какие страны завоевал гитлер до нападения на ссср
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. НАЧАЛО ВОЙНЫ В ЕВРОПЕ 1939-1940
Полезное
Смотреть что такое «ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. НАЧАЛО ВОЙНЫ В ЕВРОПЕ 1939-1940» в других словарях:
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА 1939-45 — (1 сентября 1939 2 сентября 1945). Главные участники войны с побежденной стороны Германия, Италия и Япония; с победившей СССР, Великобритания и страны Содружества, США, Франция, Китай. Главные театры войны Европа, Восточная и Юго Восточная Азия,… … Энциклопедия Кольера
Вторая мировая война — У этого термина существуют и другие значения, см. Вторая мировая война (значения). Вторая мировая война Мировые войны … Википедия
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА 1939-45 — война, порожденная системой империализма и возникшая вначале внутри этой системы между главными фаш. гос вами Германией и Италией, с одной стороны, и Великобританией и Францией, с другой; в ходе дальнейшего развития событий, приняв всемирный… … Советская историческая энциклопедия
Вторая мировая война 1939-1945 — война, подготовленная силами международной империалистической реакции и развязанная главными агрессивными государствами фашистской Германией, фашистской Италией и милитаристской Японией. В. м. в., как и первая, возникла в силу действия… … Большая советская энциклопедия
Вторая Мировая Война — Сверху по часовой стрелке: союзные силы высаживаются в Нормандии в «День Д»; солдаты Красной Армии поднимают Знамя Победы над Рейхстагом; ворота концентрационного лагеря Освенцим; Сталинград после битвы; атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки; … Википедия
Вторая Мировая война — Сверху по часовой стрелке: союзные силы высаживаются в Нормандии в «День Д»; солдаты Красной Армии поднимают Знамя Победы над Рейхстагом; ворота концентрационного лагеря Освенцим; Сталинград после битвы; атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки; … Википедия
Вторая мировая война 1939—45 — Вторая мировая война Сверху по часовой стрелке: союзные силы высаживаются в Нормандии в «День Д»; солдаты Красной Армии поднимают Знамя Победы над Рейхстагом; ворота концентрационного лагеря Освенцим; Сталинград после битвы; атомные бомбардировки … Википедия
Вторая мировая война 1939-45 — Вторая мировая война Сверху по часовой стрелке: союзные силы высаживаются в Нормандии в «День Д»; солдаты Красной Армии поднимают Знамя Победы над Рейхстагом; ворота концентрационного лагеря Освенцим; Сталинград после битвы; атомные бомбардировки … Википедия
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА — 1939 45 развязана Германией, Италией и Японией. 1 сентября 1939 Германия вторглась в Польшу. Великобритания и Франция 3 сентября объявили Германии войну. В апреле мае 1940 немецко фашистские войска оккупировали Данию и Норвегию, 10 мая 1940… … Большой Энциклопедический словарь
Вторая мировая война (1939-1945) — Вторая мировая война крупнейшая в истории человечества война, развязанная фашистской Германией, Италией и милитаристской Японией. В войну было втянуто 61 государство с населением 1,7 миллиарда человек. Военные действия велись на территории 40… … Энциклопедия ньюсмейкеров
Как Гитлер в 1940 году покорял Европу
Европейские страны так «мужественно» сражались с гитлеровцами, что капитулировали в рекордные сроки: Дания – 6 часов, Голландия – 5 дней, Югославия – 12 дней, Бельгия – 18 дней, Греция – 24 дня, Польша – 36 дней, Франция – 43 дня, Норвегия – 61 день. Этим «победителям» следует напомнить, что Дом Павлова в Сталинграде держался 58 дней, а Советский Союз сражался с Гитлером 1418 дней и завершил войну водружением Знамени Победы над Рейхстагом.
В этой связи следует напомнить, как Гитлер захватывал и подчинял себе Европу. Особенно впечатляющие его победы были в апреле – июне 1940 года, когда Дания, Норвегия, Голландия, Бельгия и Франция без серьезного сопротивления сдались и стали усердно работать на военную машину Третьего рейха.
При проведении этих операций Гитлер стремился парализовать дух и волю не только армий, но и правительств, и народов покоряемых стран, поскольку понимал, что на войне все решает дух. Он выбрал стратегию не только стремительных военных операций, а и непрямых действий, провоцирования страха и паники в рядах противника, дезинформации, разрушения коммуникаций, систем связи и командования. А немецкая дипломатия ссорила европейские страны между собой, не позволяя им вступить в союз против Гитлера.
Немецкая пропаганда воздействовала на СМИ Европы. И постоянно внушала ужас перед непобедимой немецкой армией. Страны Европы были наводнены агентами влияния и немецкими шпионами, распускавшими ложные слухи и сеявшими хаос и панику. Когда немецкие войска в неожиданном месте вторгались в страну, люди в ужасе бежали, бросая все. Армии не успевали среагировать, и правительства безоговорочно капитулировали.
Покорение Дании (9 апреля)
Для Гитлера Норвегия была стратегическим плацдармом. Без нее долго воевать он не мог: это поставки железной руды, выгодные базы для подводных лодок и надводных рейдеров для контроля над Северной Атлантикой и авиационные базы для ударов по Англии. Норвежцы сохраняли нейтралитет и бойко торговали с Гитлером, снабжая его железной рудой. Ключом к Норвегии была Дания. И гитлеровцы начали операцию с захвата Датского королевства.
С целью парализации воли датчан к сопротивлению немцы устроили демонстративные полеты бомбардировщиков над Копенгагеном не для бомбардировки, а демонстрации силы. И этого оказалось достаточно: страх перед немецкой авиацией парализовал датчан. Ранним утром 9 апреля копенгагенцы проснулись от того, что над крышами их домов с ревом носились немецкие самолеты. Выбежав на улицы, датчане увидели на главных перекрестках солдат в немецкой форме.
Порты захватили без всякого сопротивления с помощью экипажей нескольких зашедших в порт кораблей. Аэродромы взял под контроль воздушный десант в составе единственного взвода парашютистов. А для захвата фортов на побережье было достаточно двух взводов парашютистов с пистолетами в руках.
Всего за несколько часов, потеряв погибшими двадцать военнослужащих, немцы захватили Данию и превратили ее в часть своей империи. Молва о всемогуществе гитлеровской армии разнеслась по всей Европе и сковывала волю к сопротивлению.
Покорение Норвегии (9 апреля – 8 июня)
Следующей на очереди была Норвегия. Особенно интересовал гитлеровцев порт Нарвик, поскольку через него вывозилась железная руда. В этой операции Гитлер использовал своего норвежского поклонника нацизма – Квислинга, которого поддерживали деньгами и тренировали его боевиков.
Перед началом операции 5 апреля в представительство Германии в Осло была приглашена элита и правительство Норвегии на «культурное мероприятие», где им в красках был показан документальный фильм о разгроме Польши, серьезно подействовавший на норвежское руководство.
Немцы сформировали шесть десантных штурмовых морских групп и с привлечением почти всего военно-морского флота направили к берегам Норвегии. Англичане также готовили десантную операцию в Норвегию. И немецкие корабли расценили, как попытку Гитлера прорваться в Северную Атлантику для уничтожения торговых кораблей, идущих в Англию. И не поверили, что он начал операцию по захвату Норвегии.
В порт Осло 9 апреля неожиданно ворвались немецкие корабли. И завязался бой с береговой охраной. А парашютисты захватили два аэродрома и двинулись в город. Рано утром в Осло люди увидели над крышами домов немецкие бомбардировщики, которые не бомбили, а на бреющем полете стреляли для острастки из пулеметов. Страх сработал и здесь. По радио власти обратились ко всем жителям Осло с просьбой покинуть город, что привело к дикой панике. Бегущие в панике горожане приступом брали железнодорожные станции и захватывали грузовики, что привело к параличу транспорта и к невозможности переброски норвежских частей для боев за город. На захваченных аэродромах стали приземляться немецкие транспортные самолеты с подкреплением. И город оказался окруженным.
К середине дня ставленник Гитлера Квислинг совершает государственный переворот и формирует свое правительство, которое немцы сразу же признают. К концу дня основные порты и узловые точки, в том числе Осло и Нарвик, при незначительном сопротивлении норвежцев были захвачены немцами. Вечером по радио выступил Квислинг, объявил себя премьер-министром, призвал военных прекратить сопротивление и всем оставаться по домам. Все были парализованы скоротечностью операции и государственным переворотом и прекратили сопротивление. Англия и Франция ничего не могли предпринять. Преимущество английского флота было нивелировано переброшенной в Норвегию немецкой авиацией.
В течение 9–11 апреля в Норвегию стали перебрасываться немецкие сухопутные войска. И началась оккупация страны. В мае англичане высадили десант и захватили Нарвик. Но 8 июня вынуждены были его оставить и вывести экспедиционный корпус.
Так, неожиданность и дерзость немецкой операции, помноженная на страх и панику в Норвегии, позволили захватить ключевую страну для Гитлера в его планах покорения Европы. Немцы в боях за Норвегию потеряли всего 3682 человека. Но серьезные потери понес их военно-морской флот, что явилось одной из причин невозможности проведения десантной операции в Англию.
Покорение Голландии (10–14 мая)
Для Гитлера, решившего разгромить Францию, жизненно важно было покорить Голландию и Бельгию, открывавшие путь на Францию в обход линии Мажино. Операция по захвату Голландии и Бельгии началась 10 мая. Продвижение немцев в Голландии осложнялось наличием многочисленных рек, каналов и мостов, при взрыве которых немецкое наступление могло захлебнуться.
Гитлер предложил план с широким использованием отрядов специального назначения, переодетых в форму голландской военной полиции и в железнодорожные мундиры, чтобы их силами овладеть мостами через реки и каналы на пути движения наступающих колонн вермахта. Одновременно две воздушно-десантные дивизии должны были высадиться в самом сердце «крепости Голландия» близ Амстердама и Гааги и подавить ее. Именно это сыграло роль психического подавления голландцев, хотя спецназовцев использовали не так уж и много – всего около тысячи человек.
В начале операции немецкий спецназ смог взять стратегические мосты и переправы на границе и захватил туннель под Антверпеном. Немцы, хлынув в пробитую брешь, быстро разгромили первую полосу голландской обороны по восточному берегу реки Маас.
Немцы высадили десант в центре Роттердама и захватили мосты в центре города и ближайший аэродром. Голландская армия превосходящими силами не смогла подавить десантников, и они держались в окружении вплоть до капитуляции Голландии.
В районе Гааги десант попал под огонь голландцев, и самолеты не могли приземлиться на аэродроме. Они кружились над городом и вызывали еще большую панику. Одна паническая новость сменялась другой. Смятение покатилось по стране. Паника парализовала волю голландцев, во всех стали видеть немецких шпионов, переодетых в фермеров, полицейских, почтальонов, шоферов и священников. В связи с этим ужесточились меры предосторожности, шпиономания парализовала столицу, разлетались слухи и о предательстве руководства страны.
По стране покатилась волна самочинных арестов, все сочли себя вправе арестовывать всех подозрительных, число которых стало измеряться тысячами. Начались расстрелы без суда и следствия. Немцы покорили Голландию не десантами и налетами бомбардировщиков – у них в то время не было таких сил. Они парализовали ее волной умело поднятого страха. Вместо организации обороны от наступающих немецких танков армия была лихорадочно переброшена к Гааге и Роттердаму для борьбы с несуществующими нацистскими боевиками. Обуреваемая страхом Голландия пала за пять дней, доставшись немцам с невредимыми железными дорогами, заводами, электростанциями, плотинами и сохранившейся инфраструктурой.
Покорение Бельгии (10–28 мая)
Сразу же поползли нелепые слухи, что гарнизоны бельгийских укреплений уничтожены немцами отравляющими газами и «лучами смерти». Министр обороны Бельгии выступил по радио и призвал граждан сообщать военным властям обо всех подозрительных личностях, замеченных вблизи военных объектов. Граждане начали «бороться» со шпионами. И поток «сигналов» захлестнул бельгийских военных. На третий день войны власти по радио заявили, что по всей стране высаживаются парашютисты, переодетые в гражданскую одежду, хотя ничего подобного и близко не было. Так правительство стало главным распространителем панических слухов и шпиономании.
Правительство приказало эвакуироваться железнодорожникам и почтовым служащим. Увидев это, население бросилось следом, дороги оказались запруженными толпами беженцев. И движение по ним было полностью дезорганизовано, не давая возможности перебросить войска навстречу наступающим немцам. Поток беженцев заражал страхом все новые районы. И на французской границе скопилось до полутора миллионов деморализованных и обезумевших людей, но французы на пять дней перекрыли границу.
К 13 мая бельгийские тюрьмы оказались переполненными тысячами «немецких шпионов». Самых подозрительных погрузили в поезда и отправили на территорию Франции. Сюда попали немецкие евреи, бежавшие от Гитлера, чехи, русские, поляки, коммунисты, торговцы, полицейские. Арестованных везли по Франции в душных, запертых на замок вагонах для перевозки скота, на которых было надписано «Пятая колонна», «Шпионы», «Парашютисты». Многие из этих «шпионов» скончались по дороге, часть расстреляли из-за отсутствия мест в тюрьмах.
Немецкие танки, пройдя сквозь Арденны, 20 мая достигли атлантического побережья. Англо-французские войска и остатки бельгийской армии оказались в окружении в районе Дюнкерка. Пораженная страхом Бельгия в течение восемнадцати дней была покорена Гитлером и 28 мая подписала капитуляцию.
Покорение Франции (10 мая – 22 июня)
Перед наступлением на Францию немцы, переодетые во французскую военную форму, с целью провоцирования паники устроили 9–10 мая несколько диверсионных акций и взрывов в крупных городах в глубоком французском тылу. Начавшееся наступление немцев привело к прорыву 15 мая фронта в Арденнах. И 1300 танков Гудериана и Клейста по тылам французских войск по шоссейным дорогам, почти не встречая сопротивления, устремились к Ла-Маншу. Пройдя за пять дней 350 км, они 20 мая вышли к Атлантике, отсекая англо-французский экспедиционный корпус и перерезав коммуникации снабжения.
Паника, перекинувшаяся из Бельгии во Францию, куда рвались толпы ошалевших от ужаса беженцев, захватила всю страну. Французская пресса невольно работала на немцев, сообщая о действиях пятой колонны в Голландии и Бельгии. Парижские газеты сообщали о мифической высадке близ Гааги двухсот немецких парашютистов, переодетых в английскую форму, разгоняя страх перед «диверсантами», который передавался и военным штабам.
Органы французской контрразведки оказались парализованными. Сбитые с толку, они поддавались действию самых нелепых и пугающих слухов. Начались расстрелы на месте всех подозреваемых в шпионаже и диверсиях, в том числе и местных жителей. Среди французских войск нередко начиналась беспорядочная стрельба по несуществующим «немецким диверсантам».
Воля к сопротивлению была парализована. Французские и английские генералы не понимали, что происходит. Они имели больше войск и танков, а французские танки были намного лучше немецких. Тем не менее поражение следовало за поражением, поскольку французские танки были рассредоточены между пехотными дивизиями, а немецкие –собраны в один бронетанковый кулак и клиньями прорывали оборону противника.
Через день после эвакуации окруженных войск из Дюнкерка немецкие танковые корпуса прорвали французский фронт на Сомме. И 25 июня Франция безоговорочно капитулировала, продержавшись всего 43 дня. Французская армия за время боев потеряла 84 тысячи убитыми и полтора миллиона пленными. Потери немцев составили 27 тысяч убитыми. Немецкая победа была ошеломительной. Без бомбежки французских городов, заводов и коммуникаций они захватили Францию. И весь ее промышленный потенциал стал добычей победителей.
Вывод
Победы Гитлера 1940 года продемонстрировали поразительный сплав психологических операций, разведки, заговоров, действий спецназа и пятой колонны, психически парализующих ударов авиации, террора и нетривиальных военных решений. Немцы показали, как психологическое поражение противника превращается в самоподдерживающийся процесс. Панику, которая разрушает жертву агрессии, уже не нужно специально создавать, она сама себя питает и разрастается. За считанные дни население превращается в кровожадную толпу, готовую убивать любого подозрительного без суда и следствия. Поразив сознание противника, его можно принудить к капитуляции под страхом страшных бедствий и потерь.
Гитлер достиг триумфа при минимальной затрате ресурсов и без мобилизационного напряжения экономики Германии. Ценой сравнительно небольших потерь ему за какие-то два года удалось присоединить к рейху практически всю Европу. Оставшиеся страны стали его явными и неявными союзниками.
Какие страны напали на СССР вместе с Гитлером
Как известно, противниками нашей страны в Великой Отечественной войне, кроме Германии были и другие государства, которые объявили Советскому Союзу войну и отправили на фронт свои войска.
Венгрия
Веских причин воевать с Советским Союзом у Венгрии не было. С одной стороны, было желание приобрести некоторые новые территории, например, часть Буковины, которая когда-то входила в Австро-Венгрию. Причем именно в ту часть, которая венгерская. С другой стороны, Венгрия только приобрела Трансильванию, и ей хватало забот по освоению этой очень немаленькой территории.
Тем не менее, хоть и почти символичный контингент своих войск, венгерское правительство к войне подготовило.
Формальным поводом для вступления в войну послужила бомбардировка неизвестными самолётами города Кошице 26-го июня. Город, кстати словацкий, венгры его просто оккупировали. Кто бомбил до сих пор неизвестно. Есть версия, что это была немецкая провокация. Что выглядит, по меньшей мере, странно. Поскольку Венгрия и так склонялась к участию в войне, а её помощь Германии как раз была меньше всего нужна. Поэтому версия о том, что бомбили советские самолеты, то ли по ошибке, то ли просто действуя по предвоенным планам, выглядит более достоверно.
Так или иначе, 27 июня Венгрия объявила войну СССР.
Участие Венгрии во Второй Мировой войне обошлось ей в 809 066 погибших венгерских солдат. Подавляющее большинство погибло в боях с Красной Армией.
Румыния
Положение Румынии к 1941 году была просто критическим. Болгария отняла у неё Южную Добруджу, Венгрия — Трансильванию, Советский Союз — Бессарабию и Северную Буковину. То, что все эти страны вернули себе свои территории не столь важно.
Потери Румынии на Восточном фронте составили 475 070 человек убитыми.
Италия
То, что Гитлер сообщил Муссолини о вторжении в СССР лишь 21-го июня, не помешало итальянцам объявить войну Советскому Союзу уже на следующий день.
Желание Дуче отправить итальянские войска на Восточный фронт, в помощь вермахту, было встречено в штыки, но 30-го июня итальянцы все-таки получили согласие.
Повод для объявления войны порадовал бы любого советского историка: Италия вступала в войну, чтобы принять участие во «всеобщем крестовом походе против коммунизма».
Польза от итальянских войск на Восточном фронте была минимальна. Они оказались очень кстати лишь в тот момент, когда между участками фронта, занимаемыми румынским и венгерскими войсками (находившимися де-факто в состоянии войны), нужно было кого-то поставить.
Потери Италии на Восточном фронте оцениваются примерно в 70 000 человек, включая не вернувшихся из плена.
Словакия
Словакии с полуторамиллионным населением вмешиваться в драку держав было едва ли уместно. Тем более, уверенности в том, что словаки буду хорошо воевать против других славян, не было ни у словацкого руководства, ни у немецкого. Опыт Первой Мировой войны был ещё свеж.
Тем не менее, словацкое руководство, рассчитывало получить какие-то преференции от своего участия в войне. Их ситуация была чем-то схожа с румынской – Венгрия уже оккупировала часть словацких земель, и не собиралась на этом останавливаться. Всё-таки в Австро-Венгрии словацкие земли относились к венгерской части двуединой монархии, и венгры это хорошо помнили.
Словакия объявила войну СССР 23 июня 1941 года.
Участие словацких войск было минимальным, в первую очередь по причине крохотных вооруженных сил. Использование словацких частей даже в тылу усложнялось ненадёжностью словацких солдат, которые охотнее помогали партизанам, чем с ними боролись.
В войне против СССР погибло около 3500 тысяч словаков, зато в плен сдалось 27000 человек.
. и Финляндия
Искать повода для войны Финляндии особо не приходилось — ей хотелось вернуть территории, потерянные в результате Зимней войны.
Из всех европейских союзников Германии Финляндия мобилизовала самый большой процент населения — каждый шестой житель был призван.
М.И. Семиряга в работе «Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны» сообщает, что безвозвратные потери Финляндии в войне против СССР в период после 22 июня 1941 года составили 84 337 человек.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Тайна июньской катастрофы 1941 года. Как и почему 80 лет назад Гитлер напал на Советский Союз (Страна, Украина)
Вторжение нацистов в Советский Союз началось 22 июня 1941 года
«Германский народ! Национал-социалисты! Обремененный тяжкими заботами, принужденный молчать месяцами, я дождался часа, когда, наконец, могу говорить открыто».
«Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление: сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну».
Так начинались два выступления, прозвучавших по радио 22 июня 1941 года. Одно — из Берлина, другое — из Москвы. Несмотря на крайнюю важность обеих речей, с ними выступили не первые лица государств — Адольф Гитлер и Иосиф Сталин, — а их ближайшие помощники.
Именно в этих двух речах прозвучала основа версий причин германского нападения на Советский Союз, ставшего началом Великой Отечественной войны.
Нацистская версия состояла в том, что Москва якобы готовилась к наступлению и сосредоточила на германской границе «все свои вооруженные силы, готовые к броску», в связи с чем Гитлер отдал приказ о наступлении, которое должно спасти Европу от «еврейско-большевистских орд».
Советская — в том, что СССР жил мирной жизнью, добросовестно выполнял договор о ненападении 1939 года, а потому нападение было вероломным, что и привело к неудачам первого периода войны.
Это были первые, но далеко не последние версии. В 1950-х годах, в период «развенчания культа личности», советская версия была дополнена тремя тезисами: а) перед войной Сталин уничтожил командный состав Красной армии, б) Сталин не верил в нападение, не хотел его провоцировать и потому не давал привести войска в боевую готовность, в) после начала войны Сталин растерялся, бросил управление страной. Все это стало считаться основными причинами, приведшими к поражениям первых недель.
Эта же версия к концу 1950-х перекочевала и в западные исторические исследования, став там основной.
Отметим, что нацистскую версию никто из историков (в том числе и на Западе) после войны всерьез не воспринимал, считая ее пропагандистской выдумкой для оправдания агрессии.
Неожиданно возродилась она лишь в конце 1980-х, когда, накануне распада Союза, вышла книга бывшего советского разведчика Владимира Резуна (Виктора Суворова) «Ледокол». В ней автор попытался доказать, что руководство СССР на июль 1941 года готовило нападение на Германию.
В такой интерпретации агрессия нацистов против СССР подавалась как превентивная мера, а катастрофа советских войск лета 1941 года — как следствие отсутствия оборонительных мер, так как готовились к наступлению.
С тех пор историки много раз доказывали недостоверность этой версии.
Более того, на официальном уровне она отметается даже в Германии, что показало, недавнее заявление канцлера Ангелы Меркель. «Через несколько дней, 22 июня, будет 80-я годовщина нападения нацистской Германии на Советский Союз. После того как с немецким нападением в 1939 на Польшу была развязана Вторая Мировая война, 2 года спустя Германия открыла следующую ужасающую главу. Для нас, немцев, этот день — повод для стыда. ФРГ признает свою сохраняющуюся ответственность за преступления нацистского режима. К этому относится и постоянная память о том, что произошло. Это не должно быть забыто», — заявила канцлер Германии.
Однако в медиасфере каждый год, накануне 22 июня, вновь начинаются споры о причинах начала войны, в ходе которой обильно цитируется все тот же Суворов.
«Страна» провела реконструкцию событий 80-летний давности, рассказывая как на самом деле велась подготовка к войне, было ли нападение полностью неожиданным для СССР и в чем причины тяжелейших поражений 1941 года.
Верил ли Гитлер в нападение СССР?
Один из ключевых вопросов всех книг Виктора Суворова, посвященных 1941 году, звучит так: «Верил ли Сталин в нападение Германии?». Автор доказывает, что не верил и не имел оснований верить. Из этого делается вывод, что все военные приготовления 1939-41 годов делались не для обороны, а для нападения, и что эти приготовления вынудили Гитлера осознать: подписав Договор о ненападении с СССР, он попал в ловушку, потому единственный выход — ударить по Красной армии раньше, чем она ударит по Германии.
Однако в этих книгах ни разу не задан обратный вопрос, который является ключевым для понимания того, было ли нападение германской армии на Советский Союз превентивной мерой: верил ли Гитлер в нападение СССР?
Между тем, для ответа на него не нужно было писать целую книгу — обошлось бы всего одной главой. Но только одна эта глава сделала бы остальную книгу бессмысленной.
Все доказательства «агрессивных намерений» Сталина так или иначе сводятся к трем аргументам, высказанным в меморандуме германского правительства, который был вручен представителям СССР в Берлине и Москве утром 22 июня 1941 года. Это, во-первых, антинемецкая внешняя политика СССР, во-вторых, подрывная деятельность советской разведки в оккупированных немцами странах, в-третьих, сосредоточение большого числа дивизий Красной армии на границе с Германией и многочисленные факты нарушения этой границы.
Правда, это происходило за кулисами. А вот договор о дружбе и взаимопомощи с Югославией в апреле 1941 года был подписан публично — сразу после того, как в Белграде к власти пришли военные, свергнувшие пронемецкое правительство. Этот последний факт так возмутил Гитлера, что он упоминается и в меморандуме немецкого правительства от 22 июня, и в обращении фюрера за тот же день (хотя в обращении даже не говорится о сосредоточении советских войск).
Контекст
Die Welt: как некоторые пытаются оправдать нападение Гитлера на СССР
Испанцы: лучший фильм о Второй мировой — советский «Иди и смотри» (El País)
УП: украинская память и нарратив о Второй мировой войне
Но главное даже не в этом, а в том, верил ли Гитлер собственному меморандуму, аргументы которого и сегодня используются для версии о подготовке Советским Союзом нападения на Германию. Ответ на этот вопрос фюрер дал, как минимум, трижды.
9 января 1941 года на совещании в ставке вермахта (вооруженных сил Германии) Адольф Гитлер заявил: «Хотя русские вооруженные силы и являются глиняным колоссом без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена, и когда русским приходится преодолевать большие трудности в военной промышленности, созданной с посторонней помощью».
Обратим внимание на дату. Согласно версии о превентивной войне, в июле 1940 года фюрер испугался того, что Сталин оккупировал Бессарабию и Северную Буковину, и принял решение напасть на СССР. Согласно той же версии, в декабре 1940 года Гитлер, испуганный мощью Красной армии, подписал директиву на выполнение плана «Барбаросса» — превентивной войны против Советского Союза. А в январе 1941-го вождь немецкого Рейха вдруг перестал бояться и назвал Красную армию «глиняным колоссом без головы» — но при этом от плана «превентивной войны» почему-то не отказался.
Еще интереснее ситуация сложилась 21 июня. В этот день Гитлер подписал уже упомянутый меморандум немецкого правительства с обвинениями в адрес Москвы, который должны были огласить на следующий день. И в тот же день он написал письмо Бенито Муссолини, которое огласке не подлежало. В котором звучат совсем другие аргументы.
«После уничтожения Франции — вообще после ликвидации всех их западноевропейских позиций — британские поджигатели войны направляют все время взоры туда, откуда они пытались начать войну: на Советский Союз. Оба государства, Советская Россия и Англия, в равной степени заинтересованы в распавшейся, ослабленной длительной войной Европе. Позади этих государств стоит в позе подстрекателя и выжидающего Североамериканский Союз. После ликвидации Польши в Советской России проявляется последовательное направление, которое — умно и осторожно, но неуклонно — возвращается к старой большевистской тенденции расширения Советского государства. Затягивания войны, необходимого для осуществления этих целей, предполагается достичь путем сковывания немецких сил на Востоке, чтобы немецкое командование не могло решиться на крупное наступление на Западе, особенно в воздухе», — так фюрер оценивает ситуацию непублично.
Но это еще не все признания. Далее Гитлер уже прямым текстом пишет о том, чего на самом деле боится: «Русские имеют громадные силы — я велел генералу Йодлю передать вашему атташе у нас, генералу Марасу, последнюю карту с обстановкой. Собственно, на наших границах находятся все наличные русские войска. С наступлением теплого времени во многих местах ведутся оборонительные работы. Если обстоятельства вынудят меня бросить против Англии немецкую авиацию, возникнет опасность, что Россия со своей стороны начнет оказывать нажим на юге и севере, перед которым я буду вынужден молча отступать по той простой причине, что не буду располагать превосходством в воздухе. Я не смог бы тогда начать наступление находящимися на востоке дивизиями против оборонительных сооружений русских без достаточной поддержки авиации».
То есть Гитлер считает, что «все наличные русские войска» стянуты к границе Германии, но боится он не нападения, а того, что Сталин предъявит требования «на юге и севере» (то есть во все тех же Румынии и Финляндии), и ему придется уступать, поскольку напасть сам он не сможет!
Таким образом, совершенно очевидно, что 21 июня 1941 года немецкий лидер не верил в нападение Советского Союза и весь его меморандум был не более чем пропагандой.
Тем более что далее он дает еще более конкретный ответ на то, будет ли война против СССР превентивной: «Мое отступление принесло бы нам тяжелую потерю престижа. Это было бы особенно неприятно, учитывая возможное влияние на Японию. Поэтому после долгих размышлений я пришел к выводу, что лучше разорвать эту петлю до того, как она будет затянута». «Эту петлю» — это не о нападении Советского Союза, а о возможном шантаже Сталина. И только в отношении подобных действий Гитлер считал войну «превентивной».
А последний гвоздь в крышку гроба версии о «превентивной войне» фюрер вбил, как ни парадоксально, публично — в уже упомянутом обращении к немецкому народу 22 июня 1941 года. О нем ни разу не упоминается в книгах Виктора Суворова по одной причине: эта речь направлена против… Британской империи.
Представьте ситуацию: Гитлер действительно боялся нападения СССР и потому напал первым. Будет ли он говорить еще о чем-то в день начала войны? А основная мысль обращения фюрера 22 июня — это обвинения в адрес Лондона, который подстрекает всех, кого может, на враждебную политику против Германии. На этом фоне совершенно теряется пара ритуальных фраз о «еврейско-большевистских ордах» и 160 дивизиях, стоящих на немецкой границе. В угрозу от которых, как мы уже знаем, фюрер не верил.
Германское нападение на Советский Союз исходило из собственных планов Гитлера, основной целью которого было устранение последнего препятствия для решающего сражения с Британской империей. И даже если бы Сталин держал на границе с Германией в два раза меньше войск, в немецких планах это ничего не меняло: Вермахт должен был сокрушить «колосса на глиняных ногах» до того, как он станет реальной угрозой.
Поэтому, естественно, никакую «превентивную» войну Гитлер не начинал. Он изначально планировал наступление, которое и началось 22 июня 1941 года.
На что рассчитывал Гитлер?
А к зимней войне гитлеровцы не готовились по простой причине — по этому плану разбить советские войска они планировали еще до наступления морозов, выйдя на линию Архангельск-Астрахань. К тому моменту организованное сопротивление СССР, как предполагали немцы, уже будет сломлено.
С учетом того, как шла война на самом деле, подобный план выглядит полностью абсурдными, как и само нападение на Советский Союз. Но Гитлеру, очевидно, в 1941 году так не казалось.
Он никогда не воспринимал СССР как страну, с которой Третий Рейх может мирно сосуществовать. Антикоммунизм, теория о необходимости завоевания «жизненного пространства на востоке» и нацистская расовая доктрина, согласно которой славяне считались «недочеловеками» («унтерменшами»), определяли отношение Гитлера к Советскому Союзу.
Поэтому для Гитлера не стоял вопрос нападать на СССР или нет. После разгрома Франции стоял другой вопрос — на кого напасть первым. Добить ли Британию, а потом приняться за Советский Союз. Либо наоборот. В 1940 году параллельно начали готовиться оба плана. Но, в конечном итоге, Гитлер остановится на втором.
Судя по многочисленным свидетельствам, он руководствовался при этом следующими соображениями.
Первое — трудности с организацией морского вторжения на Британские острова. При этом, как, например, утверждал в своих мемуарах знаменитый гитлеровский диверсант Отто Скорцени, среди немецких военных был заговор с целью убедить фюрера не нападать на Британию, в которой часть германского генералитета, не любившая Гитлера, видела союзницу. Именно поэтому, как пишет Скорцени, военная разведка «Абвер» сильно преувеличивала готовность Британии к обороне от вторжения.
Третье — крайняя недооценка военного потенциала СССР и готовности страны и народа к сопротивлению. О последнем факторе немцы начали прямо говорить уже к концу 1941 года, когда стало понятно, что блицкриг рухнул и начинается затяжная война, в которой шансов победить у Германии практически нет.
К какой войне готовился СССР?
Еще осенью 1940 года, готовя план «Барбаросса», немецкий генштаб разработал документ, в котором прогнозировал возможные варианты действий советского руководства в случае подготовки Германии к войне.
Вариантов было три:
б) выстраивание максимальной оборонительной линии вдоль границы, чтобы остановить немецкое наступление и перейти в контрнаступление;
в) заманивание противника вглубь страны, чтобы измотать его и после этого начать собственное наступление.
Немцы полагали, что к превентивному удару Красная армия не готова, так как находится в процессе перевооружения и организационной перестройки, а заманивать вглубь территории немецкие войска она не станет, потому что это будет означать сдачу большинства промышленных мощностей, расположенных в европейской части СССР.
Поэтому, по их версии, оставался только один вариант: сосредоточить армию вдоль границы. Исходя из него, и создавался план «Барбаросса».
Сами советские военные, конечно, о себе были лучшего мнения, чем немцы. Естественно, повторять сценарий Кутузова образца 1812 года они не собирались — и по тем причинам, которые назвали немцы, и просто из уважения к себе. Поэтому рассматривали только один вариант активную оборону. Исходя из этого, и выстраивалась конфигурация советских войск.
Уже после войны немецкий генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн оценивал предвоенную группировку Красной армии так: «Учитывая численность живой силы в западных районах Советского Союза, а также значительное сосредоточение бронетехники как в районе Белостока, так и около Львова, Красная армия могла бы довольно легко перейти в наступление. С другой стороны, то, как дислоцировались советские войска 22 июня, не говорило о намерении наступать немедленно».
Другими словами, факт тот, что к июню 1941 года Сталин (чтобы ни сообщали советские власти официально) уже четко понимал, что нападение Германии неизбежно. Только он хотел максимально оттянуть этот момент, чтоб лучше подготовиться. И именно этим объясняются все факты, которые приводятся в качестве доказательства подготовки нападения на Германию.
Песню «Священная война» заказали в феврале 1941 года, потому что готовились воевать с немцами. Для того же начали печатать и русско-немецкие разговорники для солдат. То же касается и армии: ее до мая разворачивали с расчетом на активную оборону в случае нападения Гитлера. Правда, в таком случае остается вопрос — почему нападение оказалось столь внезапным, если его ожидали и к нему готовились?
Верил ли Сталин донесениям разведки?
Составной частью сразу всех версий — и о подготовке наступления на Германию, и о неготовности СССР к войне — является тезис о том, что Сталин не верил разведке, которая регулярно докладывала ему о том, что Гитлер хочет напасть. Появился он в 1950-е годы после разоблачения «культа личности» и был дополнен уже в 1990-е годы, в разгар антисоветской кампании. Главными составляющими этого тезиса стали:
а) предупреждение премьера Британской империи Уинстона Черчилля от 15 апреля 1941 года;
б) многочисленные донесения от советского разведчика в Японии Рихарда Зорге;
в) донесение советской разведки от 17 июня 1941 года, на котором Сталин написал резолюцию «Это не источник, а дезинформатор»;
г) докладная народного комиссара внутренних дел Лаврентия Берии о донесениях из Берлина за 21 июня 1941 года.
Начнем с последней, поскольку она наиболее ярко показывает, что даже за день до войны в руководстве Советского Союза была убежденность, что ее не будет, и сеял эту убежденность сам вождь. Ведь сам Берия пишет — мол, ему из Берлина посол Деканозов и военный атташе Тупиков шлют сообщения, что немцы вот-вот нападут, «но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет».
Проблема с этой докладной запиской только одна: она — «липовая». В архивах ее нет, а источником является повесть советского писателя Овидия Горчакова «Накануне, или Трагедия Кассандры». Сочинял он не очень складно, явно не зная того, что Берия с февраля 1941 года не занимался разведкой (так как госбезопасность выделили из НКВД в отдельный народный комиссариат) и что военный атташе Василий Тупиков вообще не подчинялся ни НКВД, ни НКГБ, и свои донесения слал в Наркомат обороны. То, что эта докладная так часто цитируется, означает одно: некоторым авторам просто очень хочется, чтобы она существовала.
В отличие от «записки Берии», сообщение НКГБ от 17 июня со сведениями от источника в штабе германской авиации действительно существовало. В нем сообщалось, что:
2. В кругах штаба авиации сообщение ТАСС от 6 июня воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может.
3. Объектами налетов германской авиации в первую очередь явятся: электростанция «Свирь-3», московские заводы, производящие отдельные части к самолетам (электрооборудование, шарикоподшипники, покрышки), а также авторемонтные мастерские.
4. В военных действиях на стороне Германии активное участие примет Венгрия. Часть германских самолетов, главным образом истребителей, находится уже на венгерских аэродромах».
На документе есть резолюция Сталина, адресованная наркому госбезопасности: «Т-щу Меркулову. Можете послать ваш „источник» из штаба герм. авиации к (далее нецензурно- прим. ред.) матери. Это не «источник», а дезинформатор. И. Ст.»
Однако нет никаких оснований считать, что резолюция относится ко всем четырем пунктам. Три из них не содержат конкретной информации, которая была бы неизвестна 17 июня в Кремле, и не являются эксклюзивом источника, причастного только к авиационным секретам. Конкретная информация есть только в пункте №3 — о том, что именно будут бомбить немцы. Это была, так сказать, «профильная» информация для источника из штаба авиации.
И вот именно она является дезинформацией, причем очевидной: с чего вдруг немцы стали бы в первую очередь бомбить не аэродромы и воинские части, а авторемонтные мастерские и находящуюся на Ладожском озере электростанцию?!
То, что это «деза», подтвердилось и в ходе войны: Нижне-Свирская ГЭС была уничтожена только в сентябре 1941-го, и не немецкой авиацией, а отступающими советскими войсками. Что касается московских заводов, то достаточно сказать, что первый авианалет на Москву вообще (а не на заводы) состоялся 22 июля — спустя месяц после нападения немцев. Так что каждый сам может сделать вывод, источник это или дезинформатор.
С апрельским «предупреждением Черчилля» история вообще странная: его публикуют все, хотя очевидно, что никакого предупреждения там нет. Вот весь текст «предупреждения»: «Я получил от заслуживающего доверия агента достоверную информацию о том, что немцы, после того как они решили, что Югославия находится в их сетях, т.е. 20 марта, начали переброску в южную часть Польши трех бронетанковых дивизий из пяти находящихся в Румынии. В тот момент, когда они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше Превосходительство легко оценит значение этих фактов».
Из него можно сделать два вывода: либо Черчилль предлагает Сталину расслабиться (ведь переброска дивизий к границе СССР отменена), либо он предлагает напасть на Германию, пока ее войска заняты подавлением мятежной Югославии. Ни первый, ни второй вариант к предупреждениям не отнесешь.
И, наконец, предупреждения Рихарда Зорге, считающиеся самым главным аргументом.
10 марта 1941 года Рамзай сообщил, что новый германский военный атташе в Японии считает, «что по окончании теперешней войны должна начаться ожесточенная борьба Германии против Советского Союза». «По окончании теперешней войны» — это после победы над британцами, которая будет неизвестно когда. На предупреждение не очень похоже.
2 мая: «Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией». Конкретики тут еще меньше.
19 мая: «Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени. Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать». Из этого сообщения не подтвердилось вообще ничего.
И только с конца мая начинается что-то конкретное, причем снова противоречивое.
30 мая: «Берлин информировал Отта (посла Германии в Токио — прим. авт.), что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется».
1 июня: «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина».
15 июня: «Германский курьер сказал военному атташе, что он убежден, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает — будет война или нет».
20 июня: «Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна».
21 июня: «Война задерживается до конца июня».
Можно ли было делать однозначные выводы из всего этого потока сообщений? Ответ очевиден.
Больше того: для получения такой информации вовсе не нужна была разведка — хватило бы и подписки на «Нью-Йорк Таймс». Вот небольшая подборка новостей из главной американской газеты всего за несколько предвоенных недель.
30 апреля 1941 года Томас Хемилтон, корреспондент «Нью-Йорк Таймс» в Испании, сообщил со ссылкой на беженцев, что война между Россией и Германией может начаться в любой момент. Германия собрала на румынско-советской границе огромную армию, а между Румынией и Германией существует тайное соглашение, что в случае помощи румын в войне против СССР им вернут земли, отобранные в 1940-м.
Он же, со ссылкой на дипломатов, добавил: «Немцы убеждены, что война с Великобританией и США будет долгой, и потому Германия должна иметь в своих руках пшеничные поля Украины и нефтяные источники Кавказа».
4 мая К. Л. Золцбергер, корреспондент «Нью-Йорк Таймс» в Стамбуле, сообщил, что нацисты откровенно поощряют румын добиваться возвращения Бессарабии. Со ссылкой на дипломатов он добавил, что немецкие офицеры считают, что «поход на Украину не составляет для Германии никакой особой проблемы».
Новость от 14 мая: «В румынской Молдавии сосредоточены большое число немецких механизированных частей, а одну механизированную дивизию немцы перебросили в устье Дуная… Дипломатические круги уверены, что это или шантаж со стороны Гитлера, который хочет получить от Сталина доступ к нефтяным источникам в Грозном, Баку и Батуме, или это действительно подготовка к войне».
20 мая: «Дипломатические круги уверены, что Германия что-то готовит в Финляндии, где уже находятся около пяти немецких дивизий».
1 июня: «По сообщениям из Стамбула, Германия стянула свои танковые силы из Югославии и Греции в Румынию и расположила их над Серетом, над самой румыно-советской границей. Всего на румынской территории 41 немецкая дивизия. Также отправлены новые дивизии в другие регионы, граничащие с СССР, особенно речь идет о большом скоплении сил в приграничных районах генерал-губернаторства (то есть оккупированной Польши — прим. авт.), населенных украинцами. Новая концентрация войск имеет своей целью вступление на территорию Украины. Ходят слухи, что Гитлер планировал поход на Украину еще весной, но ему помешали война с Югославией и неудачная война Италии с Грецией. Поэтому поход на Украину может быть отложен до осени. Этот поход должен стать „блицкригом»».
6 июня: «Турецкие дипломаты убеждены, что Германия планирует нападение на Украину вместе с Румынией во второй половине июня. Правительственные круги уверенно сообщают, что на немецко-советском и румынско-советском фронте есть 155 дивизий, то есть около 2 миллионов солдат. Румыния начала общую мобилизацию, которая закончится во второй половине июня. Цель — заставить Советы страхом или войной дать Германии доступ к украинскому зерну и кавказской нефти, а также вернуть Румынии Бессарабию, откуда Советы уже вывозят мирное население».
В последнюю неделю перед 22 июня подобные новости шли уже каждый день. К примеру, вот новости только за 19 июня.
«Ассошиэйтед пресс» из Лиссабона: «Дипломат из Берлина, только что прибывший в Португалию, заявил, что в Германии все убеждены, что конфликт между Германией и СССР начнется в ближайшие дни или даже в ближайшие 48 часов».
«Нью-Йорк Таймс» из Анкары: «Югославские дипломаты и военные специалисты, которые были вынуждены покинуть Москву, говорят, что им в свое время заявил сам Сталин, что немцы нападут на Россию этим летом (он не верил?! — прим. авт.). Политика Сталина состоит в том, чтобы это нападение отложить до августа, потому что тогда Красная армия будет полностью готова к войне».
В тот же день, 19 июня, «Рейтер» и Радио Анкары сообщили, что война… уже началась и что немецкие войска пересекли советскую границу в 15 местах.
Так что проблема не в том, что Сталин не верил сообщениям разведки, а в том, что их было слишком много и что они были противоречивы.
Поэтому советское руководство доверяло только тем сообщениям, которые подтверждались фактами. С мая 1941 года информация о возможном нападении немцев на СССР стала подтверждаться фактами перемещения войск вермахта, и ей стали верить. В том числе — сообщениям Зорге. И, исходя из этой информации, готовиться к отражению нападения.
Майский выбор Сталина
Правда, тут есть бьющий наповал вопрос: если у Красной армии были оборонительные планы, то почему она ими не воспользовалась и не остановила противника? Исходя из этого вопроса, Виктор Суворов делает свой вывод: на 22 июня у СССР не было плана обороны, а был только план нападения.
Однако это не так. Начиная с того, что вплоть до мая 1941 года действовал Оперативный план военных действий, утвержденный еще в 1938 году, который предусматривал преимущественно оборонительный характер действий Красной армии. И одновременно с этим, начиная с октября 1939 года, Генштаб разрабатывал новые планы.
Виктор Суворов, исходя из опыта Курской битвы 1943 года, настаивает на том, что планы обороны — это когда армия копает несколько рядов траншей и строит реальные (а не показушные) укрепления. Однако в 1941-м об опыте Курской дуги еще никто не знал. Был опыт копания траншей в Первую мировую, был опыт оборонительных линий — французской линии Мажино и финской линии Маннергейма. И весь этот опыт говорил об одном: армия, ведущая пассивную оборону, рано или поздно обречена на поражение.
Кстати, даже более поздний опыт Курской дуги не означал «чистой» обороны: в этой битве с советской стороны были эпизоды, когда для восстановления линии обороны применялась контратака двух танковых армий.
Поэтому не удивительно, что Красная армия в 1941-м рассматривала из оборонительных вариантов только один — активной обороны, который отличался от варианта превентивного удара одним: в этом случае предстояло сдерживать наступление противника на одних участках фронта и вести собственное контрнаступление на других.
В мае Германия начала массовую переброску войск на советскую границу, поэтому подошел момент, когда руководству страны предстояло выбрать только один вариант действий. К 15 мая Генштаб подготовил документ под названием «Соображения к плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками», в котором перспектива немецкого нападения была расписана подробно.
Виктор Суворов считает, что этот план за подписями наркома (министра) обороны Семена Тимошенко и начальника Генштаба Георгия Жукова был утвержден Сталиным, и на его основании шла подготовка к нападению на Германию, запланированному на 6 июля.
На самом деле судьба этого документа неизвестна, зато известно, что не позднее 20 мая маршал Тимошенко и генерал Жуков отправили в приграничные военные округа директивы, полностью противоречащие их же «Соображениям», датированным несколькими днями ранее.
В этих директивах округам приказывалось до 25 мая разработать детальные планы обороны государственной границы, исходя из общих указаний руководства, прописанных собственно в директивах. Эти документы есть в открытом доступе, и из них видно, что все действия Красной армии предлагается сводить к обороне и контратакам.
Вот, к примеру, первый пункт указаний для Киевского особого военного округа: «В основу обороны положить упорную оборону укрепленных районов и полевых укреплений, построенных по линии госграницы, с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего и всестороннего их развития. Обороне придать характер активных действий. Всякие попытки противника прорвать нашу оборону немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов».
Майские директивы Тимошенко и Жукова разбивают в дребезги сразу две версии — и о том, что Сталин готовил наступление, и о том, что советский лидер не верил в нападение Гитлера и потому не готовил оборону. Из документов Генштаба можно сделать однозначный вывод: в 10-х числах мая Сталин принял решение в пользу варианта активной обороны и дал команду к нему готовиться. Именно с этого момента конфигурация войск «на любой случай» стала превращаться в оборонительную. Но не для пассивной, а для активной обороны.
Война на чужой территории: как это было
Но вернемся к главному вопросу: если у Красной армии были оборонительные планы, то почему она ими не воспользовалась и не остановила противника? Для ответа на него нужно перейти непосредственно к событиям 22 июня 1941 года и первой недели после начала войны. Сегодня они рассматриваются как сплошной разгром по всей линии фронта, однако все обстояло совсем иначе.
Захватывать Перемышль должна была 101-я пехотная дивизия и часть 257-й дивизии, а передовой отряд составляли батальон диверсионного полка «Бранденбург-800» и батальон украинских националистов «Нахтигаль» (в котором тогда служил гауптман Роман Шухевич).
Со стороны СССР сил было почти в полтора раза меньше: 99-я стрелковая дивизия, два артиллерийских полка, охранный батальон войск НКВД и погранотряд. Но наступающие немецкие части несколько часов вел сражение только с пограничниками и пришедшими к ним на помощь энкаведистами. А уже к обеду 22 июня местные гражданские власти организовали отряды народного ополчения, которые тоже пришли на помощь пограничникам.
Выигранные полдня позволили войскам 99-й дивизии спасти от авиации и артобстрелов три четверти своей техники и вооружения и во второй половине дня занять укрепрайон, построенный вокруг Перемышля. К вечеру наши части оставили город, но оборона вокруг него уже была организована.
Это была первая территория противника в Великой Отечественной, взятая советскими войсками. 99-я дивизия имела возможность наступать и дальше, перенеся войну на чужую территорию, но без отсутствия поддержки с флангов была вынуждена уйти из Премзеля. Однако Перемышль оставался советским еще в течение недели.
И данный пример был не единственным. В Литве, где из Прибалтийского военного округа образовали Северо-Западный фронт, немцы 23 июня оккупировали город Рассеняй, но к утру следующего дня их оттуда выбил 2-й мотострелковый полк 2-й танковой дивизии.
На Южном фронте (которым стал Одесский военный округ) Дунайская флотилия 22-23 июня не давала румынам преодолеть водный рубеж, а 24 июня уже наши организовали десант на вражескую территорию, во время которого был захвачен румынский город Килия-Веке.
Немецкий историк Пауль Карель в своей книге «Гитлер идет на Восток» дал одно из наиболее полных описаний событий 22 июня. И он тоже не подтверждает версию о катастрофе Юго-Западного и Северо-Западного фронтов. «На юге система оповещения у русских действовала с неожиданной быстротой и точностью. Врасплох немцам удалось застигнуть только самые передовые заставы», — это о нашем Юго-Западном фронте, поскольку о Южном, где воевали румыны, он не писал.
А вот о советском Северо-Западном фронте: «То, что эта танковая война в Прибалтике не станет веселой прогулкой, легким блицкригом, встречей профессионалов с дворовой командой, немцы на горьком примере познали уже в первые сорок восемь часов кампании».
Конечно, в целом первые дни войны не были такими удачными для Южного, Юго-Западного и Северо-Западного фронтов. Эффект внезапного нападения все же сказывался, да и в развертывании войск Красная армия опаздывала на две недели, из-за чего многие части не успели занять свои позиции в линии обороны (именно из-за этого Москва перед войной издавала приказы не провоцировать немцев — в надежде, что Гитлер еще раз перенесет начало нападения и даст время на завершение развертывание войск у границы).
Плюс практически полное уничтожение авиации прямо на аэродромах. По этим причинам Южному, Юго-Западному и Прибалтийскому фронтам и пришлось отступать в первые дни войны. Но речь шла о достаточно организованном отступлении, а не о бегстве.
Даже по такому сценарию шедшие от границы войска первого стратегического эшелона могли соединиться с войсками второго эшелона и организовать прочную оборону по «линии Сталина» (цепь укрепрайонов по старой государственной границе, строившихся до 1939 года) или, в крайнем случае, по Северной Двине и Днепру.
Последний вариант, кстати, в июле удалось выполнить Юго-Западному фронту: заняв Киевский укрепрайон, он мог сражаться в нем столько, сколько было нужно для накопления сил под наступательную операцию. Но все эти планы не осуществились по одной причине: в Белоруссии, на Западном фронте, произошла катастрофа.
Москва вместо Украины
Западный фронт развалился за несколько дней. Уже 28 июня немцы заняли Минск, считавшийся тыловым городом, а 1 июля замкнули окружение вокруг мощной группировки советских войск, находившемся на Белостокском выступе (сейчас — территория Польши). Это была первая катастрофа Красной армии в Великой Отечественной, которая и предопределила весь ход начала войны.
В чем причины того, что Западный фронт, в отличие от других, развалился?
Первая причина — ошибка Генерального штаба с определением направления главного удара вермахта. В уже упомянутых «Соображениях к плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» от 15 мая делался вывод, что основные силы немцев будут сосредоточены для удара по Украине. Генштаб исходил из того, что Германии в первую очередь понадобятся не Кремль с мавзолеем, а украинская пшеница и уголь Донбасса. Сталин с этой оценкой согласился.
Больше того, сам фюрер в августе 1941 года остановил наступление на Москву и отправил 2-ю танковую группу генерала Гудериана на помощь группе армий «Юг», которая не могла справиться с советскими войсками, защищавшими Киев. Да и после этого немецкий канцлер неоднократно заявлял, что оккупация Донбасса и Крыма важнее взятия Москвы.
Тем не менее, 22 июня 1941 года самая мощная группировка немцев, включавшая две танковые группы из четырех, ударила именно по Западному фронту. Однако это только первая причина катастрофы. Вторая была в самом Западном фронте, точнее — в его командующем, генерале армии Дмитрии Павлове. В конце июня 1941-го он был отстранен от командования Западным фронтом, в начале июля — арестован.
Известны пять протоколов допроса Павлова, но, начиная с третьего, они не вызывают доверия, поскольку на этих допросах НКВД по привычке взялось раскручивать дело о «шпионском заговоре». Однако первые два допроса — 7 и 9 июля, — судя по всему, велись с соблюдением законности (на них генерал отрицает свою «изменническую деятельность»). И в этих протоколах содержатся все ответы на вопросы о том, почему Западный фронт, в отличие от остальных, сразу рухнул.
Ошибки генерала
Павлова судили и расстреляли — но не за абстрактную «шпионскую деятельность», а за конкретные воинские преступления, приведшие к катастрофе Западного фронта.
В 1950-е годы, когда Никита Хрущев стал продвигать версию о том, что войну «проспал» Сталин, Павлова реабилитировали. О командующем Западным округом писали, что он провел вечер 21 июня на спектакле в Доме офицеров и вообще настраивал своих подчиненных, что войны не будет, — но только потому, что подобным образом армию ориентировал Сталин. Однако так ли было на самом деле?
Уже на основании этих директив 15 июня командующий Прибалтийского округа генерал-полковник Федор Кузнецов издал приказ, в котором, среди прочего, говорилось: «Проволочные заграждения начать устанавливать немедленно… Самолеты на аэродромах рассредоточить и замаскировать в лесах, кустарниках, не допуская построения в линию… Парки танковых частей и артиллерии рассредоточить, разместить в лесах, тщательно замаскировать, сохраняя при этом возможность в установленные сроки собраться по тревоге».
О Киевском военном округе воспоминаний осталось очень много, и все они говорят об одном и том же.
Генерал-майор Павел Абрамидзе, в 1941-м — командующий 72-й стрелковой дивизией 8-го стрелкового корпуса 26-й армии: «Распоряжения о приведении частей соединения в боевую готовность я начал получать с 15.06.1941 года».
Иван Баграмян, будущий маршал Советского Союза, в 1941-м — начальник оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа: «Оперативные резервы фронта начали выдвижение из районов постоянной дислокации… за пять дней до начала военных действий».
18 июня, за четыре дня до войны, в округа пришла директива от Генштаба: привести войска в полную боевую готовность и ускорить занятие оборонительных позиций. Наконец, вечером 21 июня из Москвы в округа последовало распоряжение: руководству находиться у шифровальных аппаратов, так как будет передаваться особо важная директива наркома и Генштаба.
Сама директива, известная как директива №1, поступила в округа в час ночи 22 июня. Но уже в ожидании ее (понимая, что может означать особо важная директива) начальник штаба Одесского округа Захаров отдал приказ о приведении всех воинских частей в боевую готовность, занятии приграничных укреплений и выводе войск из мест постоянной дислокации, а также о немедленном рассредоточении авиации по полевым аэродромам.
В Киевском особом и Прибалтийском округах были менее расторопны, но, как мы уже увидели из цитат немецкого историка Кареля, врасплох их нападение не застало. Это подтверждается и отечественными источниками.
«18 июня 1941 года 135 стрелковая дивизия выступила из района постоянного расквартирования — Острог, Дубно, Кремец и к исходу 22.06.41 г. прибыла в Киверцы… согласно приказу командующего 5 армии генерал-майора Потапова», — рассказывал командир дивизии генерал-майор Федор Смехотворов.
А вот свидетельство начальника штаба 62-й стрелковой дивизии 5-й армии полковника Петра Новичкова: «Части дивизии на основании распоряжения штаба армии в ночь с 16 на 17 июня выступили из лагеря Киверцы. Совершив два ночных перехода, они к утру 18 июня вышли в полосу обороны».
Это все о Киевском округе. А вот о Прибалтийском — из воспоминаний командира 10-й стрелковой дивизии 8-й армии генерал-майора Ивана Фадеева: «19 июня 1941 года было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Николаева о приведении дивизии в боевую готовность. Все части были немедленно выведены в район обороны, заняли ДЗОТы и огневые позиции артиллерии. С рассветом (20 июня) командиры полков, батальонов и рот на местности уточнили боевые задачи согласно разработанному плану и довели их до командиров взводов и отделений».
Брест: героическая трагедия
А что происходило в это время в Западном округе? Командующий округом Павлов получил те же директивы, что и остальные округа. И начал их выполнение. Но как?
«Мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагеря еще в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста. Я этого приказа не проверил, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его», — рассказал Павлов на допросе 9 июля.
О том же на суде спросили командарма генерал-майора Александра Коробкова, который ответил, что никаких приказов не получал. Присутствовавший при этом Павлов рассказал, что передал приказ устно, через командира 28-го стрелкового корпуса Попова. Что случилось с Поповым, осталось неизвестным, но это и неважно — важно то, что приказ не был отдан должным образом, и за три недели руководство округа не удосужилось проверить его выполнение.
«В результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения не существовали», — признал сам Павлов.
Всем известна история о героической обороне Брестской крепости, но мало кто знает, что причина огромного скопления войск в ней — преступная халатность руководства Западного особого военного округа. Лишившись на ровном месте трех дивизий, Западный фронт получил первую пробоину в своей линии обороны, что стало началом катастрофы.
А ведь это был не единственный промах. Генерал-майор Борис Фомин, в 1941 году — начальник оперативного отдела штаба 12-й армии, вспоминал: «Большая часть артиллерии корпусов и дивизий находилась на стрельбах на артполигонах… Оборона границы до начала боевых действий дивизиями не занималась».
О том же рассказывал и генерал-майор Михаил Зашибалов, в 1941 году — командующий 86-й стрелковой дивизией 5-го стрелкового корпуса 10-й армии: «Артиллерийские полки к 21 июня 1941 года были на окружных сборах… на удалении от участков обороны стрелковых полков и подготовительных огневых позиций от 30 до 40 км».
На допросе 9 июля Павлов признал: «Вместо того, чтобы, учитывая обстановку за рубежом, уже в конце мая месяца вывести все свои части на исходное положение и тем самым дать возможность принять правильные боевые порядки, я ожидал директив Генштаба, пропустил время, в результате чего затянул сосредоточение войск, так что война застала большую половину сил на марше в свои исходные районы».
Из этого признания получается, что вся проблема была в отсутствии директив Генштаба. Однако, как мы уже знаем, директивы были, и в остальных округах их исполняли. Впрочем, на суде бывший командующий округом признал: директива была, но понял он ее по-своему.
9 июля 1941 года генерал армии Дмитрий Павлов рассказал о многом — и о том, почему авиация оказалась собранной на приграничных аэродромах, и о том, почему 22 июня 14-й механизированный корпус, базировавшийся в приграничном Кобрине, остался без патронов, и о причинах неготовности приграничных укрепрайонов.
Вряд ли во всем этом был злой умысел. Бывший командующий войск связи Западного фронта генерал-майор Андрей Григорьев на суде объяснил, как именно воспринимало директивы Москвы руководство Западного округа: «Начальник штаба округа Климовских считал, что все наши мероприятия по передвижению войск к границе есть мера предупредительная».
И он же рассказал о последствиях таких установок: «Война, начавшаяся 22 июня, застала Западный особый военный округ врасплох. Мирное настроение, царившее все время в штабе, безусловно, передавалось и в войска. Только этим „благодушием» можно объяснить тот факт, что авиация была немецким налетом застигнута на земле. Штабы армий находились на зимних квартирах и были разгромлены и, наконец, часть войск (Брестский гарнизон) подвергалась бомбардировке на своих зимних квартирах».
Последствия таких настроений Павлова и его подчиненных привели к катастрофе — сначала в Белоруссии, а потом и по всему фронту. Красная армия на Украине и Прибалтике была вынуждена отступать в спешном порядке из-за того, что на правом фланге Юго-Западного фронта и на левом фланге Северо-Западного фронта линия обороны отсутствовала.
После катастрофы Западного фронта у советских военачальников было еще немало грубых ошибок, но ни одна из них больше не имела таких тяжелых последствий, как та, что случилась в Белоруссии в июне 1941-го.
От 22 июня — к 9 мая
История не имеет сослагательного наклонения, поэтому нет смысла рассуждать, что было бы, если бы Западный округ не был в первые дни разгромлен, а отступал организованно, как его соседи.
Из всего сказанного можно сделать однозначный вывод: Советский Союз к войне с Германией готовился, причем в последние месяцы перед 22 июня — именно к оборонительной войне.
Однако огромная мощь германской военной машины, получившей опыт современной войны в Европе, а также ошибки командования Западного фронта и неверная оценка направления главного удара немцев привели к катастрофе первых месяцев войны.
Но расчет Гитлера на то, что после этого СССР прекратит организованное сопротивление (как это произошло, например, с Францией, капитулировавшей через 40 дней после начала наступления немцев, да и почти со всеми остальными европейскими странами) не оправдался.
Советские войска, несмотря на страшные потери, не стали спасаться «героическим бегством за Ла-Манш» (то есть за Урал), а продолжали упорно драться в тяжелейших условиях. И именно это привело к краху плана «Барборосса» и к разгрому нацистов под Москвой. От которого и начался отсчет времени к 9 мая 1945 года.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.