какие религии исповедовало население царства польского прибалтийских губерний
§ 249. Религия прибалтийских народов
§ 249. Религия прибалтийских народов
Латыши, литовцы и древние пруссы — три группы народов, населявших Прибалтику, причем численность последних значительно сократилась в результате длительной борьбы за свою веру с тевтонскими рыцарями. В конце концов, пруссы были завоеваны и ассимилированы германскими колонистами. Латыши и литовцы были тоже покорены германцами и, по крайней мере, номинально обращены в христианскую веру в XIV в.;[61] однако им удалось сберечь свои религиозные традиции. Только с XVI в. лютеранские миссионеры приступили к длительной кампании борьбы с балтийским язычеством. Однако древнее наследие частично сохранилось в этнографии и фольклоре балтийских народов — как бесценный источник сведений об их исконной религии.[62] Особенно важны в этом смысле дайны (короткие песни из четырех строф),[63] обряды, сопровождавшие полевые работы, свадьбы, уход из жизни, и народные сказания. Их сохранению способствовала география расселения балтов (по той же причине сохранились народные поверья и обычаи в Пиренеях, в Альпах, на Карпатах и Балканах), что ни в коей мере не исключает влияний со стороны соседей — германцев, эстонцев, славян и — последние четыре столетия — воздействия христианства.
Несмотря на некоторые различия, наблюдавшиеся в пантеонах богов, мировоззрении и религиозной практике трех упомянутых народов, мы описываем их в одном разделе для облегчения восприятия материала. Начнем с того важного обстоятельства, что в языках балтов сохранилось древнее индоевропейское название небесного бога, deiuos: латышское диевс, литовское диевас, старо-прусское деивас. После христианизации тот же самый теоним был заимствован для обозначения библейского Бога. В латышском религиозном фольклоре Диевс, отец святого семейства, живет в своем поместье на Небесной горе. Однако он спускается на Землю и работает наравне с крестьянами, участвует в праздниках, приуроченных к началу полевых работ. Диевс — учредитель мирового порядка; именно он определяет судьбы людей и наблюдает за их нравственной жизнью.[64] Однако Диевс не является ни верховным богом, ни самым главным божеством.
Бог-громовник, литовский Перкунас или латышский Перконс,[65] также обитает на небе, но часто спускается на Землю и борется с дьяволом и бесами (такие детали подтверждают христианское влияние). Этот грозный воитель и огненный Бог повелевает дождями и, следовательно, управляет плодородием полей и пашен. Перкунас/Перконс играет значимую роль в жизни крестьян, и те приносят ему жертвы во время засух и эпидемий. Согласно письменным свидетельствам XVI в., во время грозы люди подносят ему кусок мяса и обращаются к нему с такой молитвой: «О Боже Перкунас! Не ударь в меня, молю тебя, Боже! Прими, о Боже, это мясо!» Подобные обряды совершали во время грозы и первобытные люди (см. наш «Трактат по истории религий», § 14).
Одно из центральных мест в пантеоне балтов занимает Богиня Солнца, Сауле (многие указывали на ее сходство с ведической богиней Сурьей). Она имеет одновременно образ матери и молодой девушки; у нее тоже есть поместье на Небесной горе, рядом с Диевсом. Иногда оба божества вступают в борьбу между собой, и поединок продолжается три дня. Сауле посылает плодородие пашням, помогает страждущим, карает грешников. Самый главный праздник в ее честь отмечается в день летнего солнцестояния.[66] В религиозном фольклоре латышей ей отдана роль супруги воинственного бога Луны, Менесса.[67] Все вышеупомянутые боги обязательно имеют коней: на колесницах они путешествуют по небесным горам и спускаются на Землю.
Большинство хтонических божеств — женщины. Мать-Земля называется Жемен мате у латышей и Жемина у литовцев, у этих последних есть и «Хозяин Земли», Жемепатис. Число «Матерей» достаточно велико. Например, Мать лесов (Межа мате у латышей, Медеине у литовцев) имеет разные эманации: она проявляется как Мать садов, Мать полей, Мать ягод, цветов, грибов и т. д.). В мифологии балтов есть и другие подобные ряды божеств: водной стихии (Мать воды, Мать волны и т. д.), метеорологических явлений (Мать дождя, Мать ветров и т. д.), жизнедеятельности людей (Мать сна и т. п.). Как отмечал Узенер,[68] распространенность этих мифологических существ напоминает подобное явление в религии римлян (см. § 163). Главная богиня латышей, Лайма (от корня лайме, «благополучие, удача»), — это преимущественно богиня судьбы; именно от нее зависит будущая жизнь новорожденного. Лайма устраивает браки, влияет на плодородие земли, здоровье и тучность скота. Несмотря на синкретическое сходство с Девой Марией, Лайма — архаический божественный персонаж, возникший на самой ранней стадии латышского язычества.[69]
До введения христианства народные культовые мероприятия всегда происходили в лесу. Определенные деревья, ручьи или поляны имели сакральный статус: считалось, что их населяли боги и, следовательно, к ним было запрещено приближаться. Люди совершали жертвоприношения на открытом воздухе — в рощах и других священных местах. Построенный из дерева дом тоже считался священным пространством, как и «красный угол» в избе. Что касается собственно культовых помещений у балтов, тут мы не располагаем полноценными сведениями. Раскопки обнаруживают следы деревянных святилищ в форме круга диаметром около пяти метров со статуей божества в центре.
В этих «бардах-провидцах» можно увидеть представителей категории экстатиков и чародеев, подобных азиатским шаманам; возможно, по окончании погребальных трапез они сопровождали души умерших в царство мертвых. У балтов, как и везде, служители церкви считали, что экстатические обряды и магические церемонии вдохновлялись дьяволом. Однако религиозный транс и экстатический териоморфизм являются обычными элементами религиозного механизма (или механизма «белой магии»): шаман принимает облик животного для того, чтобы победить злых духов. Сходное верование зафиксировано у литовцев в XVII в.: пожилой литовец, обвиненный в ликантропии, признался, что он был оборотнем. Обычно в ночь на св. Люсию, на Пятидесятницу и на св. Иоанна он и его друзья в облике волков доходили до «края моря» (т. е. до Преисподней) и вступали в поединок с дьяволом и его помощниками-колдунами. Волки-оборотни, объяснял старик, превращаются в настоящих волков и спускаются в царство мертвых, чтобы забрать оттуда то, что украли у людей злые демоны, — скот, зерно, другие дары земли. В час смерти душа оборотня восходит на Небо, а душу колдуна забирает дьявол. Оборотни — это «божьи собаки», оправдывался старик, если бы не их активное вмешательство, дьявол опустошил бы землю.[71]
Национальная и религиозная политика Николая I. Этнокультурный облик
Урок 14. История России 9 класс ФГОС
В данный момент вы не можете посмотреть или раздать видеоурок ученикам
Чтобы получить доступ к этому и другим видеоурокам комплекта, вам нужно добавить его в личный кабинет, приобрев в каталоге.
Получите невероятные возможности
Конспект урока «Национальная и религиозная политика Николая I. Этнокультурный облик»
Среди православных верующих было распространено почитание старцев. Они активно проповедовали и вели праведный образ жизни, чем заслуживали почёт и уважение. Монаха Серафима Саровского можно назвать одним из самых известных старцев первой половины XIX века.
Он предсказал многие события, которые произошли в России в последующие десятилетия. Подробнее о религиозных течениях в Российской империи вы узнаете далее.
Вопросы занятия будут следующими: Положение в Царстве Польском. Политика по отношению к Финляндии. Положение в Западном крае и Прибалтике. Положение евреев в Российской империи. Власть и религиозные конфессии в первой половине XIX века. Политика России в Средней Азии.
В середине XIX века факторами, влияющими на общественное настроение в «национальных окраинах» империи, были национально-освободительные движения, которые в то время получили широкое распространение в Европе, а также Французская революция 1830 года.
Пропаганда демократических ценностей и конституционных норм, провозглашение независимости Греции и Бельгии, победа буржуазной революции во Франции не могли не повлиять на подъём патриотических чувств в национальных регионах России. Например, восстание назревало в Царстве Польском. Даже несмотря на то, что польским землям было предоставлено широкое самоуправление и особый статус.
Этому было несколько причин: ужесточение режима – введение цензуры и создание тайной полиции; преследования и аресты оппозиционных депутатов сейма; несоблюдение российскими властями конституции 1815 года; желание польского дворянства восстановить прежние вольности и возродить независимую Речь Посполитую в границах 1772 года. Т. е. государства, в которое, помимо польской территории, должны были войти земли Литвы, Беларуси и Правобережной Украины. Кроме этого, была сильно ограничена деятельность сейма.
Поводом же к восстанию послужила угроза привлечения поляков к подавлению Французской революции 1830 года. Потому что в соответствии с решениями Священного союза, Россия должна была послать войска для помощи французской монархии. Однако поляки не хотели пополнять «армию карателей». И 29 ноября 1830 года в Царстве Польском началось восстание, которое, по сути, было национально-освободительной войной.
Восставшие захватили арсенал, создали армию и своё правительство во главе с бывшим членом Негласного комитета Адамом Ежи Чарторыйским.
В январе 1831 года польский сейм провозгласил, что Николай I и его семья лишаются прав на польский престол. Это нарушало действующую конституцию 1815 года и означало, что поляки сами отказываются от конституционного порядка 1815 года. Фактически правительство Польши объявило России войну.
Однако уже в феврале 1831 года мятежники потерпели поражение от русской армии под командованием генерал-фельдмаршала Ивана Ивановича Дибича. А 8 сентября 1831 года правительственные войска под командованием генерал-фельдмаршала Ивана Фёдоровича Паскевича заняли столицу Царства Польского – Варшаву. Восстание потерпело поражение.
Восстание в Польше стало сильным ударом по престижу Николая I. Он был оскорблён «неблагодарностью» поляков, которые имели больше привилегий, чем другие его подданные. 14 февраля 1832 года Николай I отменил конституцию 1815 года как недействующую. Вместо неё был введён так называемый «Органический статут». Согласно этому документу, Царство Польское провозглашалось составной частью Российской империи. Упразднялись польский сейм и армия. При этом были сохранены административная автономия, должность наместника Царства Польского, а также совет при наместнике и Государственный совет. Плюс ко всему, были закрыты Варшавский и Виленский университеты, лицей в Кременце.
Ещё одной национальной окраиной, наделённой широкой автономией, было Великое княжество Финляндское. Ещё в 1809 году непосредственно Александр I открывал сейм в городе Борго, на котором провозглашалось сохранение старой конституции Финляндии и её важнейших законов. Столицей княжества с 1812 года был город Гельсингфорс (современный Хельсинки).
Во время правления Николая I Финляндия всё ещё сохраняла автономию, хотя сейм за этот период практически не созывался. В 1826 году была учреждена должность министра-статс-секретаря Великого княжества Финляндского. Министр-статс-секретарь фактически являлся представителем Финляндии в Петербурге и имел право личного доклада императору. Эту должность в основном занимали уроженцы Финляндии.
Земли Беларуси, Литвы и Правобережной Украины, которые отошли России в результате разделов Речи Посполитой, вошли в состав особой административной единицы – Западного края. Он административно делился на Северо-Западный край и Юго-Западный край. Северо-Западный край состоял из 6 белорусских и литовских губерний – Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской, Могилёвской и Витебской. Юго-Западный край включал в себя 3 украинские губернии – Волынскую, Подольскую и Киевскую.
Поскольку эти территории являлись приграничными, на них осуществлялось особое управление и действовали свои законы. В первой половине XIX века экономика Юго-Западного края активно развивалась. Там были открыты залежи каменного угля и железной руды, что способствовало становлению железоделательной и металлообрабатывающей промышленности в районе будущего Донбасса и Криворожья. Росло количество промышленных предприятий.
Своё развитие получили в крае культура и образование. Так, в 1804 году был открыт Харьковский, а в 1834 году – Киевский университеты.
В Киевском университете с 1834 по 1847 год действовала и своя тайная политическая организация – Кирилло-Мефодиевское студенческое общество. Её участники хотели создать единую славянскую федерацию с национальной автономией каждого славянского народа. Они отстаивали идеи республиканского строя и выступали за ликвидацию самодержавия и крепостного права. Главой этого тайного студенческого общества являлся профессор истории Николай Иванович Костомаров, а одним из его активных деятелей был поэт Тарас Шевченко.
Ещё одни окраинные губернии – Эстляндская, Лифляндская и Курляндская – входили в состав Прибалтийского края. Ещё во время правления Александра I здесь была проведена аграрная реформа, которая освободила крестьян от крепостной зависимости, но не дала им земли. В то же время прибалтийские помещики состояли на воинской службе в русской армии.
На этих землях также шла борьба за сохранение национальных традиций. Культурно-просветительской деятельностью здесь занимались Курляндское общество для изучения литературы и искусства, Латышское литературное общество, Эстонское учёное общество.
Благодаря промышленному перевороту, который активизировал торговлю, Прибалтика превратилась в один из самых динамично развивающихся регионов Российской империи.
Во время правления Николая I вопросы быта и управления еврейским населением в Российской империи регулировались Положением 1835 года.
У евреев сохранялись многочисленные льготы, в том числе касательно службы в армии. Так, от рекрутства были полностью освобождены еврейские купцы всех гильдий, жители сельскохозяйственных колоний, цеховые мастера, механики на фабриках, раввины и все евреи, имеющие среднее или высшее образование. Посредством привлечения евреев в армию правительство проводило политику их ассимиляции.
Ассимиляция – процесс, в результате которого один этнос лишается своих отличительных и заменяется чертами другого общества.
Им присваивались русские имена и фамилии. Также евреев, поступивших на службу в армию, крестили в православие. Зато после этого они могли проживать за чертой оседлости. Таким образом евреи постепенно приобщались к русскому языку и культуре.
С помощью созданного в 1840 году комитета по «коренному преобразованию евреев в России» российские власти пытались приобщить еврейское население к земледелию и освоению сибирских земель. Однако по иудейским традициям занятие сельским хозяйством считалось недостойным, а еврейские общины были замкнуты и тщательно охраняли свою культуру и быт. Поэтому у властей не получилось приобщить евреев к земледелию.
По отношению к различным религиям в многонациональной Российской империи действовал принцип веротерпимости. Признавая царскую власть и государственные порядки, можно было исповедовать любую религию. Но всё же православная церковь имела преимущество перед остальными. Её прихожане составляли 86 % от всего населения страны. Более того, в Поволжье, Сибири и на Кавказе активную деятельность развернули православные миссионеры. Их целью был перевод в православие представителей других вер.
При Николае I усилилось гонение на старообрядцев. Так, в соответствии с Указом 1832 года раскольникам нельзя было принимать у себя беглых православных священников. А Указом 1835 года запрещалось возводить новые молитвенные дома и ремонтировать старые. Старообрядцам также было запрещено заниматься общественной деятельностью. К этому времени в самом старообрядческом движении произошёл раскол. Оно разделялось на два направления: «поповцев» и «беспоповцев».
«Поповцы» признавали церковную иерархию и все 7 церковных таинств. «Беспоповцы» отрицали священников и допускали только три таинства – крещение, исповедь и причастие.
Следует отметить, что в самом старообрядческом движении до середины XIX века не было своей иерархии. Она появилась после того, как в 1846 году к раскольникам примкнул боснийско-сараевский митрополит Амвросий. Он возглавил старообрядческую церковь, став митрополитом Белокриницким.
Поэтому Амвросия можно считать основателем старообрядческой иерархии.
В Российской империи в XIX веке распространилась и католическая вера. Этому способствовало несколько факторов: присоединение польских земель, ссылка участников польских восстаний в Сибирь, увеличение количества немецких колонистов.
Ещё одной религией, которую исповедовало население империи, было униатство. Оно было распространено на украинских и белорусских землях.
Униатство подразумевает соединение православной и католической церкви на основе унии при главенстве католической, но с сохранением многих православных обрядов.
С 1837 года дела униатской церкви были переданы в ведение Синода. А с 1839 года действие Брестской церковной унии было прекращено, и униатская церковь была воссоединена с Русской православной церковью.
Население Прибалтики и Финляндии принадлежало в основном к протестантизму. В России он был представлен лютеранством и кальвинизмом.
Появлялись в империи и новые конфессии. Так, в 1841 году сюда проник баптизм.
Баптизм – одно из направлений протестантского христианства.
Первыми, кто стал его исповедовать, были немцы, однако вскоре баптизм распространился и среди русских, украинцев, белорусов, армян, грузин, молдаван, чувашей.
Ислам в России был представлен двумя направлениями: суннизмом и шиизмом. Суннизм исповедовали большинство верующих татар, башкир, а также народы Северного Кавказа, шиизм же – только часть дагестанцев и азербайджанцев.
В течение XVIII–XIX веков в состав России вошли и казахские жузы (Младший, Средний и Старший). Это группы племён, кочующих по степям современного Казахстана. Постепенно здесь начали основываться русские военные укрепления. С этими землями граничили среднеазиатские государства – Хивинское и Кокандское ханства, Бухарский эмират.
Российское правительство пыталось наладить отношения и с ними. Так, в 1854 году военный губернатор Оренбургской губернии Василий Алексеевич Перовский смог добиться подписания договора с Хивой. Однако среднеазиатские государства, опираясь на поддержку Англии, стремились подчинить себе казахские земли. Так, кочевники Хивы, Бухары и Коканда совершали набеги на земли казахов, перешедшие в подданство России. Необходимость защиты своих приграничных земель в итоге подтолкнёт Россию к завоеванию Средней Азии.
Подведём итоги: В середине XIX века Российская империя была многонациональным и многоконфессиональным государством. Во время правления Николая I к представителям разных народов и религий было неодинаковое отношение. После восстания 1830–1831 годов была существенно ограничена самостоятельность Царства Польского. Финляндия пользовалась широкой автономией. На приграничных землях Западного края действовали особые законы и управление. Еврейское население Российской империи пользовалось значительными льготами. Усилилась борьба со старообрядцами, была упразднена униатская церковь. Российское государство пыталось наладить отношения с государствами Средней Азии.
Как появились латыши, эстонцы и литовцы
Сейчас к прибалтийским государствам относят три страны – Латвию, Литву и Эстонию, получившие суверенитет в процессе распада Советского Союза. Каждое из этих государств позиционирует себя, соответственно, как национальные государства латышей, литовцев и эстонцев. Национализм в странах Прибалтики возведен на уровень государственной политики, что объясняет многочисленные примеры дискриминации русского и русскоязычного населения. Между тем, если разобраться, то выясняется, что прибалтийские страны – типичные «государства – новоделы» с отсутствием собственной политической истории и традиции. Нет, конечно государства в Прибалтике существовали и прежде, но создавали их отнюдь не латыши или эстонцы.
Что представляла собой Прибалтика до того, как ее земли были включены в состав Российской империи? До XIII века, когда Прибалтику начали завоевывать немецкие рыцари – крестоносцы, это была сплошная «зона племен». Здесь жили балтские и финно-угорские племена, не имевшие собственной государственности и исповедовавшие язычество. Так, современные латыши как народ появились в результате слияния балтских (латгалы, земгалы, селы, курши) и финно-угорских (ливы) племен. При этом стоит учитывать, что балтские племена сами не были коренным населением Прибалтики – они мигрировали с юга и оттеснили местное финно-угорское население на север современной Латвии. Именно отсутствие собственной государственности и стало одной из главных причин покорения балтских и финно-угорских народов Прибалтики более могущественными соседями.
Начиная с XIII-XIV вв. народы Прибалтики оказались меж двух огней – с юго-запада их теснили и подчиняли немецкие рыцарские ордена, с северо-востока – русские княжества. «Ядром» Великого княжества Литовского также были отнюдь не предки современных литовцев, а литвины – «западные русские», славяне, предки современных белорусов. Принятие католического вероисповедания и развитые культурные связи с соседней Польшей обеспечили отличия литвинов от населения Руси. И в немецких рыцарских государствах, и в Великом княжестве Литовском положение балтских племен было далеко не радостным. Они подвергались религиозной, языковой, социальной дискриминации.
Основную часть населения прибалтийских городов до XIX века составляли этнические немцы, а также поляки, евреи, но никак не балтийцы. Фактически «старая» (дореволюционная) Прибалтика была полностью построена немцами. Прибалтийские города были немецкими городами – с немецкой архитектурой, культурой, системой муниципального управления. В орденских государственных образованиях, в герцогстве Курляндском, в Речи Посполитой прибалтийские народы никогда не стали бы равными с титульными немцами, поляками или литвинами. Для немецкой знати, властвовавшей в Прибалтике, латыши и эстонцы были людьми второго сорта, едва ли не «варварами», ни о каких равных правах не могло быть и речи. Знать и купечество герцогства Курляндского полностью состояли из остзейских немцев. Немецкое меньшинство столетиями властвовало над латышскими крестьянами, составлявшими основную часть населения герцогства. Латышские крестьяне были закрепощены и по своему социальному положению приравнивались курляндским статутом к древнеримским рабам.
Свобода к латышским крестьянам пришла почти на полвека раньше, чем к русским крепостным – указ об отмене крепостного права в Курляндии был подписан еще императором Александром I в 1817 году. 30 августа в Митаве было торжественно объявлено об освобождении крестьян. Спустя два года, в 1819 году, были освобождены и крестьяне Лифляндии. Так латыши получили долгожданную свободу, с чего и началось постепенное формирование уже класса свободных латышских земледельцев. Если бы не воля российского императора, то кто знает, сколько бы еще десятилетий провели бы латыши в состоянии крепостных крестьян своих немецких господ. Невероятная милость, проявленная Александром I по отношению к крестьянам Курляндии и Лифляндии, оказала колоссальное влияние на дальнейшее экономическое развитие этих земель. Кстати, Латгалия не случайно превратилась в самую отсталую в экономическом отношении часть Латвии – к латгальским крестьянам освобождение от крепостного права пришло гораздо позже и это обстоятельство сказалось на развитии сельского хозяйства, торговли. ремесел в регионе.
Освобождение крепостных крестьян Лифляндии и Курляндии позволило им достаточно быстро превратиться в преуспевающих хуторян, живущих намного лучше крестьян Северной и Центральной России. Был дан импульс к дальнейшему экономическому развитию Латвии. Но даже после освобождения крестьян основные ресурсы Лифляндии и Курляндии оставались в руках остзейских немцев, органично вписавшихся в русскую аристократию и купечество. Из среды остзейского дворянства вышло большое количество видных военных и политических деятелей Российской империи – генералов и адмиралов, дипломатов, министров. С другой стороны, положение собственно латышей или эстонцев оставалось приниженным – и отнюдь не из-за русских, которых сейчас обвиняют в оккупации Прибалтики, а из-за остзейского дворянства, эксплуатировавшего население региона.
Сейчас во всех странах Прибалтики любят рассуждать об «ужасах советской оккупации», но предпочитают помалкивать о том, что именно латыши, литовцы и эстонцы и поддержали революцию, давшую им долгожданное избавление от господства остзейских немцев. Если немецкая аристократия Прибалтики в большинстве своем поддерживала белое движение, то на стороне красных воевали целые дивизии латышских стрелков. Этнические латыши, литовцы, эстонцы играли очень большую роль в установлении советской власти в России, причем наиболее высоким был их процент в Красной Армии и органах государственной безопасности.
Когда современные прибалтийские политики рассуждают о «советской оккупации», они забывают о том, что десятки тысяч «латышских стрелков» воевали по всей России за установление этой самой советской власти, а затем продолжали служить в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД, в Красной Армии, причем далеко не на самых низких постах. Как видим, никто латышей или эстонцев по этническому принципу в Советской России не притеснял, более того в первые послереволюционные годы латышские формирования считались привилегированными, именно они несли охрану советского руководства и выполняли наиболее ответственные задачи, в том числе по подавлению многочисленных антисоветских выступлений в российской провинции. Надо сказать, что не чувствуя этнического родства и культурной близости с русскими крестьянами, стрелки расправлялись с восставшими довольно жестко, за что их и ценило советское руководство.
В межвоенный период (с 1920 по 1940 годы) в Латвии существовали несколько миров – латышский, немецкий, русский и еврейский, которые между собой старались пересекаться по минимуму. Понятно, что положение немцев в независимой Латвии было лучше, чем положение русских или евреев, но определенные нюансы все равно имели место. Так, несмотря на то, что немцы и латыши были лютеранами или католиками, существовали отдельно немецкие и латышские католические и протестантские церкви, отдельные школы. То есть, два народа с вроде как близкими культурными ценностями старались максимально дистанцироваться друг от друга. Для латышей немцы были оккупантами и потомками эксплуататоров – феодалов, для немцев латыши были едва ли не «лесными варварами». Тем более, что в результате аграрной реформы остзейские помещики лишились своих земель, переданных латышским хуторянам.
По сути, если бы не «советская оккупация», то Прибалтика оказалась бы под властью гитлеровцев, была бы присоединена к Германии, а местное латышское, эстонское, литовское население ждало бы положение людей второго сорта с последующей быстрой ассимиляцией. Хотя в 1939 году была начата репатриация немцев из Латвии в Германию и к 1940 году практически все проживавшие в стране остзейские немцы ее покинули, в любом случае они вернулись бы вновь, окажись Латвия в составе Третьего рейха.
Сам Адольф Гитлер относился к населению «Остланда» весьма пренебрежительно и долгое время препятствовал реализации планов ряда германских военачальников по формированию латвийских, эстонских и литовских соединений в составе войск СС. На территории Прибалтики немецкой администрации предписывалось запрещать любые поползновения местного населения в сторону автономии и самоопределения, категорически запрещалось создание высших учебных заведений с обучением на литовском, латышском или эстонском языках. При этом разрешалось создавать для местного населения ремесленные и технические училища, что свидетельствовало лишь об одном – в германской Прибалтике латышей, литовцев и эстонцев ждала лишь участь обслуживающего персонала.
То есть, фактически именно советские войска спасли латышей от возвращения на положение бесправного большинства при немецких господах. Впрочем, учитывая численность выходцев из республик Прибалтики, служивших в гитлеровской полиции и СС, можно быть уверенным в том, что для многих из них прислуживание оккупантам в качестве коллаборационистов не было существенной проблемой.
