый штаб «Россия»), курировавший именно борьбу с народными мстителями.
Из кого именно вербовали оккупанты своих агентов? Следует выделить несколько категорий. Лучшими кандидатами для гласного и негласного сотрудничества гитлеровцам виделись лица, прямо или опосредованно пострадавшие от советской власти – как во время революции и гражданской войны, так и впоследствии. К уголовно-преступному элементу очень не любящие эту публику немцы относились с большим недоверием и брезгливостью, стараясь использовать ее исключительно для самых грязных и кровавых дел.
А вот «представители окраин СССР», под каковыми нацисты подразумевали в первую очередь жителей Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии, были у них в фаворе. Тамошние националисты вообще представляли из себя настоящую находку для оккупантов, поскольку рвались служить не только из шкурных соображений, но и «за идею». Также в обязательном порядке предпринимались вербовочные подходы к военнопленным, в первую очередь к попавшим в руки захватчиков партизанам. Тут уж платой за «сотрудничество» была жизнь их самих и их близких, а также прекращение пыток и издевательств.
Впрочем, вопрос материального стимулирования предателей немцами был проработан со всеми присущими им обстоятельностью и педантичностью. Вот прекрасный пример: приказ по 28-й пехотной дивизии Вермахта, в котором оговаривается величина вознаграждения, которое может быть выплачено представителям местного населения за борьбу с партизанами либо за сведения о них: до 100 рублей. При этом, правда, сделанные доносы непременно должны были быть «основательными». Нельзя не упомянуть еще и о том, что в случае, когда речь шла о местном населении, подавляющее большинство объектов вербовки составляли женщины. И дело тут было даже не столько в изощренности и беспринципности гитлеровцев, сколько в том, что мужчин на оккупированных территориях оставалось крайне мало.
Особую опасность представляли агенты и провокаторы, не просто наспех завербованные из представителей местного населения путем угроз и примитивного подкупа, а лица, прошедшие тщательную подготовку в специальных школах, находившихся, как правило, в ведении абвера или гестапо. Достоверно известно о подготовке групп антипартизанских провокаторов в ряде подобных «учебных заведений», находившихся на территории оккупированной Прибалтики. Существовали они, впрочем, и во многих других местах. Органы советской контрразведки, СМЕРШ и НКВД, уделяли повышенное внимание выявлению и уничтожению таких «змеиных гнезд». Зачастую путем засылки в них собственных агентов, в том числе и из перевербованных выпускников.
Каким образом действовала агентура оккупантов? Идеальным вариантом было проникновение ее представителей в партизанские отряды с целью передачи гитлеровцам максимально точных сведений об их составе, численности, вооруженности, а также местах дислокации партизанских баз и системах их охраны и обороны. Также перед вступившими на путь предательства могли ставиться задачи уничтожения партизанских складов, устранения командиров и комиссаров, а то и поголовного отравления бойцов. Иногда, впрочем, игра велась более тонкими методами: засланные агенты должны были разлагать дисциплину среди народных мстителей, склонять их к пьянству, мародерству, неподчинению приказам, сеять панические слухи, деморализовать партизан.
Подобные моменты для немецко-фашистских захватчиков были важны. Об этом свидетельствует хотя бы выдержка из появившегося в 1942 году специального документа, озаглавленного «Особые указания по борьбе с партизанами», где совершенно однозначно говорится о том, что любые рейды и операции против народных мстителей без заблаговременно полученной агентурной информации о них являются делом «совершенно безрезультатным» и их не стоит даже пытаться проводить. Исходя из этого можно утверждать, что причиной гибели абсолютного большинства уничтоженных гитлеровцами партизанских отрядов и подпольных ячеек были именно предательство и деятельность вражеских агентов.
В тылу немецких войск
В тылу немецких войск
Морозной ночью, укрепившей лед на Волге, мы перешли на ее западный берег, обошли Зубцов, побывали на окраине Ржева, а потом резко повернули на юг. Шли, как правило, ночами, а на день, маскируя свои следы, останавливались в деревнях. Дороги были заметены снегом, и, чтобы не сбиться с заданного направления, мы брали проводников из местных жителей. Почти каждую ночь происходили короткие стычки с немцами. Здесь, к западу от Вязьмы, располагались тылы немецких войск. Немцы жили в деревнях, не выставляя охраны на ночь, и наши бойцы часто заставали немецких солдат врасплох, приводя их в ужас. Немцы принимали наших бойцов за партизан и не сдавались в плен, — тогда в коротких схватках их уничтожали. В одной деревне в ход пошли даже противотанковые пушки. В доме оказались немецкие портные, которые на предложение сдаться ответили пулеметным огнем! Командир 18-го кавполка майор Карпонос приказал артиллеристам подавить пулеметы. Артиллеристы ударили бронебойным снарядом, он пробил обе стены дома и не разорвался. Бой был коротким. Пулеметы замолчали, один из немцев вылез через соломенную крышу двора и пустился бежать. Его уложили навечно в снег, а два наших бойца пробрались через эту дыру в дом и добили остальных, лишь один сдался в плен.
В другой деревне в плен взяли трех солдат. Эти были очень словоохотливые и рассказали все, что знали о расположении тыловых частей: они лепетали фразу, ставшую потом самой главной фразой при попадании в плен: «Гитлер капут! Рус — гут». Немцы эти очень удивлялись, кто мы и как тут оказались. Им сказали, что мы регулярные войска, а не партизаны. Переводчику я сказал, чтобы тот перевел немцам: мы спустились с самолетов вместе с лошадьми, а пленные в ответ: «О/ Гут, гут!»
Много трудностей было в пути: стояли сильные морозы и почти все обмораживали щеки и носы. Заходя в дома после немцев, мы набрались вшей, и они докучали нам всю зиму. Надо было кормить людей и тысячи лошадей. Верхами ездили мало. Почти все обзавелись розвальнями и ездили в них по 5–6 человек. В политотделе верхом ездил только один Захаров на своем хорошо обученном гнедом. Шли длинными колоннами. Походные кухни двигались среди пеших кавалеристов. На огонек кухонь собирались погреться бойцы, свободные от выполнения боевых задач. Личный состав дивизии в своем большинстве был укомплектован жителями Кубани и Северного Кавказа. В ночной тишине часто неслись мелодичные песни. Очень любили кубанцы песню про Галю:
Ехали казаки от дома до края,
Увидали Галю, забрали особой.
Как правило, я шел в голове колонны за передовым отрядом вместе с полковником Чудесовым, иногда ночью удавалось в санях вздремнуть часок-два. Политотдельцы ехали на нескольких санях, а замыкал колонну огромный воз, груженный сеном. Раз Крылов предложил мне лечь на это сено под брезент, я лег и скоро заснул, а проснулся от холода; не могу шевельнуть руками, они закоченели до локтей, а потом опухли. Больше ложиться на это сено я не стал.
По необходимости приходилось совершать марши и днем. Раз в ясный морозный день нашу колонну обнаружила немецкая авиация и начала бомбить и обстреливать из пулеметов. Личный состав потерь не имел, хотя от обстрела негде было укрыться, и мы лежали на снегу, а вот кони пострадали. Захарову пришлось пристрелить своего коня с перебитыми ногами. А конь у него был отличный: по его команде он опускался на колени передних ног, и Захаров с земли садился в седло. Мясо убитых коней шло в пищу.
У нас в политотделе собирали материалы о геройских подвигах бойцов, начиная с подвига сержанта Лаптева, спасшего боевое знамя полка. Описание подвигов переписывалось тушью в тетрадь из плотной чертежной бумаги, и такой сборник о подвигах называли «Наши герои». Он пользовался большим спросом среди личного состава: его читали в эскадронах, взводах[29]. А части дивизии все шли и шли на юг в заданный район. Глубокой ночью 22 января в сильный мороз, когда я шел в голове колонны вместе с командиром дивизии, наш начальник полевой почты догнал нас и вручил мне письмо из дома от жены. Какая это была великая радость! Более 8 месяцев я не получал вестей из дома, и вот письмо! Теперь мне стало спокойнее.
Незадолго до этого дивизия в редком лесочке в темноте встретила сильное сопротивление, какого мы не ожидали от немцев. Скоро выяснилось, что это были финны. Одетые в белые халаты, они применили особый прием ведения боя: лежа на снегу, кричали «ура», а потом без шума поднимались и атаковали. Пока мы разгадали этот прием, потеряли несколько бойцов ранеными. С командиром дивизии мы находились среди бойцов, ведущих бой. Скоро Чудесова ранили, и он передал командование дивизией командиру 18-го кавполка подполковнику Гагуа. Когда наши части погнали финских солдат, были обнаружены тела двух наших артиллеристов, повешенных на стволах мортир.
Из Изъялова мы скоро перебрались в Митино и стояли здесь до наступления весенних дней. Штаб корпуса расположился в деревне Степаньково. Сюда каждую ночь прилетал У-2 и привозил продукты и почту, боеприпасы и вооружение. Немецкий бронепоезде линии железной дороги Семлево—Издежково доставал своими снарядами до Митина, и днем хождение по деревне было очень ограниченно, а езда на лошадях запрещалась. Снаряды с бронепоезда летели к нам на пределе дальности стрельбы и иногда давали рикошеты. Как-то мы с Захаровым попали под обстрел: снаряды пролетали над нами, ударялись о землю, снова взлетали, не разрываясь, и падали на глубокий снег.
Почти ежедневно я выезжал в части, добираясь до расположения передовых постов — боевого охранения. Ездил с Крыловым и брал с собой инструктора политотдела или кого-либо из группы сержантов. В Митине располагался и наш медсанбат. Периодически я навещал его: беседовал с ранеными, персоналом. Однажды мне передали, что со мной лично желает поговорить один больной. Я пришел и присел около изможденного бойца. Он бежал из лагеря военнопленных из Вязьмы и рассказал, что там бывший политрук Луц ходит по лагерю с нагайкой и издевается над нашими бойцами. Я спросил, а знал ли он Луца, — он ответил, что знает его хорошо. До побега из плена он никому не говорил о Луце и здесь молчал, пока не узнал, что тут есть политотдел. Все эти факты я сообщил в политотдел корпуса.
Примерно в эти же дни с политруком Лукьяненко мы ехали в полк ночью в расположение боевого охранения. Нам оставалось метров 60, когда мы услышали шум схватки. Вскоре мы увидели, как трое вооруженных карабинами бойцов ведут одного. Увидев меня, они доложили, что задержали политрука, который пытался перейти к немцам. Задержанного ввели в штаб полка — это был немолодой, лет под сорок человек, который был политруком эскадрона еще до войны. Он отдал мне партбилет и заявил: «Работаю на немцев несколько лет, советскую власть ненавижу. По национальности я ассир! Можете меня расстрелять, но я ничего не скажу вам». Мы передали его в особый отдел.
В январские дни, когда корпус приближался к автошоссе Москва—Минск, в наш тыл был сброшен авиадесант. Погода не благоприятствовала высадке, и к нам попало мало десантников, часть их опустилась около деревень, занятых немцами, и погибла в боях, а часть соединилась с корпусными подразделениями. К нам из десантников попал политрук Чемоданов. Он был сильно обморожен, и мы оставили его в политотделе. Сомнений, что он наш человек, ни у кого не было. Из беседы с ним выяснил, что он сибиряк, и теперь у нас стало трое сибиряков: Захаров, Высотин и Чемоданов.
Жили мы в политотделе дружно, а вечерами пели песни. В бою под Андреевском бойцы 18-го кавполка захватили у немцев полный аккордеон, и многие гармонисты играли на нем. Из политотдела корпуса к нам в Митино пришел инструктор политотдела, чтобы забрать его, но комиссар полка Терещенков оформил аккордеон как награду одному из эскадронов, а на самом инструменте сделали дарственную надпись, — и он, обиженный, ушел. Но инструктор высматривал не только музыкальные инструменты, но и пополнение для политотдела. Последовал приказ отправить в распоряжение политотдела нашего секретаря Дмитренко. Против выдвижения его на политработу у меня претензий не было: я готовил его на должность инструктора политотдела по партийному учету. Дмитренко быстро пошел в гору, после расформирования корпуса он попал в отделение партучета ПУ Калининского фронта и весной 1943 был уже его начальником и имел звание майора. Секретарем политотдела вместо него стал сержант Вдовкин.
В зоне действий корпуса было немало окруженцев, осевших кто в зятьях, кто в работниках. Мы пробовали пополняться за счет этих лиц. Терещенков так и называл их «зятьями»; мне пришлось видеть, как он вел их в атаку: «Зятья! За Родину, за Сталина, вперед!» «Зятья» бежали, ложились в снег, снова поднимались, и если бой затягивался до темноты, то «зятья» исчезали. Терещенков докладывал: «Задача выполнена, столько-то раненых, убитых нет, потеряли столько-то «зятьев», исчезнувших из полка». Потом «зятьев» снова искали по домам у молодух и строго предупреждали их, что они будут осуждены как дезертиры, если исчезнут из полков. Вместе с тем лица из «окруженцев» были и среди начальствующего состава дивизии. Мне запомнился военинженер 1-го ранга Ноженко, скромный, трудолюбивый, исполнительный человек. Осенью 1941 года он воевал на Западном фронте. Отстав от своих войск, он укрылся в блиндаже, завалив вход хворостом, и в полной темноте в одиночку жил голодный несколько дней, слыша голоса немецких солдат. Потом, когда все стихло, он выполз из блиндажа и встретил наших бойцов, ищущих пищу. Под копнами сена и неубранного хлеба они ловили мышей и жарили их на шомполе как шашлык, спасаясь от голода. Зимой Ноженко был зачислен в нашу дивизию, в летнем окружении он пропал без вести.
Наша дивизия не имела своей радиостанции, и все боевые донесения передавались через штаб дивизии Чанчибадзе. Наш командир дивизии Гагуа был на него в большой обиде: все, что делала наша дивизия, он выдавал как сделанное своей дивизией. Были случаи, что Чанчибадзе ставил наши части в опасное положение своей ложной информацией: при подходе к шоссе на Минск он передал Гагуа, что деревня Юфаново занята его бойцами, Гагуа послал группу кавалеристов, и те попали в немецкую засаду, понеся большие потери.
В начале 1942 года были оформлены материалы на присвоение воинских званий: секретарю парткомиссии Элентуху и мне были присвоены звания «батальонный комиссар», а Дудко и младшему политруку Мартышину — «ст. политрук». В эти же дни долго пришлось разбираться с персональными делами командира и комиссара одного из полков. Они проявили в окружении трусость, утратили партбилеты и вышли из окружения лишь вдвоем. С должностей их сняли, и вот решалась их судьба по партийной линии. Члены парткомиссии долго слушали их объяснения об обстоятельствах утраты партбилетов. Как начальник политотдела, я имел право высказать свое мнение, — а я не видел в их словах искренности. Поэтому я сказал: «Заслуживаете исключения из партии». Но члены парткомиссии вопреки моему мнению решили оставить их в партии (с самым строгим взысканием) — и оказались правы. Офицеры активно включились в боевую работу и в последующих боях отлично проявили себя.
Посещая части дивизии почти ежедневно, я беседовал с бойцами, политработниками, командирами, комиссарами частей. В меру своего опыта направлял их работу, улаживал конфликтные ситуации. Но постепенно назревал мой конфликт с командиром дивизии и комиссаром. Дело было прежде всего в том, что я откровенно не одобрял их распутства — в это время комдив Гагуа и комиссар Ковырин обзавелись, как их тогда называли, «полевыми женами» и в открытую жили с ними. Подруга комиссара похаживала к одному командиру полка — тот обнаружил измену, и начался скандал, о котором мне сообщили. Я вошел в дом и увидел, что может произойти непоправимое: оба стояли с наганами в руках. Трагедию предотвратило то, что я сумел пристыдить их обоих. Кроме того, Гагуа часто упрекал меня, что я не добиваюсь присвоения нашей дивизии гвардейского звания.
В феврале мы получили газеты с приказом наркома обороны И.В.Сталина, — этот приказ произвел на всех нас большое впечатление. В нем, в частности, говорилось, что «Красная Армия уничтожает немецких солдат, как поработителей своей Родины, если они не сдаются в плен. Она берет немцев в плен, если они сдаются, и сохраняет им жизнь». Вскоре после издания этого приказа в Изъялове бойцы дивизии взяли в плен немецкого мародера и насильника. Его карманы были наполнены советскими деньгами и многочисленными порнографическими фотографиями. Он понял, какая кара его ждет, достал из кармана приказ Сталина за № 55 и заговорил: «Бефель Сталин, нихт капут!», то есть «Меня нельзя расстреливать, вот приказ Сталина об этом». Но схваченному в момент насилия и разбоя, приговор был один — расстрел.
Зима приближалась к концу. Наш корпус не смог соединиться с частями гвардейского корпуса генерала Белова: немцы оттеснили от автострады его, а потом и нас. В конце марта дивизия оставила Митино и ночами переходила к северо-западу, разместившись в селе Самыкине, юго-восточнее районного центра Смоленской области Холм-Жирковский. В нем немцы устроили концлагерь для военнопленных, и мы видели тела сотен наших замученных бойцов: они были плохо закопаны, и из-под мерзлой земли торчали руки и ноги. Это было для нас наглядным уроком ненависти к немецким оккупантам! Каратели шли и по нашим следам — наши разведчики докладывали о нескольких случаях, когда немцы сгоняли население оставленных нами деревень в сараи и сжигали мирных жителей.
С приходом тепла я уже не мог ездить в санях, надо было учиться ездить в седле. Мой Ишка умер зимой, и мне дали молодую сивую кобылку с кличкой Кобра. Лихим кавалеристам было странно видеть, как я неумел, и они подшучивали надо мной. Но под руководством Крылова я начал учиться и довольно скоро научился ездить рысью. Нашли для меня и командирский клинок, и теперь я по виду стал кавалеристом, хотя рубить не умел.
Читайте также
В НЕМЕЦКИХ ТЕАТРАХ
В НЕМЕЦКИХ ТЕАТРАХ Удивительно, как разнообразно оперное искусство. Оперы контрастно жанровые: серьезные, трагические, веселые, шутливые, озорные. Оперы «номерные» и с непрерывно развивающимся действием. Оперы с разговорами и с речитативами, «сухими» и мелодическими.
Предисловие немецких издателей
Предисловие немецких издателей Ясперс и Хайдеггер переписывались с 1920 по 1963 год. В общей сложности сохранилось 155 писем и набросков. Еще 15 писем Ясперса Хайдегтеру, копий которых в архиве Ясперса нет, следует, вероятно, считать утерянными.В архиве Ясперса есть также
ЗИС-2 — гроза немецких танков
ЗИС-2 — гроза немецких танков О 57-мм противотанковой пушке ЗИС-2 стоит рассказать особо. Начнем с того, что это была не только первая грабинская противотанковая пушка, но это была и первая отечественная противотанковая пушка, способная поражать танки с противоснарядной
Вклад немецких ученых
Вклад немецких ученых На статью Эйнштейна сразу же обратил внимание редактор журнала «Анналы физики», выдающийся теоретик, профессор Берлинского университета Макс Планк. Работа Эйнштейна вызвала у него самый непосредственный интерес возможностью провести «такое
I. Прорыв на обоих флангах и окружение немецких войск
I. Прорыв на обоих флангах и окружение немецких войск В этой обстановке 19 ноября началось контрнаступление русских, которое быстро привело к охвату обоих флангов и окружению всех немецких сил 6-й армии и 4-й танковой армии.В то время, как атаки противника в сторону так
Автономия в тылу германских войск
Автономия в тылу германских войск 22 июня 1941 года немецкие войска перешли границы СССР. Орловская область оказалась на направлении наступления группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока. Фронт стремительно приближался, и советское руководство вскоре
Союз немецких офицеров создан
Союз немецких офицеров создан Лагерь Войково вновь забурлил, когда пришло известие о создании Союза немецких офицеров. 11 и 12 сентября 1943 года в Луневе под Москвой собралось более ста делегатов от пяти офицерских лагерей, а также члены Национального комитета «Свободная
Член Союза немецких офицеров
Член Союза немецких офицеров Незадолго до 20 июля генерал фон Зейдлиц разыскал меня в Красногорске. Он проинформировал меня о ходе военных действий на центральном участке Восточного фронта. Красная Армия за 14 дней на Фронте шириной 300 километров продвинулась на запад
Директива Ставки ВГК № 220213 командующему войсками Карельского фронта о запрещении ведения наступательных действий против немецких войск на территории Финляндии
Директива Ставки ВГК № 220213 командующему войсками Карельского фронта о запрещении ведения наступательных действий против немецких войск на территории Финляндии 12 сентября 1944 г. 02 ч 20 минИз представленного Вами за № 00112/44/оп доклада видно, что Вы ставите войскам фронта
СЕКРЕТ НЕМЕЦКИХ УСПЕХОВ
СЕКРЕТ НЕМЕЦКИХ УСПЕХОВ «Россия, – писал вчера А. А. Столыпин, – платит Германии такую громадную дань, которая несравнима ни с какой военной контрибуцией побежденного и обращенного в рабство народа». Речь идет о чрезвычайно невыгодном для нас и столь же выгодном для
Союз немецких офицеров создан
Союз немецких офицеров создан Лагерь Войково вновь забурлил, когда пришло известие о создании Союза немецких офицеров. 11 и 12 сентября 1943 года в Луневе под Москвой собралось более ста делегатов от пяти офицерских лагерей, а также члены Национального комитета «Свободная
Первые жертвы немецких подлодок
Первые жертвы немецких подлодок Все больше немецких лодок топили чужие транспорты. В мире кайзеровская Германия приобрела имидж «злобного агрессора», однако так и не смогла взять под контроль морские вражеские коммуникации. 7 мая 1915 г. на линии Ливерпуль — Нью-Йорк
Глава 2 ПОДГОТОВКА НЕМЕЦКИХ ПОДВОДНИКОВ
Глава 2 ПОДГОТОВКА НЕМЕЦКИХ ПОДВОДНИКОВ Набор моряков Германия располагала достаточным количеством военнообязанного населения, чтобы проявлять особую разборчивость при наборе моряков в подводники. Интересный факт: матросы, пришедшие в подводный флот добровольцами, в
Задачи немецких подлодок
Задачи немецких подлодок Они были сформулированы К. Дёницем накануне его вступления в должность командующего первой флотилией подлодок «Веддиген» в конце сентября 1935 г. За несколько лет до начала неограниченной подводной войны он предусмотрел ее возможность:
«Разговоры немецких беженцев»
«Разговоры немецких беженцев» Подыскивая рукописи для журнала «Оры», Шиллер, разумеется, рад был бы опубликовать в нем — с продолжением из номера в номер — роман о Вильгельме Мейстере, однако Гёте уже пообещал отдать его берлинскому издателю Унгеру. Тогда автор
«Обличение немецких зверств»
«Обличение немецких зверств» Нацистов антигитлеровские заявления Эйнштейна буквально доводили до бешенства. Геббельсовская пропаганда вспомнила кампанию осуждения «немецких зверств» («Grauel-Hetze»), якобы творимых кайзеровскими солдатами в Бельгии, проводившуюся ещё в