Что такое круглые могилы гулага
Что сегодня на месте лагерей ГУЛАГа (ФОТО)
Музей Истории ГУЛАГа
1. Соловецкий лагерь особого назначения ОГПУ
Михаил Пришвин. Из серии «Соловки»
Большевики превратили Соловецкий монастырь из святыни в настоящий ад. В церквях в несколько рядов построили деревянные нары для заключенных: алтари, иконостасы сломали, драгоценную утварь вынесли. Бывшие монашеские кельи и отдаленные скиты для монахов-отшельников также переоборудовали под бараки и изоляторы.
Соловецкий монастырь в наши дни
Сейчас монастырь вновь действующий, но еще до конца не восстановлен. О лагере здесь до сих пор напоминает многое: например, заброшенное здание рядом с монастырем было лагерной администрацией.
2. Беломорско-балтийский исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ)
Строительство Беломорско-Балтийского ИТЛ
Музей истории ГУЛАГа
Шлюз Беломорско-Балтийского канала
Сейчас Беломорканал все еще функционирует, хотя его и реконструировали несколько раз. Вдоль канала установлено несколько памятников погибшим заключенным. Кроме того, был создан историко-культурный комплекс «Беломорско-Балтийский канал», в который входят сохранившиеся здания и памятные места, связанные с работой заключенных.
3. Норильск
Музей истории ГУЛАГа
Мемориал жертвам политических репрессий «Норильская Голгофа»
4. Пермь-36
Gerald Praschl(CC BY-SA 3.0)
Лагерь, а затем колония существовали в Перми с 1946 по 1988 год. Заключенные занимались в основном лесозаготовками. Основную часть узников составляли интеллигенты, писатели, лидеры религиозных и правозащитных организаций, а также диссиденты, попавшие сюда за антисоветскую пропаганду.
Нары в бараке на территории музея «Пермь-36»
Уже в 1990-х здесь открыли Музей истории политических репрессий Пермь-36. Часть экспозиции базируется прямо в бывших бараках заключенных. Это одно из немногих мест в России, где весьма реалистично представлено то, как выглядел быт заключенных.
5. Воркута
Музей истории ГУЛАГа
В 1930-х годах в районе современной Воркуты нашли угольные месторождения, после чего отправили этапы заключенных для их разработкой. В итоге здесь образовался один из крупнейших и самых печально известных лагерей в СССР. Узники строили железные дороги и шахты, добывали уголь в совершенно нечеловеческих условиях Крайнего Севера.
6. Колыма
Лагерь Бутугычаг (в переводе с эвенского «долина смерти») на Колыме
Колымский район простирается вокруг реки Колыма на Дальнем Востоке. Он известен своими золотыми приисками и, конечно, теми ужасами, которые описал Варлам Шаламов в своих «Колымских рассказах».
Некоторые бараки для заключенных и сторожевые вышки до сих пор стоят заброшенными по всей территории Колымы, а современный Магадан занимается рыбным промыслом и машиностроением.
Днепровский лагерь и рудник Магаданской области, 2014
Музей истории ГУЛАГа
7. Лагеря Чукотки
Именно благодаря труду заключенных, Советский Союз освоил Чукотку, нашел множество месторождений олова, наладил добычу и разработку металлов, а также построил тут города и инфраструктуру.
Урановый лагерь «Северный», 2015
Музей истории ГУЛАГа
Урановый лагерь «Восточный»
Музей истории ГУЛАГа
Смотрите больше фото и видео из экспедиций на сайте музея. В самом музее же можно совершить 3D тур по этим местам в очках виртуальной реальности.
8. Байкало-Амурский ИТЛ
Жилая зона лагеря. Дома и служебные помещения охраны
Тепловоз с грузовым поездом на БАМе
Они осваивали Забайкальский край и занимались преимущественно строительством Байкало-Амурской Магистрали. Впрочем, на время войны стройку отложили и достраивали дорогу уже в 1980-х. Сейчас о лагерях напоминаешь лишь сам БАМ, одна из самых длинных железных дорог в мире. В городе Свободный Амурской области местные жители добились возведения памятного камня погибшим на стройке заключенным.
Как хоронят заключённых. Впечатлительным не читать.
Давайте вспомним об особенностях похорон осужденных в разные эпохи – от богословской подоплеки четвертования и сожжения трупов в средние века до утилизации обезличенных «отходов» в ГУЛАГе.
1. 
Их трупы могли не один месяц оставаться на месте казни, демонстрируя горожанам прямое действие закона. В 1660 году после казни цареубийц, причастных к смерти Карла I, мемуарист Джон Ивлин писал: «Я не видел самой расправы, но встретил их останки, – изуродованные, изрубленные, зловонные – когда их везли прочь от виселицы в корзинах на салазках». Головы казненных висели на мосту через Темзу и украшали городские стены Парижа.
2.
Тела преступников палачи нередко отдавали в анатомические театры, где их публично вскрывали врачи в парадных одеяниях. Публика приходила на такие представления целыми семьями – медик, как цирковой фокусник, извлекал внутренние органы и раскладывал их перед зачарованными зрителями. Трупы преступивших закон превращались в наглядные пособия для студентов и художников, но кроме того – были весьма востребованы ведьмами и колдунами, которые варили из них снадобья и изготовляли талисманы.
Кости арестантов шли на производство «лечебных» порошков и мазей. Из волос делались парики, а из человеческого жира – парфюмерные композиции. Доктор Сорбонны, историк парфюмерии Анник Ле Герер приводит в своей книге «Ароматы Версаля в ХVII-XVIII веках» рецепт некоего Кроллиуса, ученика великого алхимика и врача Парацельса, который советовал для усиления композиции непременно использовать тело умершего насильственной смертью рыжего молодого человека. Французский химик и фармацевт XVII века Николя Лефевр рекомендовал своим ученикам использовать для приготовления лекарств мясо молодых казненных арестантов. В европейских городах существовали целые рынки по продаже и перепродаже трупов казненных.
Невостребованные же рынком мертвые тела быстро предавали земле далеко за оградами городских кладбищ. Хоронили в общих могилах и, конечно, без каких-либо памятников. В одной земле с благочестивыми христианами преступникам лежать было нельзя.
3. 
Казнь, тюрьма и похороны в России – от средневековой Руси до 1917 года.
Несмотря на все споры о том, является ли Россия Европой или нет, человек, попавший в средневековую Русь, отметил бы полное сходство – по крайней мере, в части отношения к преступнику и его телу. Разбойников, воров и прочих «лихих людей» на Руси так же варили в котлах, сжигали и сажали на кол, а тела использовали для устрашения народа и прочих бытовых нужд. Причем, по мнению ряда историков, смертная казнь пришла на Русь из Византийской империи.
Псковская судная грамота 1467 года называет пять преступлений, за которые обвиняемому грозит смерть: храмская татьба (кража из церкви), коневая татьба (конокрадство), переветничество (измена), зажигательство (поджог) и кража, совершенная в третий раз. На деле же смертная казнь применялась куда шире. По Судебнику 1497 года смерти подлежали «ведомые лихие люди», убийцы своего господина, изменники, «предатели городов», церковные и городовые шаши (воры), зажигатели, сделавшие ложный донос ябедники. В Уложении царя Алексея Михайловича (1649 год) упоминаются уже около 60 преступлений, каравшихся смертью.
Справедливости ради стоит сказать, что смертная казнь на Руси долгое время оставалась явлением менее распространенным, чем в Европе. Действовала система штрафов – откупа. Существовало и подобие тюрьмы, больше похожее на срубную могилу – в земле выкапывали яму, стены обкладывали деревом, сверху водружалась миниатюрная домовая крыша. Там арестанты ожидали суда и наказания. Именно в таком земляном срубе несколько лет продержали знаменитого старообрядческого святого протопопа Аввакума – правда, позже проповедника в том же срубе и сожгли.
В земляных ямах арестанты часто погибали от недостатка воздуха, холода или отравления собственными нечистотами. Со временем функции тюрем все чаще отходили к башням и темницам монастырей.
4. 
5. 
Смертная казнь получила особо широкое распространение при Петре I – но после него этот вид наказания постепенно выходит из употребления. Уже через сто лет, при Александре I, в год казнили не более 80 человек на всю огромную Российскую империю. Наказание в виде смерти назначали в самых крайних случаях, когда речь шла о посягательстве на власть. Самыми массовыми и громкими казнями XIX века стали повешение декабристов и народовольцев-террористов.
Место погребения казненных декабристов неизвестно. Петербургская молва гласила, что их или утопили в холодных водах Финского залива, или же тайно похоронили на пустынном острове Голодай. Известно, что Екатерина Бибикова, сестра казненного декабриста Сергея Муравьева-Апостола, просила отдать ей тело брата, но Николай I ответил решительным отказом. Городские легенды до сих пор связывают остров Голодай с повешенными декабристами.
Тела народовольцев ожидала несколько лучшая участь. Их часто хоронили на старом Преображенском кладбище. Правда, хоронили тайно. Вот что смотритель кладбища Валериан Григорьевич Саговский рассказывал о похоронах казненных первомартовцев – заговорщиков, подготовивших и исполнивших покушение на Александра II 1 марта 1881 года: «Накануне казни 2 апреля 1881 года ко мне на кладбище явился пристав Александро-Невской части города Петербурга с каким-то штатским господином и приказал спешно приготовить в отдаленном углу кладбища общую могилу для пяти гробов. Документ на эту могилу он обещал доставить завтра. В дальнем углу кладбища на пустыре могильщики в тот же день вырыли глубокую яму…
Он сообщил мне, что привезли для похорон пять гробов с цареубийцами, которых казнили в Петербурге, на Семеновском плацу. Я привычен к похоронным делам. Но тут по моему телу пробежали мурашки. Мне не приходилось хоронить казненных и при том с соблюдением такой таинственности и без всяких похоронных обрядов…
6. 
Привезли ящики с телами казненных к могиле и стали спускать. Ящики до того были плохи, так наскоро сбиты, что некоторые из них тут же поломались. Разломался ящик, в котором лежало тело Софьи Перовской. Одета она была в тиковое платье, в то самое, в котором ее вешали, в ватную кофту». На этом же кладбище (после революции его переименуют в Кладбище памяти 9-го января – в честь погребенных здесь же жертв Кровавого воскресенья) хоронили заточенных в Трубецком бастионе Петропавловской крепости и других умерших в застенках революционеров. Могилы их неизвестны; в литературе указывается лишь приблизительное место захоронения.
Впрочем, отголоски средневековых практик, в которых тела казненных и после смерти служили устрашению живых, еще слышны: в 1878 году одесского народовольца Ивана Ковальского, расстрелянного за вооруженное сопротивление при задержании, похоронили на военном плацу. «Войска с музыкой промаршировали по могиле», – писала о его похоронах подпольная газета того времени.
Но уже в конце XIX века похороны политзаключенных превращались в многочисленные демонстрации, причем не только в крупных городах, но и в Сибири, куда массово ссылали неудавшихся революционеров. Подобные акции стали прообразом «красных похорон», обряда, который возникнет в первые годы после революции: покойника наряжали в алую рубаху, а приходившие проститься с ним выступали рядом с гробом с пламенными речами.
7. 
Смерть в ГУЛАГе: мерзлая земля.
Неправда, что холодный и страшный ГУЛАГ начинался за несколько тысяч километров от Москвы. Островки «архипелага» были и в пределах современного Третьего транспортного кольца. Небольшие лагеря открывались в бывших монастырях в городской черте – например, на Ленинских горах, где труд заключенных использовался на стройках.
Умирали заключенные часто. Несмотря на официально невысокий процент смертности (от 0,5 % до 20% в годы войны), умерших было на порядок больше, о чем свидетельствуют воспоминания бывших осужденных и их дневники, в которых огромное внимание уделяется борьбе за выживание – каждодневным проблемам, встающим перед зэка – и лишь мимоходом говорится том, как они уходили из жизни. Смерти было настолько много, что она стала обыденностью.
Читая дневники, обнаруженные нами в архивах центра «Мемориал», понимаешь: похороны в ГУЛАГе рассматривались как утилизация отходов. Покойника полностью раздевали еще в морге, прикрепляли к трупу бирку с номером заключенного, фамилия не указывалась. «Дежурный вахтер сверял направление для выноса трупа в зону с сопроводительными документами. Затем брал тяжелый молоток на длинной деревянной ручке и с силой бил покойника по голове со словами: «Это тебе последняя печать на лоб, чтобы живого никого за зону не вынесли»». (Фонд ПЦ «Мемориал», Гурский, Ф.2, ОП.3, Д.18).
8.
9.
Смерть весной: политическая оттепель и похороны в тюрьме после 1953 года.
Политические перемены, последовавшие за смертью Сталина и осуждением «культа личности», сказались и на условиях содержания заключенных. В течение трех лет на свободу вышло несколько миллионов человек, до 75% заключенных получили амнистию. К 1956 году в заключении оставалось меньше одного миллиона человек.
Смерть Сталина заключенные восприняли с энтузиазмом; с ней связывали большие ожидания. Но не все дождались освобождения. Комиссии, пересматривавшие дела, никуда не спешили; в некоторых лагерях вспыхнули восстания, которые были быстро подавлены. Убитых во время бунтов зэка хоронили в общих могилах, вырытых бульдозерами. Так, норильских арестантов, поднявших лагерное восстание летом 1953 года, предали земле у подножия горы Шмидта. Их было 500 человек.
10. 
Во времена Никиты Хрущева и Леонида Брежнева отношение к телу заключенного стало гораздо более гуманным. Дальние лагеря ГУЛАГа были расформированы, им на смену пришли колонии. Покойников стали выдавать для захоронения родственникам или же хоронить на соседних кладбищах, в специально отведенных местах. Появились гробы; как обязательное условие вводилась регистрация умерших, с указанием места захоронения. Мертвые обрели свои могилы.
В постсоветской России родственников умершего в местах лишения свободы обязаны оповестить о его смерти в течение суток. За это время тело должно быть подготовлено для выдачи и транспортировки. Если родственники отказываются от тела, или у бывшего заключенного таковых не было, его за счет ФСИН хоронят «в специально отведенном месте» на кладбище. Внешний вид могилы и погребальная одежда заключенного регламентированы ведомственными документами; на месте захоронения устанавливается табличка, из которой можно узнать, кто здесь покоится. Номер могилы заносится в архивное дело осужденного.
Правда о ГУЛАГе: что там происходило на самом деле
Давно хотел написать пост о ГУЛАГе с рисунками и воспоминаниями узника Виктора Гребенникова — и вот, наконец, делаю это. Что самое интересное и одновременно жуткое — я давно видел эти рисунки и читал воспоминания Виктора о ГУЛАГе, и думал что в процессе работы над постом я легко их найду в интернете — но все эти работы мне пришлось собирать по разным ресурсам и каким-то отсканированным детским рефератам. В современной России про эти ужасы ГУЛАГа никто не пишет — видимо, кому-то очень не хочется, чтобы люди видели правду о сталинском режиме — вместо этого в новостях показывают, как «счастливый народ» несёт охапки красных цветов к памятнику Вождю Народов, пишет популярный белорусский блогер на Facebook.
Никто не рассказывает и правды о сталинских лагерях, а иногда и вовсе говорят — мол, » и правильно, что туда отправляли людей, там были всякие уголовники!» На самом деле сталинские лагеря мало чем отличались от нацистских — просто во вторых трупы несчастных узников сжигали в крематориях, а в первых — сбрасывали в шурфы шахт либо мерзлые трашеи, которые по весне засыпали землёй. Вот и вся разница. И в те, и в другие часто попадали обычные люди, которые власти посчитали «неугодными».
Несколько слов о том, кто нарисовал все эти рисунки и написал тексты. Виктор Гребенников попал в ГУЛАГ ещё в юности, в 20 лет, и прошёл все ужасы сталинских лагерей на собственном опыте — в голодном 1947-м году умеющий рисовать Виктор подделал хлебную карточку, чтобы не умереть с голоду, за что его посчитали «политическим врагом государства» и отправили в советский концлагерь на 20 лет по 58-й статье. Сперва Виктор попал на медную шахту в Карабаш, за несколько месяцев превратился в «доходягу», после чего его взяли художником в «культурно-воспитательную часть», чтобы рисовать наглядную агитацию — это и спасло жизнь Виктору. В ГУЛАГе он провёл шесть лет и был освобождён с полным снятием судимости в 1953 году, после смерти Сталина.
Виктор Гребенников сумел не сломаться — он стал известным учёным-энтомологом, специаистом по разведению и охране насекомых, также какое-то время Виктор работал директором детской художественной школы. Дома у него был шмелепитомник, муравейник, в банках жили тарантул и каракурт. Виктор смотрел, как из куколок появляются бабочки, как ребенок радовался своим наблюдениям и открытиям, и говорил, что именно микромир является носителем главных тайн мироздания — и тем звеном, которое способно восстановить Землю.
Но до конца дней Виктора мучили кошмары о годах, проведенных в ГУЛАГе, с повторяющимся сюжетом — ночью к нему врываются в дом и забирают «досиживать» 14 «сталинских» лет. В последние советские годы Виктор опубликовал свои воспоминания и рисунки о тех годах, о которых я вам расскажу в сегодняшнем посте.
Автопортрет и «Мои университеты».
В самом начале своих воспоминаний с рисунками Виктор поместил свой автопортрет. Виктору здесь 22 года. Когда Виктор работал над своими воспоминаниями, он написал следующие строки:
«Сейчас мне 61 год, но до сих пор два-три раза в неделю меня посещают страшные сны с натуралистически ясными подробностями: будто времена изменились, меня взяли досиживать мои 14 «сталинских» лет, и я снова в лагере, в этапе или на пересылке. И все это — живо, сверхреально, с такой страшной, безысходной тоской о детях, внуке, недоделанных делах, недописанных книгах, со скорбью о всех несчастных, опять согнанных новыми деспотами за колючую проволоку, что кошмары эти затем по полдня не дают работать, сосредоточиться и я подолгу живу одновременно в двух мирах — сегодняшнем и том, лагерном.»
А это — карта пунктов ГУЛАГа, которую Виктор с грустной Иронией назвал «Мои университеты». Под картой Виктор описал каждый из лагерей, обязательно прочитайте.
1. Миасс, 1947 г. Мне 20 лет. Арест. КПЗ, первые тюремные ужасы.
2. Златоуст,1947–1948 г. Одна из самых страшных и крупных тюрем СССР. Следствие. Выездная сессия областного суда: 20 лет лагерей. Этап в Челябинск.
3. Челябинск. 1948 г. Пересылка. Я уже доходяга, едва жив, духовно сломлен.
5. Кыштым, 1950–1951 г. Лагерь, около 800 «врагов народа» и уголовников. Перевал руды и меди с узкоколейки на широкую. Я работаю в КВН художником.
6. Увильды. 1951–1953. Лагерь, около 1000 человек 58-й статьи, уголовников. Начальник — майор Лавров (редкий случай — неплохой мужик). Работы на стройках, графитовом и других заводах, иа лесоповале. Я — художник, геодезист. Умер Сталин, и счастливейшим летом 53-го года я — на свободе.
8. ЛЭП Тайгинка — Увильды. Я не подозревал, что в 1952–1953 годах воздвигаю своими руками памятник лагерникам этих мест — трассу высоковольтной линии. Пусть этот мой многокилометровый мемориал (вместо крестов — опоры) стоит здесь вечно.
9. «Челябинск-40» — район озера и поселка Татыш и других пунктов. Первый в СССР комбинат ядерной смерти. Масса лагерей. «На атоме» работали смертники.
В следующем разделе публикую тексты-воспоминания Виктора, его рисунки а также его подписи к ним.
Что на самом деле происходило в ГУЛАГе.
«В каждом из великого множества лагерей Южного Урала было примерно по тысяче народу — кроме более крупных лагерей. Тот, в который попал я, с издевательским названием-кличкой «Первомайка», был смешанным: уголовники содержались вместе с 58-й статьей — «врагами народа». Выживали здесь немногие. Проходил месяц, второй — ив зоне становилось заметно меньше народу. Нары мои стояли так, что через уголок окна было видно, как ночью вывозили за зону трупы на санях, влекомых черным быком с одним рогом.
Сдающий трупы — связку мерзлых полускелетов из морга — отворачивает брезент, а принимающий считает их, с размаху пробивая железнодорожным молотком с длинной рукояткой шары стриженых черепов: для верности, чтоб не выехал кто живым, и для твердости счета. Сверившись по бумажке, выезжают за ворота.»
Наши трупы вывозят за зону пробивая молотком головы. Карабаш, 1948.
«Возили таким манером не очень далеко, до ближайшего старого отвала выработанной медной шахты. И так до следующего этапа, когда по узкоколейке подгоняли товарные вагоны, набитые людьми, и зона вновь делалась многолюдной.
«Я уцелел чудом. Преодолеть год «нулевки» («нулевка» — категория неработоспособных от голода и мук доходяг) и не оказаться на дне старой шахты с пробитой головой мне помогли эстонцы. Один барак был полностью занят ими; все они сидели по 58-й, держались дружно, сплоченно, и от охотников до посылок из дому — «урок», «полуцветных», «шакалов» — организованно отбивались палками.
Я рисовал им маленькие карандашные портреты, которые они как-то умудрялись переправлять на волю, минуя цензуру, в свою далекую Эстонию. Быть может, у детей иль внуков этих замечательных натурщиков еще хранятся мои лагерные рисунки. Зарабатывая так свой кусочек хлеба, я был уверен, что его не отнимут блатные: из эстонского барака я почти не выходил несколько месяцев. «Нулевочные» дистрофия, цинга, пеллагра начали отступать, заглох туберкулез…»
«Нулевка» в бане. У нас были натуральные хвосты — выступал копчик. Я свободно охватывал свою талию — сходились пальцы. Карабаш, 1948.
«А вот другая картина. Развод, то есть вывод за зону на работу. Ворота лагеря открыты, за ними — автоматчики, резкие крики конвоя, собачий истошный лай. Низкое утреннее солнце равнодушно золотит окрестные горы, вышки, пар изо ртов строящихся бригад. Слева — наш оркестр: труба, тромбон, баян, барабан, скрипка, дирижером-скрипачом был высокий пожилой зэ-ка, эстонец в пенсне Римус.
Развод контрагентских бригад на объекты работ. Карабаш, Челябинск, 1950. Иду, как геодезист, на прокладку трассы ЛЭП от графитового комбината до лагеря с экскортом для большесрочника. К ребятам, что справа, это не относится, они расконвоированные, Тайгинка-Увильды, 1952.
— Вот ты, а ну сбегай за доской!
— Начальник, ведь застрелишь…
«Враги народа» — обитатели эстонского барака. Слева — скрипач по фамилии Римус. Карабаш, 1949. Наглядная агитация у вахты (табличка — моей работы). Карабаш, 1949.
«С 1948 года нас уже не кидали в шахты, а зарывали в землю. Есть и мои скромный вклад в эту горестную процедуру. Я писал по две фанерных бирки для мертвых: буква и двух-трехзначное число, одна бирка побольше — на колышек поверх могильника, другая, с дыркой, маленькая — зачем-то привязывалась к ноге трупа шпагатом.
В каждой секции барака висели «Обязанности и права заключенных» — страшный документ за подписью министра внутренних дел СССР Л. П. Берии. Сохранился ли у кого экземпляр этой зловещей бумаги? А мне начальник КВЧ регулярно вручал очередной ГУЛАГовский набор предупреждении, назиданий, призывов, которые я писал крупно железным суриком на всех четырех стенах над верхними нарами каждой секции. «Только честным трудом завоюешь право на досрочное освобождение» — это было еще одно глумление, так как зачетов (когда, скажем, за полтора года лагерей засчитывалось два, как, например, на Колыме уголовникам с не очень большими сроками) в наших уральских лагерях не было вовсе.
Конечно, ни одной фамилии контрагентских садистов-конвоиров я не знаю. Забыл чины-фамилии начальников надзора, комендатур, оперуполномоченных. И все же кой-кто запомнился. Это — начальник лагеря майор Дураков (не шучу, действительная фамилия), чье хобби были «смотры» расстрелянных в «побеге»; мой непосредственный начальник КВЧ старший лейтенант Рязанцев — недалекий, злобный солдафон-бериевец; из внутрилагерных надзирателей отличались жестокостью и ненавистью к зэ-ка сержанты по фамилии Столбинскнй и Хайло. Однофамильцев прошу не обижаться, но этот маленький списочек ведь не помешает нам в пору гласности, не так ли?»
Пишу лозунги в секции (комнате) жилого барака. Наши 4 местные нары; х/б 3го срока. Карабаш, 1950. Нач. лагеря майор А. Дураков. Нередко был пьян, и весь путь от уборной до штаба, застегивая бриджи, не мог попасть пуговицей в петлю. Карабаш, 1949.
«Люди, будьте бдительны.» Вместо эпилога.
Свои воспоминания о ГУЛАГе Виктор закончил так:
«Почему нацистские военные преступники, истреблявшие советских людей, осуждены, скрывающиеся — разыскиваются до сих пор, а вот командование бериевского ГУЛАГа, лагерей, тюрем, надзиратели, конвоиры, творившие фактически то же по отношению к своему же, многострадальному советскому народу, живы-здоровы, при орденах-медалях, солидных пенсиях? Ведь эти сталинские сатрапы, в прошлом полуграмотные, но поднаторевшие за эти годы, а главное, прикрываемые своими более молодыми почитателями-покровителями, могут объединиться и совершить непоправимое. Ох, как узнаю я сегодня их голос в публикациях иных газет и журналов!
…Уходя в 1953 году из лагеря, я давал подписку Советскому государству о неоглашении всего мною испытанного. Я и молчал, особенно при Брежневе, когда имя Сталина при докладах во Дворце съездов опять вызывало аплодисменты и овации, и выползла вновь гадина-лысенковщина (см. хотя бы БСЭ, 1974, т. 15, с. 84), и народ начал опять озираться и говорить шепотом. А сейчас, в пору гласности и на склоне лет считаю себя обязанным отказаться от той подписки и рассказать обо всем увиденном и пережитом со своими же документальными рисунками.»
Эти рисунки и тексты-воспоминания Виктора Степановича Гребенникова впервые были опубликованы в журнале «Наука и Жизнь» в 1990 году. В эпиграф своей статьи о лагерном прошлом Виктор поставил слова Юлиуса Фучика: «Люди, будьте бдительны».
В современной российской «Википедии» в статье о Викторе Гребенникове нет ни слова ни о его рисунках, ни о его лагерной биографии.
Напишите в комментариях, что вы думаете по этому поводу.
Важно: мнение редакции может отличаться от авторского. Редакция сайта не несет ответственности за содержание блогов, но стремится публиковать различные точки зрения. Детальнее о редакционной политике OBOZREVATEL поссылке.