моисеев закон что это
Бог дал народу закон
Господь дал повеление Моисею пойти к народу и освятить его в ближайшие два дня. Люди должны омыть одежды свои и воздерживаться от супружеского общения, чтобы быть готовыми к третьему дню, когда сойдет Господь пред глазами всего народа на гору Синай. Приготовление через омовение указывало на чрезвычайность предстоящего события. На третий день с наступлением утра раздался гром и блистали молнии. Над горою показалось густое облако. Затем послышался сильный трубный звук. Весь народ был в трепете. Гора Синай дымилась и сильно колебалась. Господь сошел на нее в огне. Звук трубный становился все сильнее и сильнее. Моисей говорил, и Бог отвечал ему. Господь призвал Моисея на вершину горы, и он взошел.
На горе Синай произошло одно из самых величественных богоявлений за всю ветхозаветную историю. Господь явился, чтобы дать избранному народу закон. Еврейское слово Тора (учение, наставление) имеет более широкое значение, чем греческое Номос (закон), употребленное в Септуагинте (греческом переводе Библии). Последнее слово выражает скорее юридический аспект. Слово Тора, ставшее одним из самых значимых в жизни любого израильтянина, охватывает все стороны жизни израильского теократического общества.
Духовно-нравственным средоточием закона были десять заповедей (см.: Исх 20, 2–17; Втор 5, 6–21). После того как Господь объявил их народу, стоявшему у горы, Он дал Моисею две каменные доски (скрижали), на которых перстом Божиим были начертаны слова закона. Они содержали откровение Божие. Заповеди эти уникальны. Ни у одного народа древности ничего схожего мы не встречаем. Это доказывает их неземное происхождение. Первые четыре посвящены отношению человека к Богу. Другие шесть касаются отношения между людьми (см. текст заповедей и их объяснение на с. 438–450).
Вторая часть Синайского законодательства содержала обрядовый и гражданский закон. Он охватывал все стороны жизни израильского общества. Обрядовый закон включал установления, данные Богом о скинии (походном храме), жертвоприношениях, священстве, об очищении и др.
Гражданский закон во всех его частях был как бы изъяснением Десятисловия и давал подробные указания к их исполнению. К первой и второй заповедям относили законы об истреблении идолопоклонства, о чародеях, колдовстве, лжепророках. Поскольку речь шла о нарушении самой главной заповеди (Я Господь, Бог твой. да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. — Исх 20, 2), то законы предусматривали суровые меры наказания: Ворожеи не оставляй в живых (Исх 22, 18); Приносящий жертву богам, кроме одного Господа, да будет истреблен (Исх 22, 20).
Закон предоставлял человеку право на самооборону. Если человек, застав ночью грабителя или вора подкапывающего, убивал его, то кровь не вменялась убившему в вину (см.: Исх 22, 2). Но если уже взошло солнце, то вменялась ему в вину кровь, потому что он превышал меру необходимой самообороны. Любое убийство делало человека на время нечистым (даже участие в сражении с врагами избранного народа): пробудьте вне стана семь дней; всякий, убивший человека и прикоснувшийся к убитому, очиститесь в третий день и в седьмой день (Чис 31, 19).
Больше всего было постановлений, относившихся к заповеди не кради (см.: Исх 20, 15). Кроме прямых законов против хищения, были постановления, направленные против порчи чужой собственности, потравы, обвешивания и прочее. Законы эти были достаточно мягки. Так, вор, укравший вола, осла или овцу, должен заплатить вдвое (см.: Исх 22, 4).
По Синайскому законодательству для вынесения судебного приговора достаточно было двух или трех свидетелей, если даже осужденный приговаривался к смерти. Поэтому девятая заповедь строго запрещала лжесвидетельство. Если было доказано, что свидетель дал ложные показания, его постигало наказание, которое ранее грозило оговоренному им человеку. Свидетельские показания должны были быть совершенно одинаковы. В случае несовпадения они не принимались. Пророк Даниил, сличая показания двух старейшин, оклеветавших невинную девицу Сусанну, спас ее от позорной смерти (см.: Дан 13, 51–62).
Синайское законодательство было важнейшим событием в планах домостроительства спасения человечества: закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою (Гал 3, 24). На Синае не только израильский народ, но и весь род человеческий получил откровение. Это был свет и для других народов, пребывавших во тьме язычества.
Во время сорокадневного нахождения Моисея на горе Синай Аарон по требованию народа, переставшего верить, что их вождь вернется, изготовил из золота тельца (см.: Исх 32, 1–5). Это был идол. По мнению как древних авторов (Филон Александрийский, блаженный Иероним и другие), так и позднейших толкователей, в изготовлении тельца было подражание египтянам. Это подтверждается словами святого апостола и первомученика Стефана: отцы наши не хотели быть послушными, но отринули его [Моисея] и обратились сердцами своими к Египту (Деян 7, 39). Изготовление тельца было грубым нарушением первой заповеди. Служение тельцу было отступничеством от Бога, означало духовный разврат. После того как Моисей уничтожил тельца, он второй раз взошел на гору Синай, чтобы вымолить прощение народу. Вождь народа обнаруживает величие своей души, жертвенно обращаясь к Богу: прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал (Исх 32, 32). Господь простил народ.
Бог восстановил Завет с избранным народом. Он повелел Моисею изготовить новые скрижали и взойти на гору. Бог сошел в облаке и прошел перед Моисеем. Господь Бог подтвердил данные ранее обетования и напомнил заповеди, которые Он дал народу. Моисей пробыл на горе сорок дней и совершил великий молитвенный подвиг, превосходящий естественные человеческие возможности. Тридцать девять лет спустя он вспоминал: И повергшись пред Господом, молился я, как прежде, сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил, за все грехи ваши, которыми вы согрешили, сделав зло в очах Господа и раздражив Его; ибо я страшился гнева и ярости, которыми Господь прогневался на вас и хотел погубить вас. И послушал меня Господь и на сей раз (Втор 9, 18–19). Моисей возвращался с горы со скрижалями. Лицо его сияло так ярко, что он закрыл его покрывалом. Когда же входил перед лицом Господа, то покрывало убирал.
Что такое “Закон Моисея” и “Закон Иисуса Христа”?
Что такое “Закон”? Что такое “Закон Ветхого Завета”? Что такое “Закон Моисея”? Что такое “Закон Иисуса Христа”? Я постоянно слышу эти термины и хотел бы разобраться в том, чем они отличаются (если такие отличия есть)?
Закон Моисея и закон Иисуса Христа
Слово “Закон” в Библии чаще всего относится к Закону Моисея, представлявшего из себя правовую систему/ соглашение, заключенное на горе Синай во времена блужданий в пустыне под предводительством Моисея. Есть случаи, когда “Закон” подразумевается в расширенном толковании. Например, в послании Колоссянам 2:14, когда Павел упоминает “рукописание”, он, возможно, говорит от законах вообще, не только о Законе (Кодексе) Моисея. Также Иакова 2:9-10 подразумевает закон в более широком смысле. Не исключено, что здесь имеется в виду восприятие закона в нашем сознании, Римлянам 2:14-16 намекает на что-то подобное.
Таким образом, в большинстве мест в Библии, “Закон”, “Закон Ветхого Завета” и “Закон Моисея”, как правило, означают одно и то же, за некоторыми исключениями. Это тот закон, про который говорил Иисус, что он пришел его исполнить (Евангелие от Матфея 5:17-20), таким образом, мы более не находимся под “проклятием” Закона Моисея.
Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное. (От Матфея 5:17-20)
Причина, по которой Закон упоминался в смысле “проклятия”, в том, что никто из нас не был способен выполнять его и, следовательно, никто из нас не был совершенен в исполнении Закона Моисея или любого другого закона. При доскональном изучении термина “Закон”, что в контексте означает “Закон Моисея”, вся книга Галатам подтверждает это предположение.
Закон Христа — это выражение, используемое всего несколько раз во всем Новом Завете. Одно из них это 1 Коринфянам 9:21, другое Галатам 6:2.
для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; (1-е Коринфянам 9:21)
Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов. (К Галатам 6:2)
Трудно быть до конца уверенным, что Павел имел в виду под “Законом Иисуса Христа”. Один из предположений в том, что это выражение относится к тому же, о чем говорилось в Послании Римлянам 8:2, где сказано “через закон духа жизни” мы “освобождены от закона греха и смерти”. Закон Иисуса Христа может быть “Законом” спасения через Христа — в противоположность закону греха и смерти.
Если это так, трудно понять, как это работает в Галатам 6:2, где говорится о том, что если мы носим бремена друг друга, тем самым мы соблюдаем закон Христов. В этом контексте получается, что Закон Христа — это принцип жизни, подобной жизни Христа. По моему мнению, мы должны будем остановиться на том, что Закон Христа не так хорошо описан в Новом Завете.
Закон Моисея
Зако́н Моисе́я – закон, данный Богом через пророка и Боговидца Моисея. Изложен в Пятикнижии. В нём имеются три части: вероучительная, нравственная и обрядовая (последняя уже не актуальна для христиан).
Ядром Моисеева Законодательства является Декалог – десять Заповедей Божиих.
Раввины насчитали в законе 248 повелений и 365 запрещений, в сумме 613 – число, равное количеству букв в 10 заповедях.
Если закон Моисея служил подготовке Израиля к Пришествию Христа, то как иудеи, противореча Христу, могли ссылаться на этот закон?
Ветхий Завет имел целью подготовить людей к Пришествию в мир Сына Божьего. На это был направлен и преподанный через Моисея закон.
Если бы иудеи времен общественного служения Христа строго следовали закону Моисея, то они не только не стали бы противиться Спасителю, но и первыми признали бы в Нем обетованного Мессию, первыми последовали бы за Ним как за Небесным Царём.
Противодействие иудеев Христу было связано не с требованиями закона Моисея, но с требованиями своеобразно интерпретированного ими законодательства, которое они принимали за Моисеев закон.
Сам Моисей, пророчествуя о Христе по вдохновению свыше, предостерегал своих соплеменников от непослушания Ему: «пророка из… братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, — Его слушайте» ( Втор.18:15 ).
Кроме того о Христе возвещало множество Божьих пророков, ревнителей закона Моисея. Имея это в виду и отражая несправедливые нападки в Свой адрес со стороны иудеев, Спаситель стремился их вразумить, указывая на Писание: «Исследуйте Писания, …они свидетельствуют о Мне» ( Ин.5:39 ).
При этом Он же подчёркивал, что пришёл не нарушить закон, но исполнить ( Мф.5:17 ), и исполнил. В результате нравственные требования закона получили новое раскрытие и были восполнены, тогда как обрядовые были отменены (ибо носили временный характер). Что касается веры, Господь преподал совершенное учение о Боге и Его Промысле, вверил его своим апостолам, после чего те вверили его Церкови.
Часть I. Общее значение обрядового закона Моисея. Причина и цель его предписания и отмены 5
Спрашивается, по какой же причине и с какой целью всепремудрый Бог Сам предписал евреям через Моисея по выходе их из Египта несовершенный культ обрядов, которого Он не предписывал патриархам, и который отменил с пришествием Сына? Почему Он прямо не дал евреям через Моисея ясных и определенных законов о высшем духовном служении Себе и о высших формах внешнего богослужения, каких Он требовал от них потом через пророков?
Таким образом, по мнению отцов, евреи по выходе их из Египта были неспособны к высшему, более духовному служению Богу, и Промысл Божий, применяясь к их состоянию, дал им соответствовавший этому состоянию несовершенный закон внешних обрядов, чтобы воспитывать через упражнение в нем более высокое служение. В чем же состояла эта неспособность евреев, какие были ее ближайшие причины, и каким образом закон обрядов мог воспитывать в евреях духовное служение Богу?
Как уже замечено, евреи, вышедшие из Египта, не только стояли низко по своему развитию и были неспособны к духовному служению Богу, но имели еще сильнейшее пристрастие к известным им языческим культам. «Они, Воспитательное значение обрядового закона, на которое указывал и св. ап. Павел ( Галат. III, 24 ), и которое в общем уже определено в только что приведенных словах св. Григория Богослова, точнее и раздельнее по раскрытию всех вообще отцов и учителей состояло в том, что закон, удерживая евреев от идолопоклонства, укреплял их в верности, «благопокорности» Иегове и вообще способствовал их религиозно-нравственному развитию, подготовляя ко Христу.
Касаясь всех сторон жизни, обрядовые законы постоянно напоминали евреям об их Законодателе, Боге и Царе и приучали их к повиновению Ему.
Наконец, сопоставляя общие воззрения и основные положения отцов об обрядовом законе с уровнем современного богословского знания и со всеми вообще требованиями и вопросами, какие могут быть поставлены научному исследованию обрядового закона, можно еще заметить, что отцы не ставят прямого вопроса о том, как далеко простирается символизм в обрядовых установлениях Моисея, и не объясняют, каким образом этот символизм, особенно – прообразовательный, мог быть понятен евреям.
Что касается последнего вопроса, каким образом таинственный смысл обрядов Моисея мог быть понимаем евреями, то наглядное объяснение этого понимания составляет вообще труднейшую задачу, т.к. дело здесь сводится к труднейшему анализу того момента народного созерцания, в котором оно из непосредственного, бессознательного восприятия только еще переходит в сознательное, строго рассудочное. Потому-то этот вопрос и привел некоторых ученых, бравшихся за него, к предположениям и догадкам, вовсе не имеющим библейских оснований. Бэр, например, при решении его пришел к такому положению, что «закон совсем потерял бы характер воспитательного средства, если бы Законодатель не прибавил обстоятельного объяснения каждой отдельной заповеди», и что поэтому нужно признать не правдоподобным, что это объяснение, данное первоначально самим Моисеем, в дополнение к писанному закону, сохранялось потом народным преданием (иудейская каббала 82 ). Ближе к решению этого вопроса подходит Кейль, по мнению которого символизм в обрядах Моисея потому был понятен евреям, что находился в тесной связи с другими заповедями Моисея, в которых совершенно ясно выражались те религиозно-нравственные истины, которые символизировались в обрядах 83 ».
Поэтому и не может быть вопроса о том, зачем вообще Бог предписал через Моисея обрядовый закон с его символами и прообразами, которые будто бы были не понятны евреям. Если таинственный смысл обрядов и был недоступен массе грубых евреев, то он несомненно был достунен, хотя и отчасти только и, может быть, очень немногим, но лучшим евреям. И затем сделался доступным для понимания гораздо большему числу людей новозаветных. Весь еврейский народ в течение стольких веков был всячески приготовляем к пришествию Мессии. И Сам Господь Иисус Христос проповедывал Свое учение всему дому Израилеву, и однако только немногие, самые лучшие люди из него оказались способными к этому принятию и учению. И для этих-то немногих людей, послуживших к спасению всего мира, Бог так долго воспитывал целый народ, грубый и непокорный, от которого и Господь претерпел страдание. Так и символы и прообразы были доступны только лучшим из евреев, и это, однако, было для Промысла, предписавшего символы и прообразы в обрядовом законе вполне достаточной к тому причиной и целью, чтобы воспитать прежде всего хотя бы немногих людей, которые бы послужили потом начатком целому миpy спасаемых.
Роль высшей духовной стороны в обрядовом законе в ветхом завете только начинается и гораздо большей силы оно достигает в новом завете. В этом широком значении обрядового закона и открывается премудрость Божья, заключающаяся в последнем. Дозволив Моисею дать этот закон в начале по грубости евреев и с заимствованиями даже из язычества, Бог, однако, так премудро предписал его (через Моисея), что он послужил на пользу не только древним евреям, но и позднейшим, и высшей цели своей достигает только в новом завете.
Необходимо вначале кратко указать содержание Моисеева обрядового закона и его особенности. Содержание обрядового закона Моисея составляют его предписания о внешнем религиозном культе евреев вообще. К этому культу при этом относились требования закона не только о тех предметах, лицах и действиях, которые составляют первые принадлежности всех вообще культов, каковы: скиния, жрецы, жертвы и религиозные очищения. Но к тому же культу у евреев относились и такие обрядовые предписания Моисея, которые, по-видимому, далеко отстоят от обрядового богослужения, и которые касались всех, самых различных сторон еврейской жизни. Так, обрядность Моисея касалась пищи и одежды евреев, запрещая, например, носить одежду, сшитую из разных материй – шерстяной и льняной ( Лев. XIX, 19 ); постройки жилищ, предписывая устраивать перила на крышах домов (Второз. XXII, 8); промыслов, занятий и хозяйства евреев, их семейной и гражданской жизни, запрещая, например, смешивать при посевах семена различных растений, случать различных животных. Повелевает плюнуть в лицо брата умершего еврея, если он не брал за себя жену умершего, и пр. И эти все предписания Моисея относились также к внешнему религиозному культу данному им евреям, потому что исполнение их требовалось во имя Иеговы, для святости пред Ним. И все они имели преимущественно, если только не исключительно, цели религиозно нравственные, а не экономические, гигиенические или другие какие-нибудь, которые по-видимому, можно было бы видеть в них прежде всего.
По свидетельству книги Бытия кроме жертв до Моисея существовали еще следующие божественные установления, народные обычаи и обряды, вошедшие потом в обрядовый закон: постановления о субботе ( Быт. II, 3 ), о браке ( Быт. I, 28; XXIV ), о пище ( Быт. I, 29 – 30; IX, 3 – 4 ), об обрезании ( Быт. XVII ); обычаи телесных очищений ( Быт. XXXI, 35; XXXV, 2 ), употребления обетов ( Быт. XXVIII, 20 ), десятин ( Быт. XXVIII, 22 ), клятв ( Быт. XIV, 22 ‑ 23; XXIV, 2 ‑ 3 ) и рукоположений ( Быт. XXVIII, 13 –14 ). Из всех этих, несомненно, божественных установлений (о субботе, о браке, обрезании, пище) до Моисея было очень немного, да и те при нем большей частью получили новые и более точные определения. Что касается древних народных обрядов и обычаев (например, телесных очищений, посвящения десятин, произнесения обетов), вошедших потом в обрядовый закон, то по отношению к ним Моисей является еще в большем, в полном смысле, новым законодателем. Он заключил их в точные, раз навсегда определенные формы, многое при этом изменив в них, многое прибавив нового согласно с теми нравственно воспитательными целями, с которыми Промысл Божий вообще предписал обрядовый закон евреям. Народные обычаи в этом случае послужили для Моисея только материалом, исторической почвой, на которой он, под руководством Духа Божьего, создавал новое законодательство. Так что, можно сказать, Моисей является законодателем вообще всех обрядовых установлений в ветхом завете.
Законодатель едва затронул чисто духовную сторону религии, ограничившись в области чисто нравственной только десятью заповедями преимущественно запретительного характера, а в богопознании частым повторением одних и тех же и немногих элементарных понятний о Боге (преимущественно о единстве Божьем).
В законе Моисея не предписано ни одной молитвы для богослужения, в нем есть только краткие предписания священникам об исповедании грехов в день очищения, об исповедании благодарности при посвящении первородного и десятин ( Лев. XVI, 20 ‑ 21 ; Второз. XXVI гл.).
Необходимо заметить, что в приведенных местах из пророческих книг, пророки, отвергая от имени Иеговы многочисленные жертвы Ему от евреев и другие ревностно исполняемые ими обряды Моисея, как нечто неугодное Богу, порицали, однако, не саму обрядность Моисея, как будто она сама по себе была мерзостью пред Богом. Но св. Исаия, Амос, Осия и другие позднейшие пророки вооружались, собственно, и, главным образом, против превратного и грубого понимания этой обрядности евреями, будто бы в ней состоит сама сущность богопочтения, помимо добрых дел, не заботясь о которых евреи считали, однако, себя праведниками ( Ис. LIII гл.). Названные пророки не могли вооружаться вообще против необходимости обрядности в религии и, в частности, не могли называть мерзостью обряды Моисея сами по себе, потому что эти обряды, хотя и были несовершенны, однако были предписаны Самим Богом. Но когда же среди позднейших евреев развилось это мертвое, чисто механическое обрядовое благочестие, они естественно стали настойчиво говорить евреям о необходимости и сущностной важности более духовного служения Богу. В дополнение к закону Моисея подробнее и яснее стали раскрывать учение об этом служении и при этом указывали на относительную неважность обрядового закона Моисея, на несовершенство этого закона самого по себе и на будущую отмену его во Христе.
Орег. Theodoret., edit. Migne, l IV. Graecar. affeclat. curatio, 887 ‑ 888.
Творч. св. Кир.Алекс. ч. I, стр. 99; подобн. у св. Васил. Велик. «О Св. Духе», гл. 14, пер. 40 г. стр. 280–281.
Enseb. Demonstr. lib. I, с. VI.
Origen. in Numur. Homil. XVII, 1.
Enseb. Demonstr. lib. I, с. VI.
Св. Златоуста беседа VI на Матф.
Твор. св. Кирилла Алекс. ч. 1, 11.
Иустин Муч. Разговор с Трифоном Иуд. пер. 1864 г. стр. 180.
Св. Григорий Богосл. Слово на Пасху (45) пер. 1844 г. стр. 164 ‑ 165.
Theodoret. Graecar. аffectat. curatio, 887 ‑ 888.
Твор. св. Кирилла Алекс. ч. I, 11.
Origen. in Numer. Homil. XVII, 1.
Твор. св. Златоуста в русск. перев. 1830 г. т. III, стр. 533, Слово IV против иудеев. И по мнению других отцов ближайшим поводом к обрядовому законодательству было именно отлитие тельца при Синае. «Бог, говорит св. Ириней Лионский, сперва наставлял евреев через естественные заповеди, изначально насажденные в людях, т. е. через Десятословие, не исполняющий которого не имеет спасения, и ничего более не требовал от них. Так Моисей говорит во Второзаконии: «эти слова Господь изрек ко всему собранию сынов Израилевых на горе и ничего не прибавил, и написал на двух досках, и дал мне (V, 22)», дабы желающие следовать Ему, соблюдали заповеди. Но когда они решились сделать тельца и обратились сердцами опять в Египту, желая быть рабами вместо свободных, то получили прочее служение, сообразное с их желанием, хотя не отделявшее их от Бога, но державшее под игом рабства. Так и пророк Иезекииль, объясняя причину законодательства, говорит: вслед похотений сердца их были очи их, и Я дал им заповеди недобрые и оправдания, в которых они не будут жить (Иезек. XX, 24–25. Ириней. Против ересей, перев. 1871 г. стр. 450, кн. IV, гл. XV). То же говорит и блаж. Иероним (перев. Киевск. духов, акад. толкование Иеронима на Иерем. VII, 21–23).
Origen. in Numer. Homil. XVII, 1.
Феодорита толк. на книгу Исх. вопр. 65. См. Твор. блаж. Феодорита в перев. 1855 г., ч. I, стр. 148.
Твор. Св. Кирилла Алекс., ч. III с. 62.
Разговор с Трифоном иуд. 217, 174.
Tertull. Advers. Marcion. lib. 2, с. XIX. Русск. парафр. в переводе творен. Тертулл Карнеева. 1850 г. ч. 1, 20 ‑ 21
Русск. Перев. твор. Лактанция Карнеева 1848 г. в 2-х ч., стр. 301.
Толк. блаж. Феодорита на Исх. вопр. 27, 20; на Числа вопр. 8.
Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 88 ‑ 89.
Св. Ириней Лионск. Против ересей. кн. IV, гл. XIII, 2
Напр. в постановлениях о пище, в запрещении есть мясо свиней и других постановлениях подобного рода, в которых, как это и делают некоторые ученые, по-видимому, скорее можно предположить другие цели – гигиенические. Но у Бога, как говорит св. Кирилл Александрийский, не велика была забота об этих вещах, грубых и телесных (III, 51).
Филарет, Библейск. истор. 1841 г., стр. 140.
Св. Ириней. Лионск. Пртив ересей кн. IV, гл. XIII, 2.
Св. Иустин Муч. Разгов. с Трифоном, стр. 211.
Tertull. Advers. Marc. lib. II, с. XIX.
August. Contra Faust. Munich, lib. XVIII, с. VI.
Tвop. Кирилл. Алекс. 4. IV, 334. В объяснение последнего замечания св. отца, что прообразами таинства Христова в ветхом завете иногда служили вещи и неблаголепные, можно привести следующее место из его Искусных объяснений на Второзаконие «Δεϊν μεν ουν εφη τούς την έν Χϱιστώ ϰάϑα ϱδιν έμηοευομένυς αποϰϱούεσϑαι φιλείντά έϰ τής φιλοσαϱϰίάς έγϰληματα. ’Άλλ έξω, ϰαί πασσαλος έτται έπί τής ξωνης σουtfn καί εσται όταν διαϰαϑιξάνης έξω, ϰαί όϱύξεις εν νύτώ ϰαί έπαγαγών ϰαταϰλύψεις τήν αίσχημοτύτην σου έν αντω «Οτι Κύϱιος ό Θεος σου έμπεϱιπατεί εν εξελεσϑαί σε ϰαί παϱαδούναι τόν εχϑϱόν σου είς τας χείϱας σου. Καί έσται ή παϱεμβολή σου άγία, ϰαί ούϰ όφϑήσεται εν σοί αίσχημοσύνη πϱάγματος» (Deuteron. XXIII, 12–14). Παϱαιτείϑαι γαϱ ότι μαλιστα πάν είδος άϰαϑαϱσίας πϱέποι άν, ώς έφην, τούς ϰαταγδϱίξεσϑαι τών νοητών έπιϑυμούντας εχϑϱών. Επειδή δέ πολλά πταίομεν άπαντες, ϰαί νοσεί μέν ή ανϑϱώπου φύσις τό εόλισϑον είς τό πλημμελές, «συνίησι δέ ούδείς παραπτώώματα» ϰατά τήν τοϋ Ψαλλονμος φωνήν (XVII, 13) εί δέ γένοιτο, φησί μια των εμφύτον ϰαί έν ήμϊν άϰαϑαρσιάν μονονουχι πεϱιϑϱαύεσϑαι, ϰαί άλίσϰεσϑαί τι νενοσηϰότας τον έξω νομου ϰαί ξωής άγιοτϱεπούς έυιϰεΐ γάϱ τοΐς μέλεςι τής σαϱϰός τής άμαϱτίας ό νόμος, πϱτον μέν, μή εναϱγως ϰαί άϰϱύπτως, μήτε μήν έν όφει πολλών τά έϰ της άϱϱωστίάς παϱαϰείσϑω πταίσατα αλλ οίον έξω ϰαί λεληϑότως, ϰαί ώς άνωτατω τής παϱεμϐολής, είτα ταίς έπανοϱϑοσίαις τοιτων ϰαληπτέσϑω, φησί «Σοφοί γάϱ ϰγύψουοι ταςέαυτών αίσχύνς», ϰατα τό γεγϱαμμένον. Καταλήγοντες δέ των πλημμελημάτων, ϰαί ταίς είς τό άμεινον ϱοπαίς άναστοιχειούντες τϱόπον τινά τον νούν, είς το δείν ελεσϑαι τό ώφελούν, έϰ μέσου ποιούμεϑα τών ήδη πϱοεπταισμενων τό άϰαλλές ϰαί την ϰάϰοςμον άμοϱτίαν ταίς τών έφεξής εύωδίαίς νιϰήσατες, είσελευσόμεϑα πάλιν είς τήν τών άγίων παϱεμβολήν τουτέστιν, είς τήν τών ήϱωτοτόϰων. Εν Χϱιστώ δέ ϰαί τούτο; Εί λάβοιμεν τόν έαυτών σταυϱόν, ϰατά τήν αύτου φωνήν, γοϱγώ ϰαί εύξωνοτάτω ϰεχϱημένοι φϱονήματι. Τό γάϱ έχειν ήμάς έπί τοΰ ξωστήϱος πάσσαλον, ήγουν τό ξύλον τούτο δή που τάχα ήλαγίως ήμίν ύπαινίττεται. Πνευματιϰός οΰν ό νόμος, ϰαί τών νοητών τήν ύπατύπωσιν ποιείσϑαι φιλεί τά σωματιϰά. Ού γάϱ εσμεν έν άϰαϑαϱσίαις, ένδφϑαλμοις τούτο πεποιηϰότος Θεοΰ, είς άφεδϱώνας. Άλλ» ώς έφην άϱτίως, τύπος ϰαί είϰόνες τών νοήτών είεν άν ϰαί έν αίσϑήσει ϰείμενα. Δεί δή ούν ημάς ϰαταχωννύειν τάς αϰαϑϱσίας ότι «Κύϱιος ό Θεος πεϱιπατεί εν τή παϱεμβολή». Ενοιϰεϊ γάϱ έν ήμίν ϰαί έμπεϱίπτεϊ Χϱιστός. (S. Cyrilli Alex. Glaphyrjrum in Denteronotnicum liber. De eo, qui contra hostes militat).
August. oper. edit. Mign, t. V, pars 2, serm. 352, De poenitent.