the national interest что это
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Каталог изданий
The National Interest
Американское аналитическое издание по военно-политической тематике с печатным журналом, выходящим 2 раза в месяц и популярным сайтом, который издает неправительственная политологическая организация «Центр за национальный интерес» (более известен как Никсоновский центр — основан Ричардом Никсоном 20 января 1994 года). Журнал связан с реалистической внешнеполитической школой. Был основан в 1985 году Ирвингом Кристолом (Irving Kristol). The National Interest не ограничен по содержанию обсуждением «внешней политики» в узком, техническом смысле, но обращает внимание на общие идеи и на то, каким образом культурные и социальные различия, технологические инновации, история и религия воздействуют на поведение государств. Все статьи, публикуемые National Interest, выпускаются только экспертами с краткой биографией эксперта в концовке статьи и рецензируются издательской коллегией.
В 1989 году TNI опубликовал спорную статью Френсиса Фукуямы (Francis Fukuyama) «Конец истории?». К освещению распада Советского Союза The National Interest привлек не только таких специалистов, как Ричард Пайпс (Richard Pipes) и Роберт Конквест (Robert Conquest), но и лауреата Нобелевской премии, писателя Сола Беллоу (Saul Bellow). Журнал одним из первых обратил внимание на такие вопросы, как геоэкономика, и анализировал такие понятия, как «усталость сверхдержавы» и «эволюционный политический реализм».
Журнал стремится поддерживать постоянное взаимодействие с Китаем и Россией. Публикует статьи давних консервативных теоретиков — Роберта Такера (Robert Tucker) и Грэма Фуллера (Graham Fuller). TNI тяготеет к позиции бывшего сенатора (1997–2009 годы) и бывшего министра обороны США (с 27 февраля 2013 года по 17 февраля 2015 года) Чака Хейгела (Chuck Hagel), в меньшей степени — сенатора Ричарда Лугара (за исключением его позиции по отношению к России) и бывшего сенатора Джона Уорнера (1979–2009 годы), все они — республиканцы.
Аналитики National Interest объявляют себя приверженцами концепции «реальной политики», что делает публикации довольно нейтральными с освещением обоих точек зрения на военно-политический конфликт или на возможное боевое применение того или иного вида вооружений. По военной тематике военно-политическими часто выступают крупные эксперты, близкие к министру обороны США Чаку Хейгелу как Роберт Такер и Грэм Фуллер, которые являются также политиками от Республиканской партии США, что иногда служит аргументом для причисления NI к «республиканским изданиям». Между тем, издание следуя нейтральной точки зрения касательно президентских выборов в США в 2016 году опубликовало критические материалы как предполагаемой внешней политике Хиллари Клинтон, так и Дональда Трампа от сторонников обеих партий.
NI не ограничивается по тематике «Внешней политикой» в узком смысле военной техники или дипломатических усилий, а делает также анализ какие культурные, социальные и экономические различия, будущие технологические инновации, история и религия влияют на поведение государств. В том числе за широкий гуманитарный анализ международных проблем один из постоянных авторов издания Сол Беллоу получил Нобелевскую премию по литературе, который наиболее известен по своим публикациям в NI относительно последствий распада СССР, опубликованных уже после получения премии.
Читательская аудитория и авторитетность
Данных об размере аудитории от самого издания нет, но системы анализа сайтов оценивают посещаемость NationalIntrest.org от 2,5 до 8 миллионов человек в месяц и около 20 000 ссылок на публикации в месяц.
National Interest имеет международную читательскую аудиторию, у которой пользуется авторитетом, поэтому отрывки из его статей публикуют The New York Times, The Financial Times и др.
Центральные российские СМИ, как правило, массового перепечатывают выдержки из статей National Interest, касающиеся России в течение нескольких часов после их выхода согласно данным Google News.
Russia Today для переводов публикаций National Interest создало постоянную рубрику.
Редакторы и члены Экспертного совета
С июля 2013 года, главный редактор журнала Джейкоб Хейлбрунн.
Консультативный совет возглавляется почетным председателем журнала Генри Киссинджером.
Димитрий Саймс и Пол Дж. Сондерс представляют позицию от Associated Press.
Среди членов экспертного совета журнала также Мортон Абрамовиц, Грэхам Аллисон, Джон Миршаймер и Дов Закхейм.
Редакторами и рецензентами материалов являются Эндрю Дж. Басевич, Ян Бреммер, Тед Гален Карпентер, Брюс Хоффман, Эндрю Кохут, Пол Р. Пиллар, Милтон Эзрати, Кеннет Поллак, Анатоль Ливен, Джеймс Шлезингер, Николас Гвоздев, Марджори Ромейн-Санабрия и Иван Плис.
Редакционная политика издания базируется на следующих принципах:
Публикации
Запад: разговоры с Лукашенко кончились. Пора его принуждать! (TNI)
The National Interest, а чего вы, собственно, хотели?
Нет, реально хорошая статья, для американца – вообще шедевр.
Статистику Роблен собрал честно, выводы сделал от души. Однако, как в любом таком материале, есть дьявол, который сидит в межстроковых нюансах.
По мнению автора, потери российских ВКС и морской авиации в некоторых случаях свидетельствуют об отсутствии опыта участия в экспедиционных операциях, а также о проблемах надежности техники.
С первым сложно не согласиться. Действительно, Россия не претендует на роль мирового жандарма, соответственно, постоянно вести войны и не с кем, и смысла нет.
Да, наши потери можно трактовать по-разному. С одной стороны, за 4 года потеряно 19 самолетов и вертолетов, с другой… Мы будем смотреть с другой.
Итак, с одной стороны, пять лет ударов ВКС в Сирии привели к тому, что власть Асад удержал, очень сильно потеснил противостоящие ему войска (не возьмусь точно сказать, кто ему противостоит) противника, и в целом роль ВКС в этом признают все. И сочувствующие, и наблюдавшие, и кому прилетало с небес.
И в ходе этой операции в период с 2015 года по 2018 год российские ВКС потеряли 19 машин, 11 вертолетов и 8 самолетов, что привело к гибели 23 членов экипажей и 37 находившихся на борту военнослужащих.
Для сравнения: в период с 2014 года по 2020 год американские военные потеряли два самолета: истребитель F-16 в 2016 году из-за случившейся сразу после взлета аварии, а также конвертоплан V-22, который разбили при посадке в 2017 году.
Поаплодировать хочется, да? Ух, какие опытные американцы, умеют, понимаешь, без потерь…
Ладно, к этому мы вернемся чуть позже, давайте посмотрим, кого, когда и как. Честно и без прикрас.
1. Су-24М, сбитый ракетой с турецкого F-16 во время 17-секундного (. ) нарушения воздушного пространства Турции.
2. Ми-8АМТ. Спустя три часа после того, как турки предательски сбили Су-24М, два вертолета Ми-8АМТ вылетели со своей базы для проведения поисково-спасательных работ и спасения оставшихся в живых членов экипажа сбитого бомбардировщика.
Запущенная с земли ракета попала в Ми-8, и в результате погиб один наш морской пехотинец, а вертолет совершил вынужденную посадку. Экипаж вертолета и его пассажиры смогли покинуть место приземления, а сам вертолет был затем уничтожен выпущенной повстанцами ракетой из противотанкового ракетного комплекса TOW.
3. Ми-35М. 8 июля 2016 года российский вертолет Ми-35М получил попадание в хвостовое отделение, после чего он стал вращаться и упал на землю.
5. Ми-8АМТ. Сбит огнем с земли 1 августа 2016 года, когда он возвращался после выполнения транспортной операции.
6. Су-25СМ. 3 февраля 2018 года ракетой ПЗРК «Игла» был сбит Су-25СМ.
7. Ка-52. 7 мая 2018 года ракетой ПЗРК был сбит Ка-52.
Идем дальше. А дальше у нас потери не совсем боевые, но от этого не менее неприятные.
8. Ил-20. 17 сентября 2018 года сирийский зенитно-ракетный комплекс сбил российский разведывательный самолет Ил-20М над акваторией Средиземного моря.
9. Ми-28Н. 12 апреля 2016 года вертолет Ми-28Н «Ночной охотник» упал на землю в ночное время. В результате погибли командующий 55-м вертолетным полком и его штурман. Причиной стала ошибка экипажа, пилотировавшего машину с использованием нашлемных приборов ночного видения.
10. Ми-35. 31 декабря 2017 года Ми-35 во время сопровождения конвоя задел провода высоковольтной линии и упал на землю. Двое из трех находившихся на борту людей погибли.
11. Су-30СМ. 3 мая 2018 года истребитель Су-30СМ сразу после взлета в Латакии упал в Средиземное море. В результате этого крушения оба пилота погибли. Российское Министерство обороны сообщило о том, что причиной крушения истребителя стали птицы.
12. Су-24М. 16 октября 2017 года Су-24М выкатился за переделы взлетно-посадочной полосы во время взлета.
13. Ан-26. 6 марта 2018 года транспортный самолет Ан-26 заходил на посадку, когда мощный порыв ветра заставил его накрениться и потерять управление. Самолет рухнул на землю в 500 метрах от взлетно-посадочной полосы. Все 33 находившихся на борту военнослужащие и 6 членов экипажа погибли.
14. МиГ-29КУБ. 14 ноября 2016 года самолет МиГ-29КУБ из авиагруппы ТАВКР «Адмирал Кузнецов» в ожидании починки аэрофинишера выработал все горючее и упал в море.
15. Су-33. 3 декабря 2016 года самолет Су-33 упал в море по причине обрыва троса аэрофинишера.
16. Потери российских ВКС в результате обстрелов боевиками американский журнал не приводит в цифрах, но если применить калькулятор, то, согласно нашему списку и данным The National Interest, от обстрелов боевиков наши ВКС потеряли еще 4 вертолета.
В качестве доказательства Роблин говорит (но не приводит) о каких-то спутниковых снимках, на которых видны сгоревшие вертолеты. Слова, слова…
Да, как можно удержаться от едких замечаний в сторону Минобороны? Да никак. Вот Роблин и не сдерживается
Ну да, конечно, российские техники – это такие звери, что обнаруживают минометные расчеты боевиков на подходах и первыми открывают огонь.
Ну хорошо, это лирика. Да, наше Минобороны не раз уличали в искажении фактов, а частенько представители МО РФ и вообще падают до совсем уж некрасивых поступков, но кому судить?
Между тем господин Роблин сам, мягко говоря, лукавит насчет четырех якобы уничтоженных боевиками вертолетах. Бездоказательно и довольно беспринципно.
Итак, что мы имеем? А имеем мы не 19, а 15 потерянных машин. 8 самолетов и 7 вертолетов.
Боевые потери: 1 самолет и 5 вертолетов.
Небоевые потери: 2 самолета. Первый из-за подлости турецкой стороны, второй из-за криворукости сирийских расчетов ПВО.
По техническим причинам: 4 самолета и 3 вертолета.
И вот теперь начинается самое интересное. Задаем вопрос: а кто сколько летал?
Российская сторона дает цифру в 39000 боевых вылетов. Американские источники весьма темны, но удалось найти цифру в 4100 вылетов. То есть по факту в 10 раз меньше группировки ВКС.
И вот если мы возьмем 15 потерянных машин российской стороной и 2 американской, то и получаем, как это ни странно, полный паритет. На 10 российских вылетов приходился один американский. На 1 потерянную в этих вылетах американскую машину приходится 7,5 российских.
А если учесть сразу один неприятный для американцев факт, что их самолеты работали с приличных высот, а российские вертолеты как были машинами переднего края, так на нем и воевали, вывод, как говорится, не очень приятный.
Действия российской группировки ВКС была намного более плодотворной, чем невнятное американское копошение с 2014 года.
Да, количество потерь по техническим причинам позволяет сделать вывод о том, что в морской авиации у нас все печально. Однако что есть морская авиация ВКС РФ? Два полка, из которых составляется крыло для единственного авианесущего корабля ВМС.
Много? Да вообще ни о чем. И да, потери из двух самолетов – это очень некрасиво. И 450 вылетов морской авиации с сухопутных аэродромов после позорища на «Кузнецове» – капля в море в сравнении с работой сухопутных летчиков.
Но «галочку» поставили. Это об участии в боевых действиях.
Роблин считает, что
Определить цель и атаковать ее с большой высоты – это совершенно не значит «успешно поразить». И летчики американской авиации не раз демонстрировали свою способность разнести несколько не тот объект, который надо было уничтожить. Увы, тоже подкреплено фактами и подписано кровью.
Да, согласен, что, как только у террористов появились современные ПЗРК (интересно, кто прислал?), то ВВС союзников по НАТО начали работать с недосягаемых высот, чем обезопасили себя от ракет комплексов. Но что можно сказать о точности и эффективности?
Пока российские вертолеты и штурмовики Су-25 перепахивали передний край террористов, американцы и французы пытались куда-то там попасть с высоты в 8-10 тысяч метров.
И тут даже американец признает, что
Господин Роблин говорит об отсутствии профессионализма? Серьезно?
Прошу прощения, но речь идет не о том, чтобы сохранить технику, а о том, чтобы уничтожить противника. И тут как бы идеи максимального сохранения самолетов и вертолетов просто уходят на второй план.
Конечно, уничтожить противника и сохранить свои машины и тем более экипажи – это непростая задача для командиров всех уровней.
Особенно если противник не желает уничтожаться и оказывает сопротивление.
И здесь можно сколько угодно говорить о преимуществе американских ВВС в плане оснащения сверхвысокоточными боеприпасами, дронами, умении американских летчиков с высоты в 10000 метров попасть в джип с пулеметом…
Говорить можно обо всем долго и красочно.
А по факту 40000 (сейчас наверняка больше) вылетов российских летчиков реально обеспечили сирийской армии такое преимущество, о котором она просто не могла мечтать.
Для этого достаточно посмотреть на карту противостояния Сирии и террористов до того, как в дело вмешались наши ВКС. И сразу все встанет на свои места.
Парни из The National Interest имеют право анализировать всё, что угодно. И критиковать чужих, одновременно расхваливая своих. Но всё надо делать как бы честно.
Хотя бы для того, чтобы не выглядеть смешно.
National Interest
«Традиционные ценности» как часть государственной идеологии служат интересам Москвы как внутри страны, так и за её пределами, пишет The National Interest. И пока демократические политики Запада не признают, что российская внешняя политика формируется на базе «идеологических подходов», они будут постоянно предаваться неверным ожиданиям в отношении сотрудничества с Россией, подчёркивается в статье.
Россия представляет для Запада наиболее злободневную угрозу, так как она оказывает давление на Украину, Грузию и Молдавию, что представляет большую опасность для восточного фланга НАТО, пишет The National Interest. По мнению журнала, вытянуть эти страны из «гибельного водоворота» можно, только помогая им в борьбе с коррупцией, в укреплении государственности, экономики и общей стабильности.
Неизбежный уход Ангелы Меркель с поста канцлера Германии вряд ли приведёт к сближению Москвы и Берлина, пишет The National Interest. По мнению издания, это обуславливается тем, что новое правительство этой страны будет коалиционным, политика Берлина в целом характерна своей преемственностью, а немецкое население и элиты считают поведение Кремля неприемлемым.
Удары украинских БПЛА турецкого производства по войскам самопровозглашённых республик в Донбассе могут привести к обострению конфликта в этом регионе, пишет The National Interest. При этом, как отмечает журнал, на этот раз Россия может отреагировать на эти события не только жёсткой риторикой, но и какими-то более решительными действиями.
Планам по вступлению Украины в ЕС и НАТО может помешать не только напряжённая обстановка на востоке страны, но и желание Венгрии реинтегрировать свои исторические территории на западе Украины, пишет замдиректора Евразийского центра при Атлантическом совете* Мелинда Харинг в статье для The National Interest. При этом, по мнению Хардинг, Россия хотела бы воспользоваться ситуацией и «дестабилизировать Западную Украину».
Евросоюз выпустил совместное коммюнике, в котором заявил о необходимости создания в Арктике плацдарма «постоянного присутствия». Однако, как считает доктор Элизабет Бьюкенен, сформулированные в документе тезисы — это всего лишь видимое усилие ЕС, сигнализирующее о его стремлении к заметности в Арктическом регионе, а не стратегический план или конкретный набор действий, поскольку многое в заявленных амбициях в значительной степени расходится с социально-экономическими интересами и интересами развития союза.
Москва и Вашингтон оптимистично оценили итог переговоров заместителя госсекретаря США Виктории Нуланд с высокопоставленными российскими чиновниками в Москве, сообщает The National Interest. Однако по мнению американского издания, стороны не продвинулись в решении продолжающегося спора о кадровом составе дипломатических миссий. А этот вопрос отражает более масштабный кризис двусторонних отношений.
Вашингтон и Тель-Авив в случае провала переговоров по восстановлению иранской «ядерной сделки» готовы перейти к альтернативным методам для урегулирования вопроса ядерной программы Тегерана, заявили главы дипломатических ведомств двух стран Энтони Блинкен и Яир Лапид. Как пишет The National Interest, что за «план Б» в отношении Ирана задумали Израиль и США, чиновники не уточнили — однако речь может идти как о дополнительных санкциях, так и о кибератах или других тайных операциях.
В связи с военными учениями «Запад-21» некоторые западные страны, в том числе Польша, Латвия и Украина, выражают серьёзные опасения по поводу безопасности. Как пишет The National Interest, мрачные предупреждения стран — членов НАТО во многом аналогичны риторике, связанной с учениями «Запад-2017», но как тогда, так и сейчас никаких признаков того, что Кремль планирует использовать учения в качестве прикрытия военной агрессии или вмешательства, не наблюдается.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Военное дело
The National Interest (США): как избежать войны на два фронта (Часть I)
Такой конфликт потребует огромных общенациональных усилий, каких страна не знала уже несколько поколений. По сути дела, Америка будет вынуждена воевать с армиями, которые используют ресурсы половины Евразии. Такая война перенапряжет силы американской армии, а может быть, даже полностью истощит их. Она потребует огромных жертв от американского народа и будет иметь далеко идущие последствия для влияния, альянсов и процветания США. А если такой конфликт перерастет в ядерную конфронтацию, под угрозой окажется само существование Соединенных Штатов.
Поскольку ставки так высоки, одной из главных целей современной большой стратегии США должно стать недопущение войны на два фронта с Китаем и Россией. Тем не менее, Соединенные Штаты очень медленно осознают эту опасность, а уж тем более ее последствия для американской политики. Пока Вашингтон, рассматривая проблему «одновременности» (именно так ее называют в пентагоновских кругах), сосредотачивает свои усилия преимущественно на ее военной стороне. Принятая в 2018 году Национальная стратегия обороны пришла на смену концепции двух войн. Теперь все внимание приковано к ведению одной крупной войны с самым боеспособным противником Америки Китаем. Но вскоре интеллектуальная элита военного сообщества приступила к дебатам о том, как действовать в случае возникновения войны на два фронта.
По сравнению с этими дебатами гораздо меньше обсуждается вопрос о том, как должна действовать американская дипломатия, дабы не допустить войны на два фронта и в целом избежать нагрузок стратегической «одновременности». У администрации Трампа вполне справедливо был более конфронтационный подход к Китаю. Но это не сопровождалось перестройкой дипломатических приоритетов и перераспределением ресурсов в других регионах, чтобы как-то компенсировать оправданное внимание оборонной стратегии к Индо-Тихоокеанскому региону. Администрация Байдена тоже не задумывается о перераспределении стратегического внимания и ресурсов между регионами. Такой дисбаланс целей американских военных и дипломатии ошибочен и чреват большими неприятностями. Америке для снижения бремени «одновременности» придется ограничить свое военное участие в активных конфликтах и повысить действенность существующих альянсов, либо же существенно увеличить свой военный бюджет. Есть и другой вариант: найти какое-то сочетание трех этих действий.
В нынешней ситуации с бюджетом наиболее вероятный исход вполне может оказаться худшим из худших. Америка будет и дальше пытаться внушать всем благоговейный страх своими угрозами, не подкрепляя их совершенствованием качества своих альянсов и одновременно сокращая расходы на оборону. Из-за такого отношения влияние США будет ослабевать, а возможности Вашингтона по поиску политического баланса между регионами будут ограничены. Это создаст идеальные условия для того, чтобы объединившиеся Россия и Китай постоянно испытывали на прочность американскую решимость в своем географическом окружении, а когда для этого созреют все условия, одновременно захватили, скажем, Тайвань и какое-нибудь прибалтийское государство.
Контекст
Зеленский: война за Украину была бы в любом случае (Украина 24)
The New Yorker: США проиграли в Афганистане, их следующая война будет с Китаем?
Foreign Affairs: битва за Москву – поворотный момент войны
Haló noviny: «Мама, это война?!» Жительница Донбасса рассказала о жизни под постоянными обстрелами
The Spectator: русские шпионы везде!
Недопущение такого сценария — задача не только и не столько для американской армии. Это также задача для американской дипломатии. На самом деле, дипломатия в своей высшей форме издавна используется как раз в этих целях. Это инструмент для перераспределения сил в пространстве и во времени, чтобы не пришлось одновременно сражаться с несколькими врагами. Такая работа по созданию очередности конфронтационных действий должна сегодня стать приоритетной для американской дипломатии. Вместо того, чтобы пытаться сдержать Россию и Китай одновременно, США нужно найти способ разнести по времени борьбу с этими державами, дабы не противостоять им одновременно в ходе войны.
Выполнить эту задачу будет непросто, но covid-19 может весьма неожиданно предоставить для этого благоприятную возможность. Увеличив дисбаланс силы между Китаем и Россией, пандемия усилила экономическую зависимость России от Китая, который служит для нее рынком, источником капитала и международной политической поддержки. Как это ни парадоксально, сам факт усиления такой зависимости способен напугать Россию, которая опасается стать жертвой китайских амбиций и в связи с этим получает новые стимулы для переориентации своей внешней политики.
Этот парадокс дает США удачный шанс. Цель американской дипломатии и суть нашей стратегии по недопущению войны на два фронта должна состоять в том, чтобы заострить данную дилемму для России и сделать эту страну менее опасной для нас, причем быстрее, чем Китай сумеет реализовать свой мощный военный потенциал великой державы. Вместо того, чтобы пытаться обхаживать Россию, добиваясь от нее более примиренческой позиции, мы должны продемонстрировать ей сочетание непреодолимых преград для ее экспансии в западном направлении (и при необходимости нанести ей более серьезное поражение, чем то, с которым она сталкивается на Украине). Одновременно мы должны показывать ей новые возможности для сотрудничества, инвестиций и развития востока страны. Попросту говоря, нужно решить американскую проблему одновременности, дав России стимул стать в меньшей степени европейской, и в большей — азиатской страной.
У США небогатый опыт соперничества с несколькими враждебными странами в мирное время. Ключом к успеху США в борьбе с крупными оппонентами в 20 веке всегда была способность Америки превзойти их по объемам производства, могуществу армии и дальности действия своих вооруженных сил.
Наименьшей опасность войны на два фронта была в годы после окончания холодной войны, когда США оказались в такой ситуации, что у них не было равных по силам противников. Такое силовое превосходство нашло отражение в появлении у Пентагона в начале 1990-х годов так называемого стандарта двух войн. В соответствии с этим стандартом, военное ведомство США готовилось вести несколько войн одновременно против региональных держав Ближнего Востока и Азии. В такой обстановке Америке не нужно было выбирать между несколькими важными целями. Поскольку она занимала прочные военные позиции в Европе, Азии и на Ближнем Востоке одновременно, ей не было нужды разрабатывать позиционную дипломатию для правильного перераспределения сил между регионами.
В отличие от тепличных условий тех лет, определяющей характеристикой новой международной обстановки стало множество сдерживающих факторов, которые мешают Америке применять свою власть и силу. С усилением Китая США получили самого могущественного противника за всю историю своего существования в качестве мировой державы. Прогнозы показывают, что к 2030 году китайская экономика будет в полтора-два раза превосходить по объемам американскую, а население Китая будет в четыре раза больше, чем у США. К 2049 году Пекин намерен создать вооруженные силы, которые будут сильнее американских. По некоторым оценкам, в ряде важных категорий он уже достиг паритета с Америкой.
Усиление Китая сопровождается и другими неблагоприятными изменениями в международной системе. Главное среди них — превращение России в могущественного в военном отношении и мотивированного в политическом плане оппонента. Значимость России часто преуменьшают из-за ее относительной демографической и экономической слабости. Но она остается великой державой в силу своего размера, населения и наличия у нее одного из двух самых крупных в мире ядерных арсеналов. Российское руководство в большей степени, чем руководство любой другой крупной державы, определяет интересы своей страны таким образом, что они противоречат интересам США. Как показывают враждебные действия России, перечень которых постоянно увеличивается, Москва уже ведет своеобразную войну против Америки.
Мультимедиа
Шесть продуктов, которые помогают сосредоточиться (Milliyet)
Пять продуктов, способных замедлить процесс старения (Al Arabiya)
Во власти пламени: как мир борется с лесными пожарами
Самые яркие моменты Олимпиады в Токио
С точки зрения американской стратегии, такое сочетание угроз, исходящих от двух крупных держав, бросает США организационный вызов. Дело не в том, что Россия и Китай обязательно создадут прочный военный альянс, хотя такое вполне возможно. Дело в том, что эти крупные евразийские страны поступают так, что исходящие от них угрозы усиливаются.
Во-первых, они синхронизируют свои действия таким образом, что это создает одновременную угрозу жизненно важным интересам США в разных регионах. Недавно Россия резко увеличила группировку своих войск на границе с Украиной, а китайские корабли появились у архипелага Спратли. Поскольку произошло это в противоположных концах Евразии, США было бы очень трудно ответить обоим противникам одновременно.
Во-вторых, налицо эффект отвлечения внимания. Эти страны своими действиями даже при отсутствии их координации создают друг для друга такие возможности, которых в противном случае быть не могло. Своими действиями в Прибалтике Россия создаст благоприятные возможности для китайского удара по Тайваню. Китай в этом случае получает преимущество второго хода, и у него возникнет очень сильное искушение воспользоваться моментом. И наоборот. Иными словами, само присутствие готовой рисковать России становится катализатором для более агрессивных действий Китая, на которые он в противном случае не пошел бы.
Все было бы очень просто, если бы у США была возможность решить проблему двух фронтов военными или в основном военными средствами, просто приняв стандарт двух войн в многократно увеличенном масштабе. Будь такое возможно, у нас не было бы нужды задумываться о разработке дипломатических вариантов действий для решения проблемы одновременности, так как наши силы были бы безграничны. Мы могли бы спокойно исходить из того, что обладаем способностью сдержать, а при необходимости и разгромить обе страны одновременно.
Но это не так. При адекватном уровне военных расходов Пентагон может разрабатывать разумные планы разгрома одного крупного противника в ходе будущего конфликта. Это побочный продукт запланированных Америкой расходов на оборону, которые в реальном выражении уменьшаются из-за других, политических приоритетов федерального бюджета. А еще это результат появления новых систем вооружения у наших главных противников. Даже если США увеличат свой военный бюджет, они не смогут просто так преодолеть данную проблему, так как и их противники тоже наращивают военные расходы, в особенности Китай.
Если вооруженные силы США смогут вести войну только с одним, но не с двумя противниками из числа великих держав, Америке придется делать ставку на нечто иное, нежели на свою армию, при выполнении своих обязательств перед Европой, которая по умолчанию превратится во второстепенный театр военных действий. Разумно предположить, что на этом театре Соединенные Штаты сохранят свои войска, однако их будет недостаточно для сдерживания или для разгрома России в случае возникновения регионального конфликта. Задача дипломатии состоит в том, чтобы выполнять эти обязательства, создавая такую политическую конфигурацию на международной арене, которая в большей степени соответствует ограниченным военно-экономическим возможностям Америки, и в то же время, помогает противостоять главной угрозе. Сделать это она может двумя основными способами, которые не являются взаимоисключающими.
Первый способ — создать и возглавить в одном или в обоих регионах эффективные коалиции в составе союзников и партнеров, которые смогут взять на себя более существенную военную ношу по противодействию двум угрозам. Поскольку у США в этих регионах есть множество союзников и партнеров, главное для них — извлечь максимум пользы из этих отношений. Такие усилия осуществляются уже несколько лет, и они будут неизменно продолжаться. Американские администрации одна за другой стараются увеличить коллективную нагрузку на союзников и партнеров в Европе и Азии. О тактике действий можно спорить (Барак Обама очаровывал и стыдил, Дональд Трамп использовал давление, часто добиваясь больших результатов; но при этом оба преследовали одинаковые цели). Однако опыт последнего времени подсказывает, что в обозримом будущем союзники могут не захотеть брать на себя такое бремя в области обороны, позволяющее существенно ослабить военную нагрузку на США в этом регионе, которая возникает из-за России и Китая.
Статьи по теме
TNI: Россия — угроза номер один для Америки
Дмитрий Саймс: Америка не нуждается в мировой демократии и не способна ее продвигать (TNI)
Афганская катастрофа США: Америка падает, а возвышаются РФ, КНР, да еще и Иран с Катаром (TNI)
Есть и другой способ, посредством которого дипломатия может устранить несоответствие между военными ресурсами и угрозами. Для этого она должна сделать одного из крупных противником менее опасным. Для США после холодной войны это терра инкогнита; но великие державы на всем протяжении истории отдают предпочтение такому методу предотвращения войн на два фронта, устанавливая очередность угроз. Такая стратегия реализуется в разных формах, однако в целом она сводится к трем основным вариантам.
Вариант 1. Переманить на свою сторону более слабого. Пожалуй, это наиболее распространенная форма разнесения угроз по времени. Задача заключается в том, чтобы согласовать свои действия с более слабым из двух противников и сосредоточить усилия и ресурсы на более сильном. Таким методом воспользовалась Британия, когда переманила на свою сторону царскую Россию, с которой она на протяжении десятилетий вела холодную войну в Центральной Азии — не менее интенсивную, чем последняя холодная война. Лондон уговорил Россию вступить в альянс против имперской Германии.
Такой вариант действий лучше всего знаком американцам по единственному, пожалуй, эпизоду в нашей истории, когда мы переманивали на свою сторону врагов. Речь идет о китайском гамбите президента Ричарда Никсона. Эта стратегия обсуждается всякий раз, когда встает вопрос о проблеме России и Китая. Правда, сейчас не Китай, а Россию называют страной, которую надо обхаживать и переманивать на свою сторону, дабы Соединенные Штаты могли сосредоточиться на Китае. Привлекательность такого варианта действий очевидна. Будучи самым крупным и самым могущественным сухопутным соседом Китая, дружественная (по отношению к нам) и даже нейтральная Россия заставит Китай переключить внимание со своих берегов (и с соперничества с США) на сухопутные границы. Пожалуй, именно по этой причине американские администрации одна за другой пытаются понизить градус напряженности в отношениях с Москвой, чтобы переключить свое внимание на Индо-Тихоокеанский регион.
Проблема такого подхода состоит в том, что России это не нужно. Когда Генри Киссинджер налаживал контакты с Китаем, Пекин нуждался в таком сближении гораздо больше, чем США, поскольку опасался нападения со стороны СССР. Аналогичным образом, когда Британия в 1907 году заключила договор с Россией, это было сразу после сокрушительного поражения русских от Японии. России нужна была передышка, чтобы снизить нагрузку на армию, бюджет и нормализовать внутриполитическую ситуацию. У Британии и России была одна общая и очень серьезная угроза в лице имперской Германии. А чтобы заключить эту сделку, у них имелись весьма осязаемые средства для торга (Персия, Афганистан, Тибет).
Вариант 2. Отложить соперничество с более сильным. Вторая стратегия разнесения угроз по времени состоит в том, чтобы отложить соперничество с более сильным из двух противников, дабы решительно и бесповоротно расправиться с более слабым. Венецианская республика середины 16 века использовала такую стратегию, чтобы ослабить угрозу со стороны укреплявшей свои позиции Османской империи и расправиться со своим ближайшим соперником Миланом. Аналогичной логикой руководствовалась Британия, которая в 1930-е годы напрасно пыталась умиротворить Германию, чтобы получить запас времени на перевооружение Европы и использовать свои ВМС на Дальнем Востоке.
Контекст
Зеленский: война за Украину была бы в любом случае (Украина 24)
The New Yorker: США проиграли в Афганистане, их следующая война будет с Китаем?
Foreign Affairs: битва за Москву – поворотный момент войны
Haló noviny: «Мама, это война?!» Жительница Донбасса рассказала о жизни под постоянными обстрелами
The Spectator: русские шпионы везде!
В сегодняшней обстановке стратегия отсрочек потребует от Америки урегулирования споров с Китаем во избежание прямого военного столкновения с этой страной, чтобы можно было усилить давление на Россию, а позже переключить внимание на Пекин. Если следовать такой логике, США придется пересмотреть свою оборонную стратегию, в которой Китаю уделяется чрезмерное внимание. Если принять во внимание исторические примеры, то Америке может даже понадобиться временно и в тактических интересах воспользоваться содействием «ответственного игрока» Китая, дабы изолировать более воинственную Россию.
Очевидная проблема такого варианта действий заключается в том, что окно возможностей для подключения Китая уже закрылось. Идеальным временем для такого подхода могло стать предыдущее десятилетие, когда Россия уже вступила на свой агрессивный курс, Китай еще оставался номинально конструктивным партнером, а соотношение сил складывалось в пользу США. Но потом американо-китайские отношения испортились до такой степени, что продолжительный период спокойствия в этих взаимоотношениях уже трудно себе представить. Что крайне важно, ухудшение отношений вызвано решением Пекина отказаться от политики выжидания и больше сблизиться с Москвой, укрепив тем самым свои позиции по отношению к Западу. В такой ситуации более мягкая политика США, скажем, по вопросу Тайваня, может усилить, а не ослабить китайские амбиции, а Вашингтон лишится возможности создавать региональные коалиции, от которых зависят его долгосрочные перспективы в Азии. Как показывает пример Британии 1930-х годов, результаты такого просчета могут оказаться катастрофическими и даже ускорить начало войны на два фронта, которую данная стратегия призвана предотвратить.
Вариант 3. Кооптировать обоих противников. Третье решение самое трудное, но, пожалуй, самое изящное. Состоит оно в том, чтобы вообще устранить проблему одновременности. Ликвидировать ее последствия можно, если наладить сотрудничество с обоими противниками, создав структуру, которая поможет предотвратить или ослабить конфликт. Таким методом в 19 веке воспользовался австрийский государственный деятель Клеменс фон Меттерних, вовлекший противников Австрии Францию и Россию в концерт великих держав, который почти столетие обеспечивал мир в Европе.
Современным эквивалентом стратегии Меттерниха стали бы действия Америки по использованию международных институтов для вовлечения Китая и России в процесс поиска беспроигрышных решений общих глобальных проблем. Похоже, именно это имеет в виду администрация Байдена, когда пытается найти точки соприкосновения с Пекином и Москвой по «транснациональным» проблемам, таким как изменения климата.
Сотрудничество с геополитическими соперниками может быть выгодно, если возникающие в результате этого структуры основаны на стабильных взаимоотношениях и общих интересах. Но в отношениях США с Китаем и Россией такой основы нет. У обеих держав имеются ревизионистские притязания, и их выполнение, как они считают, является необходимым условием для реализации их полного потенциала как великих держав. Обе страны совершенно справедливо полагают, что силовые отношения, служащие основой для действующих институтов, претерпевают изменения, а что касается Китая, то изменения эти в его пользу. Для обеих стран международные институты являются средством для осуществления силовой политики и сдерживания американской власти. Попытки США совместными усилиями справиться, скажем, с климатическими изменениями, привлекательны в той степени, в какой они влекут за собой уступки со стороны Вашингтона. Китай может делать вид, что он участвует в таких совместных усилиях, на самом деле выжидая, когда соотношение сил изменится более решительно в его пользу.
В итоге ни одна из классических стратегий разнесения угроз по времени, которых в прошлом придерживались великие державы, не подходит в полной мере к американским условиям. Россия слишком враждебна, чтобы переманить ее на свою сторону. Китай зашел слишком далеко в своем подъеме, чтобы его можно было сдержать. А требования обеих держав слишком велики и невыполнимы, чтобы их можно было результативно кооптировать.
Аарон Митчелл — бывший помощник госсекретаря по европейским и евразийским делам. Сегодня он возглавляет аналитический центр The Marathon Initiative, который занимается исследованиями соперничества великих держав. В этой статье использованы материалы доклада, подготовленного Митчеллом осенью 2020 года для аналитического управления Пентагона.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.