а если что и остается чрез звуки лиры и трубы
Последнее стихотворение Державина
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.
Гаврила Романович Державин, 6 июля 1816,
грифелем на аспидной доске за три дня до кончины своей, последовавшей 8-го июля
The sands of time allow no traction
Oblivion is the fate of ours.
Sunken will sure be all our action,
All nations, kingdoms, and their csars
Whatever music of the hour
Continues to reverberate,
Eternity will still devour.
With no escape from common fate!
The Russian original seem to contain the acrostic РУИНА ЧТИ that underscores the theme of the poem. The acrostic went unnoticed until 1951 when Morris Halle pointed it out at Roman Jacobson’s Harvard seminar on Russian poetics. Halle published his discovery in the International Journal of Slavic Linguistics and Poetics (1958), pp. 232-236, under the title «О незамеченном акростихе Державина» («On an Unnoticed Acrostic of Derzhavin»).
С тех пор мнения разделились. Некоторые считают, что видимость акростиха появилась случайно (подобно тому, как обезьяна посаженная перед пишущей машинкой с определенной вероятностью может отстучать Гамлета). Вероятность этого мала, хотя и не так мала, чтобы с нею не считаться. Мой перевод наверху игнорирует акростих, о котором по серости мне ничего не было известно на момент создания перевода.
Река времён. Памяти Гаврилы Державина
Река времён. Памяти Гаврилы Державина.
«Река времён в своем стремленье
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлОм пожрется
И общей не уйдет судьбы.»
Таков сей мир многообразный,
Его законы таковы,
Что, будь хоть труженик, хоть праздный,
Могильных стен коснётесь вы.
Но, пока жив, наш дух дерзает
В нас плоти тлен преодолеть,
И…мысль о бренном не терзает,
Коль дух здоров, то – не болеть.
Когда же скорбный час настанет,
И вслед за тьмою вспыхнет свет,
Пред Богом всяк из нас предстанет,
Чтоб за свой страх держать ответ…
Страх лгать правдивых побуждает,
Коварство с хитростью плодит,
Жестокость в сердце пробуждает,
И с жадной завистью глядит
На то, что было недоступно,
Чего и златом не добыть,
И веры нет, что зло – преступно,
Тщета о Боге мнит забыть.
Но Вездесущ в мирах Предвечный,
Бог озирает мир чрез нас,
Един Господь есть безупречный,
И до – и после – и сейчас!
Нам предназначены упрёки,
Ему – молитвенный посыл.
Нет проку сетовать о проке –
Всесильным Бог един прослыл.
Лишь Бог до дна всех нас промерил,
О каждом вздохе знает Он,
Но…спасся тот, кто свято верил,
Что нет конца реке времён.
‡‡‡
…шалфей, чай с ромом – всё напрасно,
Судьба его предрешена.
Он жизнь любил не беспристрастно,
Но… горсть рассыпана пшена,
И не собрать уж воедино
То, что по свету разбрелось,
Грядёт печальная година,
Где тонко, там оборвалось.
Не возмутишь невозмутимость.
Как ненасытность не насыть…
Не станет кроткой нетерпимость,
Как соловьём не станет выпь.
Как рысаку не быть ослицей,
Так и ослу конём не стать…
Арбуза ждут иные лица,
Иным огурчики – под стать.
Не угодить, не угождая.
Не осветить, коль не сиять.
Не утвердить, не утверждая.
И, не ваяв, не изваять.
Простые истины, и что же,
Ужель без них надежды нет.
Бессмертья нет? Избави, Боже.
Джон Донн. Шекспир. Чей лжив сонет.
Легко солгать, о лжи не чая,
Но вряд ли совесть промолчит…
Харис, о «Боге», с чашкой чая,
В татарский оду облачит.
А я в украинском пытаюсь
Слова потребные найти,
Перевести чтоб… Хоть стараюсь,
Державина не превзойти.
(Ода «Бог».
Первая децима
Вiн є у просторi безмежний,
Живий у русi речовин,
Вiд течiй часу незалежний,
Облич нема, є тричi «Вiн»!
Дух дихає, де тiльки схоче,
Усюди зрять незрячi очi,
Не осягнув б нi я, нi ти,
Хто все наповнює собою,
Насущнiсть з суттю основною,
Кому є назва: Бог Святий.)
15.08.21 (7.00-7.40)
Река времен в своем стремленьи…
Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
А если что и остается чрез звуки лиры и трубы
Грифельная же доска с черновиком последнего стихотворения была доставлена в Императорскую библиотеку по просьбе директора ее, А.Н. Оленина, и пятьдесят лет спустя академик Я.К. Грот, выдающийся исследователь творчества Державина, свидетельствовал: » Всякий может видеть (доску) на стене, в отделении русских книг; но от начертанных на ней строк почти ничего уже не осталось «.
Там же, в отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки СССР имени М.Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, можно видеть ее и сегодня, под стеклом в рамке из лакированного дерева. При хорошем освещении угадываются отдельные буквы, слова.
Однако «река времен» эти строки пока что не одолела. Скопированные на бумагу сразу же после смерти поэта, они были вскоре напечатаны в «Сыне Отечества», одном из самых известных литературных журналов.
С престарелым Державиным мы хорошо знакомы по пушкинскому рассказу о лицейском экзамене 8 января 1815 года: » Он сидел, подперши голову рукою. Лицо его было бессмысленно; глаза мутны; губы отвислы; портрет его, где представлен он в колпаке и халате, очень похож. «, правда, «он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился, глаза заблистали; он преобразился весь «. В последний же раз Державин взялся за грифельную доску ровно через полтора года после того лицейского посещения, и мы можем легко вообразить, как он опять оживился, преобразился 6 июля 1816 года.
Пройдем же по последним державинским строчкам, наверное, еще не доведенным до полного совершенства, но, без сомнения, гениальным.
Заглавия нет. Но, по словам близких Державину людей, поэт собирался назвать стихи «На тленность».
«Река времен в своем стремленьи. «
С древних веков постоянно использовался образ «река жизни», «река времени»; в кабинете Державина висела своеобразная картина-таблица «Река времен, или Эмблематическое изображение всемирной истории».
Именно глядя на эту картину-таблицу, поэт складывал свои последние строки. И в то же время в них слышится эхо одного из ранних стихов, принесших тридцатисемилетнему поэту громкую славу:
Через четырнадцать лет после кончины Державина Пушкин, арестованный в Болдине холерой, должен будет выполнить просьбу заезжего соседа, отставного подпоручика Дмитрия Алексеевича Остафьева,- написать что-либо в альбом. Отказать невозможно, тем более, что незадолго перед тем Остафьев получил автограф у дядюшки поэта, Василия Львовича; и Александр Сергеевич поступает так, как часто делал в подобных случаях: заносит в альбом стихотворение не свое, но уж особенно уместное среди холеры, склонной многих унести «в своем стремленьи». Не имея под рукой сочинений Державина, Пушкин писал по памяти и дважды ошибся, причём обе ошибки любопытны. О втором случае речь впереди, первую же строку хозяин Болдина записал: «Река времен в своем теченьи».
Расставаясь с первой строкой, заметим на прощание, что река соответствовала старинным понятиям о быстроте времени: правда, XVIII век к концу сильно заторопился, но все же не смог переменить того ощущения темпа событий, которое было привычно Державину с молодых тысяча семьсот пятидесятых, шестидесятых, семидесятых годов.
Река времен, а между тем в 1818 году все тот же молодой поэт, которого успел благословить, сходя в гроб, старик Державин, напишет (о другом поэте, Батюшкове):
Нам сегодня, в конце XX века, восхищение Вяземского несколько странно: «дым столетий» и другие подобные определения быстро несущегося времени сделались довольно привычными, даже шаблонными. Однако почти всякий шаблон имеет, наверное, весьма благородное происхождение: когда-то был свежим образом, который от частого употребления несколько стерся. В начале же XIX века хорошо различали державинское представление о медленном, величественно текущем времени, которое невозможно сравнить с быстро рассеивающимся дымом (Державин «испугался бы»), и пушкинский взгляд на быстро, бешено, призрачно как дым несу щееся время, взгляд, тяготеющий уж не к XVIII. а скорее, к нашему, XX веку.
| «. Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы, царства и царей» |
Действительный тайный советник, бывший секретарь императрицы, губернатор, министр юстиции и многих российских орденов кавалер, Державин знал толк в царствах и царях. Кроме того, интересовался историей, хотя в его эпоху она была куда меньше и «уютнее», чем теперь.
Но что цари и царства! Державин, хоть и придворный, хоть и министр, никогда не давал за них большой цены. В 1780-х годах он столь сильно переложил на современные стихи 81-й псалом, что «библейский текст» был строго запрещен цензурой:
| Цари! Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, Но вы, как я подобно, страстны, И так же смертны, как и я. И вы подобно так падете, Как с древ увядший лист падет! И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет! |
Теперь, в 1816-ом, он по-новому повторял давно облюбованную мысль.
| «. А если что и остается Чрез звуки лиры и трубы. « |
Кажется, Пушкин ощутил тут известную неточность, расплывчатость державинского образа и невольно поправил или завел спор с умершим поэтом: в самом деле, что и благодаря чему остается на свете?
| «. То вечности жерлом пожрется И общей не уйдет судьбы» |
Смысл их страшен и прост: та сила, что уносит в пропасть народы, царства и царей, не может на первых порах (века, тысячелетия) одолеть то, что создано лирой и трубой, и всетаки в конце концов жерло вечности поглотит и самое высшее создание человеческого духа. Пропасть забвения, жерло вечности. А меж тем за двадцать один год до того, в 1795 году, Гаврила Романович был настроен как будто иначе:
| Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, Металлов тверже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный И времени полет его не сокрушит. |
Державин последних стихов спорит с Державиным «Памятника»!
Читатель же этой статьи, возможно, ожидает полного нашего согласия не с семидесятитрех-, а пятидесятидвухлетним поэтом: все будут довольны и успокоятся, воскликнув по обычаю: » Рукописи не горят! » (Этот счастливый булгаковский образ теперь столь часто повторяется, что порою хочется поджечь иную рукопись: а вдруг и в самом деле не сгорит!)
| И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит. |
Пока на свете хоть один поэт, он по природе своей оживляет прошедшее,и как же ему не воскресить Пушкина, Державина!
Бессмертие, как бесконечность, имеет два направления.
| Так в мраке вечности она своей трубой Удобна лишь явить то место, где отзывы От лиры моея шумящею рекой Неслись чрез холмы, долы, нивы. |
«Труба» в этом четверостишии, конечно, предшественница «лиры и трубы» последних стихов.
6 июля 1816 Державин, скорее всего, хотел по-новому высказать уже сказанное о смерти как источнике особой тихой житейской радости. Хотел, но не успел или не захотел успеть.
Не смеем навязывать своего мнения, но заметим, что для автора этой статьи и нескольких опрошенных им друзей в последних строках Державина присутствует и какая-то странная радость, нет, точнее, не радость, но некий свет, приобщение к вечности.
Вот какие мысли пришли при чтении тех стихов, которые при совершенно особенных обстоятельствах записал на грифельной доске великий поэт Гаврила Романович Державин 6 июля 1816 года.
Река времён и водопад Г. Р. Державина
Во время своего путешествия по Олонецкой губернии Г.Р. Державин встретил на своём пути падун Кивач. Эта встреча стала для него целым откровением. Водопад кардинальным образом изменил представление поэта о земной жизни, которая предстала перед ним уже не привычной рекой, бегущей по горизонтали, а ниспадающим по вертикали водопадом. Это падение захватило поэта своей красотой, силой и величием:
Не так ли с неба время льется,
Кипит стремление страстей,
Честь блещет, слава раздается,
Мелькает счастье наших дней,
Которых красоту и радость
Мрачат печали, скорби, старость?
Однако это символическое падение вод ужаснуло его своим неотвратимым концом, который открылся в жерле водопада как зев самой смерти:
О водопад! в твоем жерле
Всё утопает в бездне, в мгле!
Не упадает ли в сей зев
С престола царь и друг царев?
Так в образе водопада вся жизнь человеческая предстала перед поэтом как бы в свете памяти смертной. И в этом свете она оказалась такой стремительно короткой. Во что же тогда превратилась у поэта река? Она стала символом исторических времён:
Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остаётся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрётся
И общей не уйдёт судьбы.*
В образах водопада, реки времён и жерла вечности, сложившихся в единую символическую систему, Державину удалось очень своеобразно развить тему Екклесиаста.
Что же получается, для человека нет выхода из этого всепожирающего жерла, в котором душе так неуютно? Мы лихорадочно начинаем искать этот выход, перелистывая томик великого поэта. И вот в оде «Бог» мы, наконец, радостно находим его:
Мы радостно видим, как поэт духовно «выныривает» из этого пессимистического жерла, но уже не в этом мире, а по ту сторону этого временного бытия, отряхнув с себя его капли. Боже, как он духовно прекрасен!
И здесь мы приближаемся к пониманию самого важного. Эти слова нельзя было сочинить, их можно было сказать только во Христе Духом Святым. Поэтому и вынырнуть из этой пропасти в жизнь вечную мы можем только во Христе, облачившись подобно Господу в смиренное принятие воли Отчей.
———————
* Это неоконченное стихотворение было написано Державиным на грифельной доске за три дня до его смерти.
** Сравните «смертну бездну» оды «Бог» с бездной водопада «Всё утопает в бездне, в мгле!»