какие священники могут жениться
Кто из священников может быть женат, а кто нет?
Приблизительное время чтения: 1 мин.
Имеют жену и детей только семейные священники — так называемое белое духовенство. Они могут жениться, только не будучи еще облеченными ни в диаконский, ни в священнический сан. После создания семьи они получают каноническое право принять сан. Рождение детей, конечно, в священном сане им тоже будет разрешено. А вот если священник овдовел, жениться повторно он не может.
Жениться не могут и монашествующие, которые дают обет безбрачия. А еще — целибаты – это такая форма священства, при которой человек не принимает монашества, но и не примыкает к семейному духовенству. После рукоположения целибатный священник живет один. Традиция целибатства появилась в нашей стране сравнительно недавно: в конце XIX — начале XX веков. Исключительно по строжайшему рассмотрению и благословению Священного Синода целибатами становились люди ученые. До революции их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Допустим, ректор Московской Духовной Академии протоиерей Александр Горский (1812-1875) был целибатом. После революции много что поменялось, времена гонений сильно скорректировали внешнюю церковную жизнь. И сейчас большое количество священников-целибатов — в какой-то мере отголоски советской эпохи.
Архив всех вопросов можно найти здесь. Если вы не нашли интересующего вас вопроса, его всегда можно задать, написал по адресу: vopros@foma.ru
Написано в Писании, что даже епископ может быть женат и что нельзя никому запрещать вступать в брак. Православная церковь наложила свои ограничения, которые даже апостолы не накладывали.
«Фома» выходит в свет только благодаря поддержке неравнодушных людей. Чтобы наш проект развивался дальше, нам очень нужна ваша помощь. Даже небольшое, но регулярное пожертвование поможет нам планировать нашу работу и дальше говорить людям о самом важном!
Почему православные священники могут иметь семью, а католические- нет?
Какими бывают священнослужители?
Ответ этот на вопрос нужно знать для того, чтобы понять, могут ли священники жениться. Священнослужители подразделяются на три степени иерархии:
Диакон помогает священникам и епископам проводить богослужения, делать это самостоятельно он не вправе. Диакон может принадлежать как к белому, так и к черному духовенству (быть монахом).
Священник вправе совершать и богослужения, и таинства. Исключением является только рукоположение. Он также может быть монахом.
В обязанности епископа входит надзор за духовенством епархии, во главе которой он стоит, а также за паствой. Еще епископ возглавляет духовенство храма, монастыря. Он может иметь различные главные правительственные степени. Речь идет о:
Избирается епископ только из среды монашествующего духовенства.
Определившись со степенями священства, можно узнать ответ на вопрос, может ли жениться священник православной церкви.
Епископы
Могут ли жениться священники в сане епископа? Ответ на этот вопрос однозначно отрицательный. Обычай безбрачия этой категории стал восприниматься в качестве нормы ко второй половине VII века. Данное правило было закреплено на Трулльском соборе (691-692 гг.). При этом последнее правило касалось тех из епископов, которые до рукоположения в сан были женаты.
Они должны были предварительно разлучиться с супругой, отправив ее в монастырь, который находился далеко от места его служения. Бывшая жена имела право на пользование содержанием от епископа. Сегодня кандидаты в епископы избираются только из монахов, принявших малую схиму (аскетов).
Почему православные священники могут иметь семью, а католические- нет?
Источник фото: https://www.orthedu.ru/
Одним из основных отличий православных священников от католических является то, что православные священники могут пребывать в браке и иметь детей. А клирикам Римско-Католической церкви это делать запрещено. Да-да, католический священник, принимая сан, обрекает себя на пожизненное одиночество. Почему же в Православии правила личной жизни священника менее строги, чем у католиков? Для ответа на этот вопрос нам с вами придется обратиться к истории.
До 11 века Церковь была единой, православные и католики жили вместе в рамках одной традиции, согласно которой, священнослужители, если они не состояли в монашестве, могли иметь семьи. Впрочем, начиная с 7-го века на востоке безбрачие стало обязательным для епископов. Епископ — высшее служение в Церкви, на епископе лежит особая ответственность. Потому было решено, что совмещать семейную жизнь и пастырские заботы для епископа крайне сложно. Так с 7-го века на востоке епископы перестали быть женатыми. Обычным священникам и диаконам, как и прежде, дозволялось вступать в брак. Правда, до рукоположения. И брак для священника может быть только первым и единственным. Это правило действует до сегодняшнего дня. Если священник овдовеет, то повторно жениться ему будет нельзя.
На западе закон о безбрачии в Церкви был усилен. С 7-го века одинокая жизнь стала требоваться и от епископов, и от прочих священнослужителей. Если на востоке правило насчет одинокой жизни епископов четко соблюдалось, то на западе с безбрачием клириков имелись проблемы. Вплоть до 11 века то там, то тут появлялись епископы или священники, состоявшие в браке, имевшие, соответственно, жену и детей.
Епископские или священнические сыновья, благодаря протекции своих отцов впоследствии получали выгодные места для церковного служения. В 11 веке у руля Римско-Католической церкви оказался Папа Григорий VII Гильдебрандт, человек жесткий, но при этом строгих моральных правил. Он-то и решил положить конец вольностям в церковной среде и под страхом суровых наказаний запретил епископам состоять в браке. Под запрет на женитьбу попали и все прочие священнослужители Католической Церкви — священники и диаконы.
Данному запрету Папой Григорием было дано богословское объяснение. Священнослужитель символизирует собой Христа. Как Спаситель в течение жизни был одинок, то и священники должны вести одинокую, безбрачную жизнь. Православная Церковь никогда не соглашалась с западной традиций запрета на семейную жизнь для священников и диаконов. С точки зрения востока — брак является Богом установленным обычаем. Более того, как приходской священник может вести пастырскую деятельность и помогать решать, в том числе, семейные проблемы, если сам он ничего о семейной жизни не знает.
Первая и вторая степень священства
В православии все духовенство подразделяется на два вида:
Поэтому ответ на вопрос о том, могут ли жениться священники первой и второй степеней, зависит от того, к какому из двух видов они принадлежат.
Лишь относящимся к белому духовенству дозволено вступать в брак. Но делать это они могут только до того, как облечены в диаконский или же священнический чин. После того как они создали семью, они имеют возможность принять сан. Может ли священник иметь детей, вступив в него? Да, заводить детей им разрешается.
А если супруга умрет или решит покинуть мужа? В подобной ситуации священнослужитель должен оставаться одиноким. Он может или стать монахом, или пребывать в статусе неженатого священника, но повторный брак ему запрещен.
Существует и другая форма безбрачия священников, о которой будет сказано ниже.
Целибат
Это особая форма священства, следуя которой человек не становится монахом, но в то же время и не относится к семейному духовенству. После того как целибатный священник будет рукоположен, он живет один. Это правило было узаконено в западной церкви при папе Григории Великом (590-604 гг.). Но де факто оно утвердилось только к XI веку, при папе Григории VII. Что касается восточной церкви, то целибат был отвержен Трулльским собором, который не был признан католиками.
Обетом безбрачия предписывается соблюдение целомудрия, а его нарушение расценивается как святотатство. Священники не могут заключать брачные узы или ранее состоять в браке. После посвящения в сан также нельзя жениться. Таким образом, у католиков, несмотря на существующее разделение на черное и белое духовенство, обет безбрачия должен соблюдаться всеми священниками.
У нас в стране целибат появился в конце XIX – начале XX века. Начало ему положил протоиерей А. Горский (1812-1875 гг.). Он состоял в должности ректора Московской духовной академии. На этот шаг, который был совершенно новым для российской церкви, его сподвиг митрополит Филарет. Он является автором трактата, посвященного примерам целибатных рукоположений, наблюдавшихся и в древней, и в позднейшей истории. В России целибат принимался довольно редко, как это происходит и сейчас.
Что касается иудаизма, то в нем к безбрачию наблюдается резко отрицательное отношение. Оно, прежде всего, основано на предписании, которое дано в Библии – «плодитесь и размножайтесь». Также безбрачие отвергается по причине того, что неженатый мужчина рассматривается только в качестве половины человеческого существа.
Войти на сайт
Новость об уходе из монашества и вступлении в брак игумена Ростислава (Якубовского), бывшего настоятеля подворья Оптиной пустыни в Санкт-Петербурге, стала достоянием общественности и подняла на повестку дня вопросы о сути монашеской жизни.
На эту тему с корреспондентом беседует игумен Афанасий (Селичев), настоятель Михаило-Архангельского монастыря в городе Юрьев-Польский (Владимирская епархия).
Игумен Афанасий (Селичев)
— Как Вы считаете, можно ли назвать монашеский постриг таинством? В чем его смысл?
— Со времен возникновения этого института в Церкви, монашество самими монахами считалось таинством. Преподобный Феодор Студит (вторая половина VIII — начало IX вв.) в своих Катехизических беседах перечислял его среди официально признаваемых на тот момент церковных таинств.
Я считаю таинством любое священнодействие, и само это выделение не совсем корректно. Благодать либо подается, либо нет. В священнодействиях она подается.
Это богословский взгляд. Что же касается личного переживания, то я считаю, что в постриге между Богом и человеком, монахом, устанавливается некая таинственная связь, оборвать которую страшно.
Мне порой снятся кошмарные сны — регулярное такое искушение. Первый — как будто я повторно служу по призыву в советской армии. Служу-служу — и, наконец, понимаю, что я лет двадцать назад отслужил, а то и больше.
Второй тип снов относятся именно к моему монашеству, вернее, к возможной его потере. Первый сон более или менее мягкий — я умываюсь, и вдруг оказывается, что я наголо обрит, лицо без бороды. От этого кошмара я просыпаюсь.
Второй, более жесткий вариант сна о монашестве — мне снится, что я женат, у меня дети, прекрасная семья, я тружусь на светской работе — и вдруг неожиданно ощущаю на себе параман. И опять-таки от ужаса я просыпаюсь.
Это, может быть, мои личные фобии. Но я думаю, что многие из монашествующих испытывают нечто подобное.
Оскорбил Христа? Начинай сначала
— Есть ли у человека право отказаться от монашеских обетов — или это грех непрощаемый?
— Диавол всячески хочет погубить любого человека — и мирянина, и простого монаха. Отцы пишут, что главной «заслугой» беса в деле погубления монаха считается заставить его отказаться от монашества. Вспомните случай из Древнего патерика: два монаха вышли в город, впали в блудный грех, но вернулись и покаялись. Один плакал, а другой с радостью и весельем продолжал свое монашеское делание, как будто ничего не случилось. И тот, и другой были Богом помилованы, потому что Он Бог принимает покаяние в любом виде.
Когда ученик аввы Дорофея Досифей впадал в прегрешение, он садился и начинал плакать. Когда авве Дорофею об этом говорили братья, старец приходил к ученику и говорил: «Ну что, Досифей, ты опять оскорбил Христа? Вставай, пойдем и начнем все сначала». Вот отношение монаха к любому собственному падению, даже к самому тяжкому! Надо понять, что ты оскорбил Христа, пойти и начать все сначала — ни больше, ни меньше.
Фото: Александр Кузьмин. Серия “Карпатские затворники”. https://photopolygon.com/posts/6487
Падение: Судья только Бог
Я думаю, что пасть и жениться — это малодушие. При всем уважении к глубоким знаниям отца Владислава Цыпина, я не считаю серьезным аргументом, что уже сто пятьдесят лет в Русской Церкви разрешен выход из монашества. Все прекрасно знают, что такое Синодальный период — было время, монашество предлагалось вовсе упразднить.
Еще важно понять: грех греху рознь. Есть грех тайный, а есть грех явный. Когда о грехе знает человек, духовник да Господь Бог — это одно. А когда грехом начинают размахивать как знаменем — совсем другое. Все-таки, с моей личной точки зрения, оставление монашества ради семейной жизни есть тягчайшее падение из возможных. Может, я ригорист. Как я бы поступил в такой ситуации, я не знаю. Но пока ощущаю так.
Судить о дальнейшей судьбе падшего монаха я не берусь. Судья ему только Господь. Я могу его только пожалеть. Но я помню слова: «Аще падеши, восстани и спасешися».
Падение: кража у Бога
Я не знаю, погибают ли такие люди, могут ли они спастись. Но я знаю, что спасение происходит только через покаяние. А какова форма этого покаяния — это уже Богу и духовнику известно. Если человек остается церковным, у него должен быть духовник, который поможет решить даже такой вопрос.
— Почему к отречению от монашеских обетов относятся более строго, чем к тем же самым грехам против брака? Человека, развалившего семью, часто допускают к таинствам после чисто формального покаяния, никакого изменения в жизни не производящего, а падший монах — это чуть ли не вероотступник…
— Кому многое дано, с того много спрашивается. А к монахам у нас всегда относились как к людям несколько иного уровня духовной жизни, чем у мирян. Никто никого под ножницы насильно не тащит.
Если ты что-то добровольно решил отдать Богу — как ты можешь забрать это назад? Можно только украсть. Это мое личное мнение, и возможно оно тоже ригористично.
Соблюдение буквы — путь к катастрофе?
— Как вам кажется, падение — это уже следствие духовных проблем, возможно, выгорания, — или их причина?
— Мне кажется совершенно надуманным вопрос о знаменитом пастырском выгорании. Может быть, я счастливый человек, но у меня такого нет, хотя и искушения бывают ужасные. Просто нельзя себе давать воли. Впасть в грех легко. Мы слабые. Но надо же понимать, что это грех, и что он, повторюсь, очищается покаянием!
— Если человек пал, но кается, возможно ли ради того, чтобы он остался в монашестве, не отрекался от обетов, по икономии не накладывать на него чересчур суровых канонических прещений — вечного запрета в служении, например?
— В наше время суровые епитимии просто невозможны. Строгое применение воспитательных мер приведет нас к полнейшей катастрофе.
Я отношусь с большим пониманием и с уважением к практике отца Кирилла (Павлова) (он меня благословил в свое время на монашество). Он никогда не давал епитимию тому, кто приходил на исповедь, видимо, считая, что если человек пришел, то он уже осознал свой грех и свою неправду перед Богом.
Если говорить о грехах, совершенных публично — как в данном случае о грехе знает вся Русская Православная Церковь, по крайней мере, та ее часть, которая сидит в Facebook-е — да и светские люди уже-то здесь вопрос другой. Конечно, если человек раскается, лишать его сана невозможно да и не нужно. Но по крайней мере, несколько лет запрета человек должен понести, ну хотя бы год.
Это все о том же — мне очень жалко отца Ростислава, честное слово.
Кого не надо постригать?
— Не связаны ли такие трагедии с проблемой ранних и поспешных постригов?
— Разумеется, связаны. Опять-таки, силком в монашество никто не тянет — конечно, если постригающий — человек вменяемый.
Наш владыка, митрополит Владимирский Евлогий, обычно говорит, что хорошо бы послушнику пройти три года искуса до пострига. Но часто полагается на мнение игумена и постригает гораздо раньше. Это ведь другая проблема — чем дальше от Москвы и от Питера, тем меньше, меньше, меньше желающих принять иночество. Вот и постригают порой тех, кого и не надо бы постригать.
Еще более важная проблема — молодые карьеристы, которые постригаются вовсе не для того, чтобы вести монашескую жизнь, где угодно — в монастыре ли, в миру ли (я считаю, в наших условиях и в миру вполне возможно монашеское бытие). Не ради Иисуса, а ради хлеба куса, как святитель Димитрий Ростовский говорил. Это очень опасно и страшно! Дай Бог, чтобы разочарование игумена Ростислава не было связано с тем, что у него не удался карьерный рост!
— Как у вас в обители осуществляется постриг? Сколько времени человек должен быть послушником?
— У нас совсем маленький монастырь, всего четыре человека братии. Универсальных рецептов нет — всегда все по-разному, надо смотреть на конкретного человека.
Монашество — попытка совершенства
Сам я принял постриг в двадцать семь лет, уже вполне созревшим человеком. Всерьез воцерковился в двадцать два года и сначала не торопился ни с постригом, ни с браком. Сам не знаю, как стал монахом, до сих пор не понимаю, как это произошло. Просто пришло время, и появилось осознание, что другого пути для меня лично нет.
— И что же такое есть в монашестве, что недоступно для человека, живущего в христианском браке или вообще в миру?
— О, это вопрос вопросов… Обратимся к Писанию. Апостол Павел говорит: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор. 7:32–33). Монашество — это попытка реализации этой максимы апостола Павла. Если, конечно, ты по-настоящему хочешь быть монахом. Вот и все.
Брак священника, или Битва за кольцо
Проблемам молодой семьи посвящен майский номер журнала Санкт-Петербургской епархии «Вода живая». Уже супруги, еще не родители — так обозначен период в жизни молодоженов, который пристально рассматривается в этом номере.
Источник: Вода Живая
Для многих верующих священство и жизнь в браке представляются состояниями едва ли совместимыми. Многие из читающих эти строки могут вспомнить свое недоумение или даже разочарование, когда впервые узнали о том, что священники женаты! Действительно, как может обещавший посвятить себя Богу целиком делить свою любовь между Богом и теми, с кем он связан исключительно в своей «частной» жизни — со своей семьей? Какая еще семья нужна священнику, если Сам Господь указал на общину верных как на тех, кто по сути заменяет ее (Мк. 3, 33-35)?
Семейная жизнь неразрывно связана с атмосферой «мирского»: отец семейства заботится о материальном достатке, постоянно поглощен решением различных сиюминутных проблем. Сами радости супружеской жизни, как кажется, далеки от какого-то по-настоящему сакрального содержания. Поэтому подход Католической Церкви (предписывающей обязательный целибат, то есть безбрачие священнослужителя) представляется наиболее логичным: священник полностью посвящает себя горнему, освобождаясь от мирских привязанностей.
В православном христианстве брачный вопрос решается иначе. В приходских храмах служит «белое» духовенство, то есть священники, имеющие семьи. Духовенство «черное», связанное монашескими обетами воздержания, послушания и нестяжания, несет служение в монастырях и на подворьях, а также поставляет наиболее достойных лиц для епископского служения. Рукоположение священника, не связанного узами брака и при этом не принадлежащего к монашескому званию, рассматривается в православии как событие экстраординарное, отношение к которому до сих пор остается настороженным.
Итак, 90% всех священнослужителей, с которыми имеют дело прихожане,— люди, состоящие в браке, возлюбленные своих жен и отцы своих детей. Каждый кандидат в священнослужители помимо того, чтобы быть правильно образованным (то есть иметь специальное, богословское образование) и правильно верующим (то есть разделять веру своей Матери-Церкви), должен быть в своей семье правильным мужем и отцом. Православная Церковь ожидает от будущего священника, чтобы тот до рукоположения доказал свой пастырский талант и дух любви успешным браком. Новозаветные тексты, постановления Соборов, церковные каноны с удивительной настойчивостью подчеркивают необходимость для священнослужителя (а в течение определенного периода истории Церкви даже для епископов) вступать в брак и заботиться о своей семье, как о Церкви Христовой.
Брак священника — свидетельство в этом мире
В православном сознании священно-служитель, его образ жизни, вера и внешний вид имеет статус каноничности. Считается, что священнику стоит подражать, поскольку он сам преуспевает в подражании Иисусу Христу и ведет жизнь в соответствии с христианскими идеалами. Черты нормативности приобретает и брак священника или диакона. То, как он вступил в супружество, какие царят отношения в его семье, как он относится к своей жене, которую отныне принято называть «матушкой»,— все это представляется любому прихожанину крайне интересным. И дело тут не в любопытстве или желании посудачить о чужой личной жизни, а в том, что семья занимает в жизни каждого человека одно из важнейших мест. Каждый христианин нуждается в позитивном примере супружеской жизни и в мудром «брачном» назидании гораздо больше, чем в наставлениях об исихазме и прелести, которыми изобилуют амвонные речи протоиереев и иереев. Достойный пример семьи, отношения в которой основаны на взаимной любви, верности Иисусу Христу и Его заповедям, может играть не меньшую миссионерскую и душепопечительскую роль, чем проповеди. Ведь где еще, кроме дома священнослужителя, можно найти брак, для которого до сих пор принципиально важным остаются нравственные ценности, надежно забытые миром.
Многие предпочитают приятельство дружбе, а флирт браку. Даже церковная молодежь не спешит создавать семью, дорожа своей свободой, понимаемой как возможность ни с кем себя не связывать и ни за что не отвечать. Но жизнь стремящегося к служению должна быть свободной от описанных недугов современности: клирик вступает в брак исключительно до принятия сана. Православное предание требует от будущего священника преодоления свойственного каждому человеку эгоизма, нерешительности и инфантилизма в статусе мужа, главы семейства. Тем самым утверждается, что к ответственному и серьезному служению Богу способен лишь тот, кто способен к созданию семьи. Успешный брак священнослужителя, основанный на столь высоких ценностях и христианских принципах, может стать источником вдохновения и надежды, примером для людей, не знающих о том, каким чудесным может быть союз двух верующих людей. Однако в действительности брак священнослужителя тоже оказывается в «зоне риска».
Ситуация 1. Женатый, но как бы неженатый священник
Служение в Церкви создает массу объективных трудностей для брака священнослужителя. Ненормированный рабочий день, наличие «вечерних смен», отсутствие общих для семьи выходных (суббота и воскресенье, дни отдыха для жителей России являются самыми рабочими днями для клириков) — все это вносит разлад в отношения священника со своими домочадцами. Еще вчера муж и жена стояли рядом на церковной службе, держась за руки, но вот супруг оказывается в алтаре, и совместная молитва плечом к плечу теперь возможна лишь в домашней обстановке. Интернет-форумы матушек полны жалоб на то, как тяжело быть женой священника: почти всегда это подразумевает жизнь в одиночестве, без помощи супруга в решении насущных бытовых проблем. У священника, который отдает себя публичному служению, просто не остается времени и сил для решения своих частных, семейных проблем.
Все эти особенности церковного служения не могут стать причиной серьезной семейной трагедии до тех пор, пока клирик воспринимает их как проблемы, которые необходимо преодолевать и чем-то компенсировать во имя сохранения семейного мира. Опасность возникает, когда священник воспринимает свое вынужденное отсутствие в семье как добродетель и Богом санкционированную особенность своей профессии. Между тем, стихийно сложившаяся в современном православии философия священнического брака поощряет подобное отношение.
В качестве иллюстрации этой мысли можно привести сложившийся в настоящее время обычай навсегда расставаться с обручальным кольцом после рукоположения. Оказывается, что обручальному кольцу, знаку взаимной верности двух супругов, видимому символу невидимых отношений, не место на пальце того, кто избрал служение алтарю. В качестве идеологического оправдания этого обычая приводятся возвышенные слова о том, что отныне Церковь Христова является супругой священника, само же Таинство Хиротонии толкуется как обряд венчания священника с Церковью. Однако за этой благочестивой риторикой скрывается неприглядная действительность, рождающая массу острых вопросов и возражений.
Возникает резонный вопрос: если в жизни священника место жены оказывается частично занятым Церковью, то чем должно быть занято место супруга в сердце матушки? Читая Пастырские послания апостола Павла, мы обнаруживаем, что церковное служение является, скорее, продолжением семейной жизни христианина, но никак не ее альтернативой. Писание нам неоднократно сообщает о том, что единственным женихом Церкви является Иисус Христос, но нигде мы не найдем слов о том, что таким женихом становится после рукоположения иерей или диакон. Наконец, не будет ли более честным для клирика по отношению к своим жене и детям не жениться вовсе, раз избранное служение является несовместимым с полноценной семейной жизнью?
Часто священник принимает сложившиеся правила игры, предпочитая быть видным вдовцом, окруженным десятками восхищенных духовных дочерей и сыновей. Может быть, этот путь самый удобный? Многие мужчины стремятся проводить как можно больше времени на работе, которая им нравится, и желают свести свои обязательства по отношению к семье до уровня финансовой подпитки, при этом пользуясь всеми привилегиями семейного мужчины. Но, как оказывается, лишь священник или диакон может подвести под это эгоистическое по сути стремление должную идеологическую базу. Излишне напоминать, что неизбежным итогом подобного поведения всегда является кризис брака, который нередко завершается разводом.
Ситуация 2. Брак священника — закрытая тема.
Понимая, что в настоящее время церковное служение окружено массой стереотипов, угрожающих семейному счастью, клирики часто делают тему своей семейной жизни полностью закрытой для общины.
Нередко жена священника специально не посещает тот храм, где служит ее супруг. Ведь пристальное внимание со стороны верующих и поучения церковных бабушек могут лишить душевного равновесия даже самую кроткую из матушек. Прихожане «со стажем» (особенно в небольших городках и сельской местности) могут предъявлять и молодому священнику множество внешне-формальных, бессодержательных требований, от которых он торопится скрыться в уют домашнего очага. Лишь в общении с домочадцами он может снять благочестивую маску, которую требует от него приход, и стать самим собой: любящим мужем и нежным отцом. Подобная «приватизация» семейной жизни не может быть поставлена в упрек священнослужителю, такое поведение обусловлено не его внутренней слабостью, а специфическим укладом приходской жизни, сложившимся до него. Остается только сожалеть, что счастливый брак священника не служит проповеди о Христе, которая более всего действенна, если подтверждена делами и образом жизни.
Ситуация 3. «Патриархальный» брак.
Бывает, что священники не делают тайны из своей семейной жизни. Жаль только, что во многих случаях вместо иконы супружества прихожане видят лубок. Настоящим церковным браком почему-то считается патриархальный тип семьи с элементами архаики, где женщине уготовано место домохозяйки (еще один церковный стереотип: оказывается, жене клирика нельзя работать), а мужчину беспрекословно должны слушаться все члены семьи. Это напоминает какую-то ролевую игру, в которой каждый из участников следует строго определенному, но давно устаревшему амплуа, даже в одежде подражая моде прежних веков. И нередко у прихожан возникает вопрос: почему в XXI веке брак, основанный на христианских началах, должен подстраиваться под стандарты века XVIII? Такой специально выстроенный «православный брак» вряд ли может служить образцом для всех христиан. Не получается у таких супругов отделить то вечное в христианском союзе, что заложено в него Господом, от исторически привнесенного. Христианское измерение семейной жизни, проявляющееся во взаимном уважении, равенстве и эмоциональной близости супругов, забывается в угоду буквальному соблюдению культурных и бытовых реалий безвозвратно ушедших веков.
Любовь — основа брака. Даже у священнослужителя.
Вышеописанные ситуации различны внешне, но во всех одинаково попираются важные принципы, лежащие в основе христианского брака. К сожалению, сегодня достоинство священнического брака приходится защищать не только от угроз и искушений современной цивилизации, но и от специфических церковных стерео-типов. Главным из них является представление, что в жизни клирика семья обречена на «естественное» вытеснение священным служением. Библия учит нас обратному: успешное служение в Церкви Божией является продолжением состоявшейся семейной жизни священника или диакона.Чтобы быть по-настоящему православным, достойным священнического служения, брак клирика вовсе не должен рядиться в одежды прежних эпох. Все, что от него требуется, это соответствовать тем нормам супружеской жизни, которые сообщены браку христианским учением. К счастью, эти нормы совершенно совместимы с семейными ценностями современной культуры: взаимное уважение, ответственность участников брака, равенство и эмоциональная близость.
Одним из величайших сокровищ предания Православной Церкви является практика женатого священства. Несмотря на сильнейшее монашеское влияние, Церкви удалось отстоять эту традицию. Многие святые отцы указывали на то, что жизнь в семье, забота и сердечная любовь к супруге и детям служит для священника хорошим лекарством от разных форм очарованности собой, прельщенности величием своего служения. Можно сказать, что духовность в полном смысле семейного священника, не стесняющегося своего брака, обладает той необходимой степенью здравости и уравновешенности, которая делает из него пастыря ответственного и зрелого.